Гильдия

– Я не знаю, – ответил Хэл. – Возможно, именно поэтому я прав – в том, что скорее есть одна большая вселенная неограниченного объема, чем неограниченное число личных вселенных, о которых говорил Джатед, а недостаток его теории как раз в том, что на заданный тобой сейчас вопрос ответить невозможно. Или, возможно, он был прав в том, что некоторые вещи, сделанные в Созидательной Вселенной, обретают существование в этой. Например, картина возникает в сознании художника, но появляется в том месте, что люди будут, вероятно, всегда называть реальной вселенной.

– Но ты знаешь, почему она появляется в реальной вселенной. Ты можешь следить за тем, как ее рисуют.

– Нет, – сказал Хэл, – ты наблюдаешь вот что: субстанции различных цветов накладывают на ровную вертикальную поверхность. А когда ты увидишь, как живописец вкладывает в живопись именно то, что заставляет эти цвета пробуждать в тебе такие глубокие чувства? Или взять, к примеру, музыку…

– Я вижу, к чему ты клонишь, – сказала Аманда. – Я, разумеется, рада, что он, по-твоему, подтверждает твою точку зрения, но суть в том, что на меня он такого уж глубокого впечатления не произвел. Мне показалось, что ему главным образом хотелось пустить пыль в глаза.

– Тем не менее, – сказал Хэл, – он сознательно, с определенными целями использовал Созидательную Вселенную, а я этого делать не умею. Он входил в нее. Те примеры из искусства различных эпох, которые я всегда привожу, относились только к бессознательному проявлению творческих способностей. Как будто художник может лишь погрузить руки в Созидательную Вселенную, и ему приходится работать только на ощупь. Я же хочу войти в нее полностью – шагнуть туда, как во всякое другое место. Я должен это сделать и превратить его в поле битвы, где я наконец смогу схватиться с Врагом, и создать вход – так, чтобы после меня там могли оказаться и другие, чтобы работать с ним. Но ты права в том, что чудеса – плохой способ преподать что бы то ни было вообще, не говоря уже о нашей цели. Когда я впервые обнаружил Созидательную Вселенную, то отверг этот метод убеждения в ее существовании – но я уже рассказывал тебе про это.

– Мне хотелось бы, – сказала Аманда, – чтобы ты прекратил заявлять, что рассказывал мне о каких-то» вещах, хотя в действительности этого не делал. Ты никогда и ничего не рассказал мне о том, когда же ты обнаружил Созидательную Вселенную.

– Извини, – ответил Хэл. – Я неоднократно обдумываю некоторые вещи, мысленно обсуждая их с тобой; и если только не постараюсь запомнить, когда именно я при этом касался определенной темы, то путаю мнимые и реальные разговоры с тобой.

Аманда повернула голову и поцеловала его щеку.

– К чему это? – спросил он.

– Ни к чему. Продолжай, – сказала она. – Ты расскажешь мне – на этот раз по-настоящему – когда ты впервые обнаружил Созидательную Вселенную.

– Это произошло, когда я был Доналом, – начал Хэл. – Помнишь, в Энциклопедии я показал тебе Сэйону Связующего? А это произошло за некоторое время до того. Я только что ушел с поста Военного Руководителем двух Квакерских миров после довольно неприятной сцены со Старейшиной Брайтом, который был у квакеров главой Объединенного Совета Церквей; фактически, он угрожал мне дисциплинарным судом и казнью. Мне пришлось застрелить троих из его гвардейцев, которым он приказал арестовать меня; а также напомнить ему, что в его столице находится множество моих наемников и они могут настолько высоко оценивать бескровную победу, которую я только что помог им одержать, что для него окажется неразумным пытаться предпринимать подобные действия. А Брайт обвинил меня в том, что я подкуплен экзотами, над чьими силами я только что и одержал эту победу – для него. Оказалось, что бескровной победы он не хотел. Он жаждал крови, большой крови, и в особенности – крови экзотов.

