Страница 31 из 32
— Ты брат Глории? — спрашивает Томми, протягивая руку. — Я не знал, что в город приезжает ее семья. У тебя есть где остановиться? Буду рад видеть тебя в своем доме.
— Спасибо. Приехал на день раньше, потому что… — Дружелюбный взгляд моего брата меняется на жесткий, когда он отворачивается от Томми и осматривает каждого из присутствующих братьев Коста по очереди, словно оценивая, кого из них собирается убить.
В комнате становится жутко тихо, за исключением певца, исполняющего рождественские песни через динамики.
Я прочищаю горло и представляю всех присутствующих, оставляя Бруно напоследок. Он выглядит изможденным и, кажется, отрастил недельную щетину, хотя я знаю, что тот брился вчера. Мой брат пожимает всем руки, и его хватка становится особенно крепкой, когда он доходит до Бруно.
— Так ты Бруно, да? Пойдем со мной. — Ноздри Доминика раздуваются, а глаза горят.
— Нет, — говорю я. — Это, наверное, не очень хорошая идея.
— Глория, он поможет мне перевезти твои вещи. — Слово Доминика — закон.
Когда они выходят, даже радио замолкает.
— Мы увидим дядю Бруно снова? — спрашивает Чарли, как будто он тоже знает, что это могло быть и смертным приговором.
— Конечно, — говорит Томми и вопросительно смотрит на меня.
Я вздрагиваю.
— Он немного слишком опекает меня.
— Судя по тому, как вы с Бруно выглядели, когда вернулись порознь, я так понимаю, что в Нью-Йорке все прошло не очень хорошо, — замечает Томми.
Не знаю почему, кроме того, что они семья, но я беспристрастно рассказываю им о том, что произошло.
— Фрэнки говорит, что ему жаль.
— О, он сожалеет, — говорит Томми.
— Или будет, — бормочет Нико.
— В том-то и дело. Если он не заинтересован в нас, я не хочу, чтобы он чувствовал себя вынужденным или…
— О, он заинтересован, — говорит Фрэнки из дверного проема. — Он просто идиот, как я и говорила. — Неся коробку с кондитерскими изделиями, она продолжает разглагольствовать о больших мужчинах с большим эго, которые боятся больших чувств.
Я замечаю, что Лука куда-то уходит.
Невозможно не считать минуты до того момента, когда Доминик и Бруно появятся живыми и с целыми конечностями и пальцами. Я вздыхаю с облегчением.
— Твой брат может дать фору любому из нас или Хокинсу, — говорит Джио.
— Он коп, — говорю я, как будто это все объясняет.
— Рад знать, что у тебя есть поддержка. — Нико подмигивает мне.
— Между прочим, у тебя также есть мы, — говорит Томми. — Но, как сказала Фрэнки, Бруно вел себя как идиот. С тех пор, как решил называться Брайаном.
Братья тихонько подшучивают над Бруно, пока он не подходит.
Распрямив плечи, он говорит:
— Глория, можем поговорить?
Я смотрю на брата. Он коротко кивает.
— Конечно. — Я оглядываюсь по сторонам, но никто не уходит.
— Ничего, если мы прокатимся? — Я не уверена, спрашивает ли Бруно разрешения у меня или у Доминика.
Дом снова кивает.
— Конечно. — Но прежде чем мы выходим на улицу к «Ауди» Бруно, я подхожу к брату.
Он поднимает руки вверх.
— Прежде чем ты что-то скажешь, я обещаю, что этот человек позаботится о тебе.
— Под угрозой своей жизни?
— Нет, потому что он искренне заботится о тебе, — Доминик говорит так, будто провел тщательное расследование.
— Откуда ты знаешь?
— По тому, как он посмотрел на тебя, когда ты спустилась вниз.
Я вопросительно поднимаю брови.
— И ты все равно взял его на смертельную прогулку?
— Он был на моем радаре еще до того, как ты меня представила. Не забывай, это моя работа.
— Как офицера полиции?
— Как твоего брата. Кроме того, я знаю это, потому что он сказал мне. А теперь иди и послушай, что он скажет, с открытым умом… и сердцем.
Я повинуюсь приказу и выхожу на улицу. На заднем сиденье машины лежит кондитерская коробка, вокруг которой повязана красная ленточка.
