Наивная смерть

– Вот тут и начинаются проблемы. Если я надеру ей задницу, это только придаст ей весу.

– Черт! – Мэвис тяжело вздохнула. – Вот тут ты права.

– Это еще не все. Есть другая проблема: он к ней неравнодушен. Уже одно это придает ей вес. И она это знает.

– А на другой чаше весов сидишь ты, Даллас. Лицом к лицу ей против тебя не выстоять. Ни единого шанса. Скорее в аду мороз грянет.

– Может, и нет. Но пока что она сумела пустить мне кровь, а не я ей. Я истекаю кровью, Мэвис, а он этого не видит.

– А ты заставь его увидеть. – Ева покачала головой, но Мэвис, ничего не слушая, прошла в прихожую и взяла ее пальто. – До сих пор она вела в этой игре. Пора тебе переходить в наступление, Даллас. Да, кстати… – Она сунула пальто в руки Еве. – Рорк звонил где-то за полчаса до твоего прихода.

– Звонил?

– Ага. Типа так небрежно и как бы между прочим. Спросил о малышке и все такое. Я бы, может, и не заметила, если бы специально не высматривала. Он здорово умеет держаться. Но я все-таки заметила, и я тебе прямо скажу: не ты одна истекаешь кровью.

Глава 15

Рорк опять потянулся к телефону и выругался. Какой же он идиот! Он решительно повернулся спиной к аппарату. Не будет он больше обзванивать ее друзей и знакомых, ее любимые забегаловки, не будет звонить ей самой.

Пошло оно все к чертям!

Когда придет, тогда и придет. Или не придет.

Господи, да где же она?

Какого черта она заставляет его проходить через все это? Он же ничего плохого не делал! Ничем не заслужил. Видит бог, он много чего делал раньше. Много такого, за что она могла на него разозлиться. Но только не в этот раз.

И все же ее взгляд, брошенный на него утром, врезался ему в память и в сердце. Он не мог вытравить из себя это воспоминание.

Ему уже приходилось видеть у нее такой взгляд раньше – раз или два. Но никогда раньше этот взгляд не был обращен на него самого.

Он видел этот взгляд, когда они оказались в той проклятой комнате в Далласе, где она в детстве испытала адские муки. Он видел этот взгляд, когда она, просыпаясь, вырывалась из кошмара.

Неужели она не понимает, что он скорее даст отрезать себе руку, чем сам вызовет этот взгляд на ее лице?

Ей следовало бы знать, черт бы ее побрал. Ей следовало бы лучше знать своего мужа.

Она сама во всем виновата, и лучше бы ей вернуться домой, чтобы они могли поговорить. Она может что-нибудь попинать ногами или врезать кулаком, черт, да пусть ему врежет, он согласен. Лишь бы положить конец этому безумию. Да, пусть лучше взбесится и врежет ему. Но с этим вздором пора кончать.

Да где же она, черт побери?

Свой собственный гнев Рорк считал праведным и справедливым. Он изо всех сил старался не признаваться самому себе в том, что за гневом скрывается тошнотворное паническое опасение: вдруг она не вернется? Вдруг она вообще не собирается возвращаться к нему?

К черту, сказал он себе в ярости, никуда она не денется. И если она думает, что может от него уйти, у него для нее есть новость. Бог свидетель, он ее разыщет, затравит собаками и приволочет назад, туда, где ей место.

Черт возьми, она нужна ему. Здесь ее место.

Рорк метался по гостиной, как тигр в клетке. Он редко молился, но сейчас начал просить бога, чтобы пульт у него в кармане подал сигнал об открытии ворот. О том, что Ева возвращается домой.

– Принести тебе что-нибудь поесть? – спросил появившийся в дверях Соммерсет.

– Нет.

– От нее ни слова?

– Нет. И не седлай своего любимого конька, пожалуйста. Я тебе не позволю гарцевать на нем здесь. Я ни в чем не виноват. Я ничего такого не делал.

Но его ярость разбилась о невозмутимость Соммерсета, как волна об утес.

– Ты ничего не сделал, чтобы это предотвратить.

– Что предотвратить? – Рорк повернулся волчком. Наконец-то можно на кого-то излить свое бешенство. – Помрачение рассудка у моей жены? Ее внезапное превращение в одержимую ревностью фурию?