Так что ему пришлось отпустить меня, но его последние слова сводились к тому, что мне следует отправиться искать работу у экзотов. Именно это я все равно уже решил сделать и связался с ними. Это привело к беседе с Сэйоной, который нанял меня, но также предложил мне стать экзотом. Одна из вещей, которые он при этом сказал, заключалась в том, что он, во всяком случае, верит, что я похож на человека, который мог бы пройти по воздуху, если мне этого действительно захочется. Я отказался от того, чтобы сделаться экзотом, но…

Хэл слышал свой голос, который звучал иначе, чем – как ему помнилось – голос Донала. И это вызывало ощущение чего-то странного. Рассказывая Аманде о событиях, произошедших больше чем восемьдесят лет назад, он снова переживал их.

…глубоко погрузившись в воспоминания, он возвратился в свое жилище в городе Портсмуте, на Маре, где в то время находилась командная военная база двух экзотских миров.

Мягкое освещение его комнаты включилось автоматически, когда он вошел; но оно было отрегулировано так, что звезды оставались видимыми. Они сияли над открытой стеной лоджии, где располагалась его спальня.

Стоя в центре этой лоджии, Донал все еще обдумывал беседу с Сэйоной и хмурился. Он пристально посмотрел наверх, на слегка наклонную крышу лоджии, находившуюся примерно в двух метрах у него над головой. Вернулся в комнату и, пошарив на письменном столе, нашел самозапечатывающуюся капсулу для магнитной ленты. Затем, держа ее в руке, повернулся, снова взглянул на потолок и сделал довольно неуклюжий шаг вверх от пола.

Его нога нашла в воздухе опору. Он шагнул вверх и перенес вес на нее. Медленно, шаг за шагом, он поднимался сквозь пустоту к потолку. Открыв капсулу, он прижал к белой поверхности потолка ее липкий край. Немного постоял в воздухе, глядя на прилипшую капсулу.

– Смешно! – внезапно сказал он и так же внезапно начал падать. За секунду падения он сумел сгруппироваться и приземлился на руки и на ноги. Перекатившись, поднялся – и поднял глаза к потолку. Капсула все еще держалась на нем.

Внезапно он весело рассмеялся вслух.

– Нет, нет, – сказал он пустой комнате. – Я – дорсаец.

– Ты отверг это, – спросила Аманда из темноты. – Почему?

– Тогда я применял ко всему интуитивную логику, – ответил Хэл. – Я оценил вероятности и обнаружил, что этот путь никуда не ведет, по крайней мере не в том направлении, куда хотел идти я, – чтобы для человечества настало время, когда никто и никогда не сделает ничего, подобного тому, что привело к смерти моего дяди Джеймса. Но теперь ты знаешь…

Хэл повернулся, чтобы взглянуть на Аманду. Хотя из-под двери комнаты шел какой-то свет, Хэл не мог рассмотреть выражение ее лица.

– …как я вошел в Созидательную Вселенную и использовал ее. Иначе я не смог бы прилепить эту капсулу к потолку. Из этого я понял, что должен существовать аспект действительности, который я прежде никогда не принимал во внимание; вот отсюда выросла концепция Созидательной Вселенной.

– Но тогда ты отвернулся от нее? – спросила она.

– Сначала я полагал, что это годится только для фокусников. Мне и в голову не пришло, что это может быть полезным. Вспомни, что в то время я все еще верил в иной путь. Добиться физического контроля над всеми мирами и сделать так, чтобы их обитатели жили по законам, которые исключили бы ситуации вроде той, в результате которой был убит Джеймс.

Хэл ненадолго умолк.

– Но тогда я впервые вошел в Созидательную Вселенную, – сказал он более медленно, – и, как и все другие с незапамятных времен, сделал это бессознательно. Я сказал себе: «Посмотрим, не смогу ли я идти по воздуху», попробовал – и обнаружил, – что могу. А об открывающихся при этом возможностях я догадался, едва только я получил контроль над всеми Молодыми Мирами и обнаружил, что одними законами человеческую природу не изменить.

Хэл рассмеялся.

– Потрясающее открытие, не так ли? Во всяком случае, тогда мне впервые пришло в голову возвратиться в двадцать первый век и изменить направление истории. А вполне оценить, что же Созидательная Вселенная могла бы означать для человечества, я смог, когда искал, как это сделать. А для начала она предложила мне способ перенести мое сознание в прошлое – и вернуть его обратно через восемьдесят лет после того, как оно туда отправилось, в тело маленького ребенка.