Последняя стрелка

– Ты че гонишь, Виталик? – залопотал тот в ответ, стараясь разжать мертвую хватку пальцев Фиксатого. – Я тут при чем? Меня сам Батурин просил Иванычу о случившемся рассказать!..

– А ну, тихо! – прикрикнул на обоих Полунин и оттащил Фиксатого от посыльного. – Какие менты, Виталий? Объясни толком, что случилось?

Фиксатый, со злостью отшвырнув Батона к стене, повернулся к нему спиной. Затем дрожащими руками достал из кармана куртки сигареты и закурил. Несколько секунд он молчал, делая одну за другой глубокие затяжки, а затем жалобно посмотрел в глаза Полунину.

– Я ему говорил, что с тобой, Седой, сразу надо было связаться, а он мне орет, что, дескать, своя голова на плечах есть! – Фиксатый в сердцах ударил кулаком одной руки по раскрытой ладони другой. – Довыеживался, мать его! Как лох, в натуре, погорел!

Только сейчас до Полунина дошло, что случилось нечто серьезное. Выражение страха на лице щупленького мужика в потертой кожаной куртке вызвало у Владимира ироничную усмешку. Батон всегда был трусоватым. И то, что туманный звонок Батурина перепугал его до смерти, Владимира ничуть не удивляло. Другое дело – Фиксатый!

Дикая реакция Виталия на присутствие рядом с Полуниным перепуганного Батона сначала удивила, а затем насторожила Владимира. Фиксатый славился среди братков отменной выдержкой и спокойствием. А то, что он едва не размазал Батона по стене, говорило лишь о двух вещах – либо Виталий был обкуренным, чего в принципе не могло случиться, либо произошло что-то действительно очень серьезное.

Однако в ответ на все расспросы Фиксатый только ругался, распугивая своим криком прохожих, которые, увидев джип и троих громко спорящих мужчин, торопились перейти на другую сторону улицы, от греха подальше. А когда на Фиксатого стали поглядывать менты, охранявшие ресторан, Полунин схватил Виталия за отворот куртки.

– А ну-ка заткнись, – зашипел он ему в лицо. – Что разоряешься, как петух на параше? Закрой свое хлебало, и полезайте оба в машину. Сидеть тихо и ждать меня! Я сейчас вернусь. Все ясно?

Не отпуская оторопевшего Виталия, Полунин повернулся к Батону. Тот, оцепенев под взглядом Владимира, словно жаба перед ужом, судорожно сглотнул и едва заметно кивнул. Полунин усмехнулся и, отпустив Фиксатого, не оборачиваясь, стремительно пошел к ресторану.

Охрана в дверях молча расступилась, пропуская Владимира внутрь. Он даже не посмотрел на них, направившись в глубину банкетного зала, где его ждал Вольцев. Полунин не мог просто так уйти из ресторана, не поговорив еще раз с этим человеком.

Предложение немецкой фирмы «JEI», переданное ее руководством через заместителя министра, было настолько заманчиво, что пренебречь им было бы просто глупо. Вопрос о возможном дальнейшем сотрудничестве «Нефтьоргсинтеза» с немцами следовало тщательно обдумать, обсудить и лишь после этого принимать решение.

Однако Полунину сейчас было не до того, чтобы размышлять над возможными последствиями сотрудничества «JEI» и своего предприятия. Его мысли были сейчас заняты Батуриным. Владимир был настолько обеспокоен поведением Фиксатого, что не обращал внимания ни на что вокруг. Иначе бы он просто не мог столкнуться с девушкой.

Она стояла у зеркала возле входа в гардероб и старательно подкрашивала губы. Видимо, кто-то окликнул ее из банкетного зала, и она начала поворачиваться, держа губную помаду в поднятой руке. Именно на эту руку и наткнулся Полунин.

В своем стремительном движении он едва не сбил девушку с ног. Та вскрикнула и, потеряв равновесие, мазнула помадой Владимира по щеке. Полунин успел подхватить ее за талию, невольно прижав к себе. Девушка облегченно выдохнула.

– Извините меня, пожалуйста, – виновато проговорил Полунин, посмотрев девушке в лицо.

На вид ей можно было дать не больше двадцати двух – двадцати трех лет. Девушка смотрела на него пронзительной голубизны глазами, а по ее тонким, красиво очерченным губам скользнула легкая, чарующая улыбка. Одной рукой девушка держалась за плечо Полунина, а другой, ненароком коснувшись его груди, поправила белокурые волнистые волосы.