Тишина заполняет салон машины, когда Бруно едет по городу. Уголки его глаз морщатся, пока он сосредоточенно смотрит на дорогу. Мужчина несколько раз открывает и закрывает рот, как будто собирается заговорить, но ничего не говорит. Когда проезжаем поворот на Акорн-лейн, я начинаю задаваться вопросом, куда мы едем.
— Мне жаль, если мой брат… эм, он может быть немного властным.
— Он любит тебя. — Слова выходят с запинками, как будто для того, чтобы их произнести, потребовались большие усилия.
Мы подъезжаем к курорту, а затем петляем по району с широко расставленными домами. Бруно заезжает на подъездную дорожку к дому облицованному снизу серым речным камнем и черепицей сверху. Крыльцо выполнено в стиле ремесленника, а широкое окно в передней части дома создает ощущение гостеприимства.
Бруно оставляет машину заведенной и смотрит вперед, как будто глубоко задумавшись.
— Это твой новый дом?
— Будет на следующей неделе, но я хотел бы узнать, ты бы… — Он замолкает и сглатывает, затем поворачивается ко мне лицом. — Мне нужно это исправить.
— Бруно, как я уже говорила, я человек, а не…
— Мне не нужно тебя исправлять. Ты идеальна. Я имел в виду себя.
— Не нужно. Я просто хочу, чтобы ты был честен.
— Я не Брайан. Мэлони назвала меня так. Сказала, что так будет лучше в бизнесе. Она обманула меня в этом и в наших отношениях. Я не хочу этого признавать, но сердечная боль изменила мои представления о любви или, по крайней мере, отправила их на зыбкую почву. Я переключил свое внимание на то, что мог контролировать — на работу. На то, что меня не обманет — на цифры. Мне казалось, что если смогу вписаться в определенную форму, просто достичь своих целей по выручке, построить компанию и сделать себя незаменимым, ну, тогда я буду чего-то стоить… для кого-то. — Он медленно качает головой.
— Не кори себя слишком сильно. Все, чему ты научился, привело тебя к…
— Никаких оправданий, Глория. Я был идиотом. Думал лишь о том, как будет выглядеть моя карьера. Я, один, наверху, в своем пентхаусе. Не хочу делать деньги для безликих миллиардеров. Я хочу помогать своей семье. Мне пришлось отбросить свою гордость и эго, чтобы увидеть это. — Он сдвигает очки на нос.
У меня перехватывает дыхание. Даже мучимый своим прошлым и борющийся со своим будущим, он все еще неотразим. Настоящий гибрид Джеймса Дина и Кларка Кента.
Бруно сжимает мои руки.
— Я хотел спросить, дашь ли ты мне второй шанс.
— Я говорю с Бруно или с Брайаном?
— Ты говоришь с человеком, который понял, что ему не нужно ждать подходящего момента, чтобы остепениться. Время пришло.
Мой пульс учащается, разгоняя тучи, которые сгустились вокруг моего сердца.
— Как я уже говорил, этот дом станет моим на следующей неделе, и мне интересно, не хочешь ли ты сделать его нашим.
— Чтобы сделать это, мы должны…
— Я пытался спросить тебя пятью разными способами. Пончик, пластинка, обруч, венок и поплавок в бассейне.
Я морщу нос.
— Как пять золотых колец? Только последнее было серебряным.
— И не налезло бы на твой палец. Ни одно из них не подходило.
— Я была бы счастлива с канноли.
— Но ты не можешь носить ни одно из них.
— По правде говоря, мне не нужно кольцо. Я бы вышла за тебя не из-за твоих денег и не потому, что мне нужно что-то блестящее. Все богатство, которое я когда-либо могла желать, я уже нашла, — отвечаю я.
— Но я хочу, чтобы у тебя было кольцо. Пока мы вместе идем по этой земле, я хочу дарить тебе свое внимание, присутствие, преданность, понимание и свое сердце.
Облака рассеиваются. Пустота внутри заполняется. Правда в глазах Бруно говорит мне все, что мне нужно знать.
— Ты просишь меня выйти за тебя замуж, Бруно Коста?
— Проверь свой карман, — говорит он.
Я роюсь в нем и достаю крошечную резиновую руку со скрепкой на пальце.
— А я-то думала, что ты серьезный. Весь такой деловой. Но у тебя есть и глупая сторона. — Я наклоняюсь через консоль, чтобы поцеловать его, но он отстраняется, его глаза пылают.