– Вполне разумную реакцию твоей жены на махинации коварной интриганки. Которые ты бы и сам распознал, не будь ты так твердо уверен, что ты всегда и во всем прав.

– Бред! Думать, что я могу предпочесть ей Мэгги, – это, по-твоему, разумно? И никаких махинаций не было, не морочь мне голову.

– Съемка была проведена в нужное время в нужном месте.

– Что, черт побери, это значит?

– Безупречно спланирована, безупречно выполнена, – все так же холодно и невозмутимо продолжал Соммерсет. – Она всегда это умела.

– Ты хочешь сказать, она все это подстроила? С какой целью?

– Ты здесь. Один. В бешенстве. Сходишь с ума, не знаешь, где твоя жена, что будет с твоим браком. – Соммерсет не обращал внимания на кота, хотя тот вился у его ног. – Смею полагать, лейтенант пребывает где-то точно в таком же состоянии. Рорк, это называется «математическая точность».

– Это чушь собачья. – Но слова Соммерсета заронили зернышко сомнения в его душу. – В этом нет никакого смысла. Что она выигрывает?

– Возмездие и развлечение.

– Возмездие за что? – Рорк почувствовал, что и впрямь сходит с ума. – Может, ты забыл, но это она меня бросила. Она меня предала и бросила в подвешенном за яйца состоянии.

– Нет, я этого не забыл. Рад, что ты тоже не забыл.

– Хватит с меня разговоров о Магдалене в этом доме. И заметь, не я их начинаю.

Весь кипя от бешенства, Рорк вышел и спустился в спортзал, чтобы выместить злость в спарринг-матче со спортивным роботом. Он выбился из сил, но легче ему не стало. Внутри у него все было одной саднящей раной. Он смыл с себя пот, смыл кровь с содранных костяшек пальцев, переоделся и поднялся на лифте к себе в кабинет. Надо заняться работой, сказал он себе. Он поработает, и если ее не будет дома через час, тогда он…

Он понятия не имел, что делать.

И когда он увидел свет под дверью ее кабинета, его охватила такая слабость, весь мир накренился и чуть не рассыпался у него перед глазами, а потом снова встал на место. Но эта минута слабости заставила его снова полыхнуть гневом. Как будто все батареи у него внутри получили мощную подзарядку. Рорк ворвался в кабинет. Мысленно он уже сжимал кулаки, готовясь к бою.

Ева сидела за столом. Компьютер гудел, на экране мелькали перелистываемые данные. Ее глаза были закрыты. Под глазами на бледном лице залегли глубокие черные тени усталости.

Это измученное лицо с черными кругами под глазами чуть было не остановило его. Но тут ее глаза открылись.

– Лейтенант!

– Я работаю.

– Работа подождет. Отключить компьютер.

– Эй!

– Думаешь, так надо себя вести? Наказывать меня за преступления, которые я, по-твоему, совершил? Даже не пригласив меня на допрос?

– Слушай, я устала. Мне нужно…

– Как и я, разрази меня гром.

А ведь у него усталый вид, сообразила Ева. Такое с ним бывало нечасто.

– Ну так иди спать. Я собираюсь…

– Если ты собираешься опять от меня удрать… – Ева начала подниматься с кресла, и в голосе Рорка зазвучал металл, – советую тебе подумать хорошенько.

Ева расслышала угрозу в его голосе. Все-таки она хорошо его изучила, знала, как он опасен в гневе. Смертельный холод пробрал ее до костей.

– Я собираюсь сварить кофе.

– Ничего, подождешь. Я же ждал тебя полночи. Вот и ты подождешь. – Рорк шагнул к ней. Его глаза превратились в острые кинжалы. – Откуда мне знать, что ты не лежишь мертвая в каком-нибудь переулке? Откуда мне знать, что, открыв дверь в следующий раз, я не увижу на пороге копа и психолога, консультанта по преодолению утраты?

Неужели он боится, что она падет смертью храбрых, исполняя свой служебный долг? Еве такое ни на минуту в голову не приходило. Она вовсе не собиралась его наказывать. Ей просто хотелось как-нибудь дотянуть до конца дня. Поэтому она покачала головой.

– Тебе следовало бы мне доверять. Я могу позаботиться о себе.

– Правда? Я должен тебе доверять? А с какой такой радости? После того, как ты оказала мне столь безграничное доверие? Ты не имела права пропускать меня через все это. Не говоря уж о том, что у тебя не было никаких причин.