Две женщины

16

Действительно, это Тереза Девилль приближалась к Елене. Ее весьма простой туалет казался немного небрежным и указывал на то, что под влиянием серьезной озабоченности она решилась выйти из дома, не бросив в зеркало того последнего взгляда, без которого так редко обходятся женщины. Некоторая бледность, разлитая по ее лицу, и усталые глаза свидетельствовали о том, что она бодрствовала часть ночи и, может быть, страдала так же, как Елена.

Мадам де Брионн предложила ей сесть и, чтобы поскорее ослабить волнение, которое они обе испытывали впервые очутившись наедине лицом к лицу, поспешила взять слово:

– Конечно, мадам, вы пришли поговорить со мной о милостыне, которую мы вчера собирали и к которой вы так любезно приобщили меня?

– Нет, мадам, – ответила Тереза, – если позволите, не будем больше говорить о собранных пожертвованиях, которыми сейчас наделяют бедняков, обрадованных неожиданной прибылью. Я пришла просить вас еще раз объединиться со мной для доброго дела.

– Для доброго дела! Я заранее даю вам свое согласие. Будьте добры все объяснить, мадам.

С минуту Тереза хранила молчание; она сосредотачивалась перед тем, как приступить к теме, по поводу которой она хотела говорить с графиней. Когда она немного овладела собой, то сказала нежным, внушающим симпатию голосом:

– Речь идет об одной женщине, совсем молодой, которая недавно вышла замуж. Ее манеры, может быть, очаровательны, но еще напоминают пансионерку. Говорят, что она красива, но лицо ее не имеет того покоя, той выразительности, которая отличает людей, уже немного поживших в свете и страдавших. Ока еще не знает многих вещей, и ее ум лишен тех нюансов, изысканности, тысячи мелочей, которые делают некоторых женщин непобедимыми. Наконец, она всей душой любит своего мужа, но по-своему и со всей неопытностью молодого сердца.

– Я не могу пока, сударыня, сожалеть об участи лица, которое вы мне так хорошо описываете. Ее неопытность, по-моему, имеет свое очарование и, насколько я знаю, муж не может быть к нему нечувствительным.

– Муж той женщины, которой я пытаюсь вас заинтересовать, тоже, вероятно, был бы растроган ее прелестной наивностью, но случай захотел, чтобы тогда, когда он был еще холостым, ему повстречалась на жизненном пути женщина, во всем превосходящая его жену. Она благородна, прекрасна, обаятельна, она молода и однако пожила уже достаточно для того, чтобы знать жизнь. Она обладает большим знанием света, ее уважают за необыкновенный ум и доброе сердце, друзья всецело преданы ей… в общем – эта женщина – само совершенство, и моя пансионерка не может бороться с подобной соперницей.

– А она действительно ее соперница? – спросила графиня де Брионн, не подавая вида, что узнала себя в портрете, нарисованном Терезой.

– Да, это соперница, потому что она не в силах запретить себе любить человека, который ее тоже любит. Лицо, в котором я заинтересована, понимает опасность, которая грозит ему, и дрожит, видя, что от нее совсем ускользает привязанность мужа; вследствие этого, повинуясь только безумной мысли и посоветовавшись лишь со своим сердцем, она открыто пришла к той, что внушает ей столько опасений, чтобы сказать ей: «Мадам, мы ведем неравную борьбу – вы вооружены, а я нет. Дайте мне оружие, чтобы я могла бороться против вас. Тогда я смогу защитить свое счастье и, благодаря тому искусству нравиться, которому вы меня обучите, сумею охранить мужа от ваших непреодолимых чар».

Говоря так, Тереза воодушевилась, румянец вернулся к ней и ее прекрасные глаза смотрели на графиню с трогательным выражением.

С минуту Елена разглядывала ее. Какое-то умиление, которого она не могла победить, охватывало ее. Вдруг она с живостью воскликнула:

– Вероятно, вы очень страдали, сударыня, раз отважились сделать этот шаг?

– Да, очень, – печально подтвердила Тереза. – Некоторое время я старалась держаться хорошо, пыталась улыбаться, но слухи, доходившие до меня, множество жестоких примет указывали на то, что счастье мое рушится, что сердце моего мужа, даже если когда-либо принадлежало мне, больше мне уже не принадлежит. То, что случилось вчера, достаточно ясно. Волнение выдавало его. Ах, мадам, вы можете радоваться, вы можете гордиться: он любит вас!

Мадам де Брионн посмотрела на жену Мориса и ответила:

– Вы ошибаетесь, он любит не меня.

Лицо Терезы прояснилось, радость, как молния, блеснула в ее глазах. Но почти тотчас же она потухла, и молодая женщина, с сомнением покачивая головой, сказала графине:

– Почему вы хотите меня обмануть? Я откровенна с вами, даже чересчур откровенна. Отчего же вы не поступаете так же?

– Потому что, повторяю, он любит не меня, – сказала с какой-то горечью графиня де Брионн. – Ах, если б он меня любил, я не разговаривала бы с вами так, как сейчас. Неужели я не понимаю ваших мыслей? Вы их сами, может быть, не осознаете, но они теснятся в глубине вашего сознания. Это они привели вас ко мне, – продолжала она, все больше возбуждаясь. – Вы сказали себе: эта женщина, может быть, совершала ошибки, но она великодушна и добра. Я расскажу ей о своих горестях, заинтересую своей судьбой и попрошу ее принести жертву, которая ей дорого обойдется и которую тем не менее она сделает. Вот что из-за вашего незнания жизни привело вас ко мне, хотя вы не сознаете это отчетливо. Что ж, если б я была любима вашим мужем, как вы полагаете, я бы вам ответила: мадам, жертва, требующаяся от меня, свыше моих сил, вы ошибаетесь, доверившись моему великодушию. Защищайте свое счастье как сами знаете, а я, я буду защищать свое!.. Но я вам так не отвечу, ибо Морис любит не меня!

– Тогда… – начала Тереза.

Мадам де Брионн резко прервала ее. В эту минуту ее озарил какой-то внутренний свет, придавший необычайную прозорливость ее уму. Она читала как в открытой книге в своем сердце и в сердцах других. Она могла, наконец, объяснить без всякой двусмысленности, четко и верно, эти слова: «привычка; память», которые, в общей сложности, заставляли повиноваться себе чувства многих персонажей этой книги.

– То, что он любит во мне, это не я сама, это его прошлое… Когда большой отрезок времени протекает в общности чувств и интересов, каждый месяц, каждый день, каждый час оставляют в сердце неизгладимый след, огненную дорожку, которая никогда не угасает. На каждом шагу встречается какое-нибудь напоминание о прошлом, и, странная вещь, все эти воспоминания приятны. Забываются и обиды и огорчения, в памяти остаются лишь радости и удовольствия. Поэтому так часто бывают несправедливы к настоящему, в котором столько счастья, предпочитая ему прошлое, пересеченное столькими грозами, прошлое, очарование которого много раз отрицали, когда оно еще не было прошлым. Да, – продолжала она грустно, – ваш муж дал увлечь себя обманчивому миражу. Но он очнется от своего заблуждения, может быть уже очнулся, когда вы предстали вчера перед ним такой благородной и отзывчивой… Не просите же меня вернуть вам его любовь – эта любовь всецело принадлежит вам.