– Это вы меня извините, – с легким вздохом ответила она. – Я такая неловкая. Нужно было посмотреть, прежде чем поворачиваться. Ой, я вас помадой измазала! Сейчас сотру... Господи, забыла платок! Какая же я рассеянная.

Девушка начала рыться в сумочке, но Полунин остановил ее. Он чуть придержал девушку за руку, машинально отметив, что она дрожит. Решив, что это от испуга, Владимир улыбнулся.

– Не стоит беспокоиться, – проговорил он и, отпустив руку девушки, достал из кармана платок. – У меня есть свой. Еще раз извините и прощайте. Я тороплюсь!

Полунин чуть наклонил голову и, развернувшись, направился к Вольцеву. По дороге Владимир вытер платком перепачканную щеку и, небрежно сунув его в карман, забыл о происшествии.

– Ну что, Владимир Иванович? Решили свои проблемы? – легкой улыбкой встретил его заместитель министра. – А вы, я смотрю, пользуетесь в этом городе популярностью! Девушки так и вешаются вам на шею.

Вольцев раскатисто захохотал. Его смех тут же подхватили окружающие. И хотя многие даже не слышали, о чем он говорит, постарались выдавить из себя подобострастные смешки различной степени интенсивности. Полунин сдержанно улыбнулся.

– Это была просто случайность, – проговорил он.

– Конечно, случайность! – перебил Владимира Вольцев. – Но после таких случайностей обычно дети заводятся!

Столичный барин снова засмеялся. На этот раз его поддержали более дружно, поскольку передние уже успели передать на дальний конец стола смысл шутки заместителя министра. Глядя на эту подвыпившую компанию, Полунин вдруг почувствовал отвращение. И прежде всего к Вольцеву. И решил побыстрее закончить бестолковые разговоры.

– Александр Петрович, боюсь, мы не сможем дальше продолжать светскую беседу, – Полунин старался говорить как можно спокойнее. – К сожалению, мои проблемы оказались намного серьезнее, чем я думал. Извините, но мне придется вас покинуть!

– Что-нибудь с производством? – насторожился Вольцев.

– К сожалению, нет, – отрезал Владимир. – Это проблемы личного характера и требуют немедленного решения. Это все, что я могу вам сказать. Поэтому извините, но я вынужден попрощаться!

Пока Полунин разговаривал с заместителем министра, в банкетном зале наступила тишина. Кое-кто на самых дальних местах, конечно, вполголоса переговаривался, однако и им было слышно, о чем ведут речь Полунин и Вольцев. Когда же Владимир сказал, что вынужден попрощаться, по залу пополз удивленно-осуждающий шепоток. Впрочем, ни Вольцев, ни сам Полунин не обратили на это внимания.

– А что с моим предложением? – недовольным тоном поинтересовался заместитель министра.

– Передайте, что я готов его обсудить, – кивнул Полунин. – Пусть присылают своих людей, и мы обговорим условия. Большего обещать не могу. Но в принципе предложение интересное.

– Что же, рад это слышать, – самодовольно усмехнулся Вольцев, поставив себе в заслугу согласие Владимира. – Тогда ждите нас через пару недель. Да, вот еще что! Немцы народ щепетильный. Они дорожат своей репутацией. Я знаю, что все ваши похождения остались в прошлом, и сейчас вы просто пример законопослушания, но все же по-дружески хочу предупредить вас, Владимир Иванович, не вляпайтесь снова в какую-нибудь историю. Иначе на предстоящей сделке можно будет поставить крест. И неприятности будут у нас обоих!

Пока Вольцев говорил, Владимир едва сдерживал растущее раздражение. Этот столичный боров не просто предостерег его от неосторожных шагов. Он угрожал. Это и ежу было ясно. Полунин с трудом сдержался, чтобы не врезать по носу зарвавшемуся чинуше.

– Я учту ваши пожелания, – сухо проговорил он и, не сказав больше ни слова, направился к выходу.

Полунин еще не успел дойти до входа в гардероб, как в банкетном зале снова началось оживление, причиной которого был, естественно, московский гость. Владимир усмехнулся, подумав о том, насколько ущербны те, кто лижет задницы высокопоставленным чиновникам в надежде получить хоть крошку от праздничного пирога.