Невеста каменного лорда

С венчанием нужно было торопиться.

***

Утром перед самой свадьбой дождь наконец утих, но с крыш продолжали падать последние капли влаги. Народ вывалил на улицы и гудел. Людскому воодушевлению способствовала и весть о женитьбе герцога Флуэнского.

Когда наша карета ехала к храму Твердыни, вдоль дорог толпился народ. Люди кричали нам вслед и заглядывали в окна, они радовались переменам. Возле храма стража с трудом удерживала толпу, но мы не спешили пройти оставленный нам узкий коридор, а задержались немного. Людям хотелось праздника, им хотелось насладиться венчанием вместе с нами. Остановившись, я какое-то время улыбалась и махала им рукой и только потом, послушавшись начальника стражи, наконец зашла вместе с женихом в храм.

Высокий, но, как и все храмы Твердыни, убранный просто, без позолоты, дорогих канделябров и настенных рисунков, он всё же обладал невероятной энергетикой. Она окутывала, баюкала и одновременно пробуждала. Хотелось улыбаться и праздновать. Неважно что.

– Идём, – поскольку отец не приехал, Алан сам повёл меня к алтарю.

На венчание в храм были приглашены некоторые слуги, например, господин Орно и Мариса Ротвер, а ещё кое-кто из знати. Но сама церемония была скромной. Сокрушалась ли я об этом? Ничуть. Пышному, но скоротечному празднику я предпочитала счастливую и долгую жизнь бок о бок с возлюбленным.

Повернувшись друг к другу у алтаря, мы встретились взглядами, и моё сердце дрогнуло, как оно делало всякий раз при виде Алана. Особенно теперь, когда он окончательно отбросил своё равнодушие.

Передо мной стояло не изваяние, с которым папенька подписывал помолвку в Эргейбе, а живой и любящий человек. И в том я видела совсем не свою заслугу. Алан Грэмт победил в этой битве не благодаря мне, а благодаря собственной внутренней силе и воле к жизни. Моя заслуга была лишь в том, что в отличие от многих, я эту волю смогла в нём рассмотреть и протянула ему руку помощи, когда он в ней нуждался.

– Согласны ли вы… – вёл церемонию служитель, и мне хотелось ответить, недослушав: «Да, согласна», – но я сдержалась и произнесла нужные слова позже, когда служитель договорил.

Наши с Аланом ладони соединили, обернули церемониальной лентой, и в храме вдруг стало светло, словно в солнечный день. Люди один за другим начали поднимать глаза к куполу и показывать на что-то. Мы тоже взглянули наверх. Из узких вертикальных окошек, расположенных вкруговую, в храм падали и пересекались в воздухе косые солнечные лучи.

Дождь прошёл, облака рассеялись, и впервые за долгие годы в небе Флуэна сияло солнце.

– Должно быть, это хороший знак, – сказала я, не в силах отвести взгляд от ярких лучей.

– Ты – мой хороший знак, – прошептал Алан, притягивая меня ближе и накрывая губы поцелуем.

– Немедленно пропустите! – раздался знакомый мужской голос. Он рикошетом отлетал от стен, создавая эхо. – Да пропустите же!

– Отец? Папенька, ты успел! – я побежала к нему навстречу, с трудом справляясь с длинным подолом платья и рискуя упасть. Увидев меня, отец тоже ускорил шаг. Я бросилась к нему в объятья и разрыдалась на собственной свадьбе.

– Хоть бы приглашение отправила, – возмущался папенька, одновременно успокаивая меня и гладя по крепко завитым кудрям, над которыми с самого утра колдовала госпожа Ротвер.

– Некогда было, папенька, – прошептала я и уткнулась ему в плечо. Наверняка моё лицо и глаза теперь были красными. – Ты и сам скоро поймёшь, что некогда было.

Я подняла на него взгляд и увидела понимание. Отец посерьёзнел и кивнул. Он точно знал причину нашей спешки.

– Тогда нечего на меня отвлекаться, – сказал он, подталкивая меня к жениху. – Венчание ещё не завершилось.

Он был, конечно, прав. Для эрров венчание происходит дважды. Первое – в Храме Твердыни при свидетелях. Второе – в подземной нише тэинора, вдали от чужих глаз. Нам оставалось последнее.

После храма карета отвезла нас обратно в дом. Одних, ведь все приглашённые отправились прямиком на празднование.

Рука об руку с Аланом мы прошли по заговорённому коридору, спустились в подземелье и оказались перед древом. Оно почти не изменилось с тех пор, как я видела его в последний раз. Разве что на ветвях появилось несколько новых почек, а та, что я видела раньше, уже распустилась и сияла зеленоватым светом.

Именно к этой новой ветви и повёл меня Алан. Из четырёх образовавшихся на ней листьев он безжалостно сорвал два, сложил их в длинные полоски и одну из них обвил вокруг моего безымянного пальца. Листок вспыхнул, начал нагреваться и тяжелеть. За ярким светом я не сразу заметила изменения. Но когда свет потух, ахнула от неожиданности. На моём пальце, вместо сложенного листка, красовалось кольцо из зелёного камня.

– Это змеевик, – пояснил Алан. – Обручальный камень Грэмтов.

Затем он передал второй листок мне и протянул свою ладонь.

– Твоя очередь, – сказал он с улыбкой. И я с радостью надела это диковинное кольцо на его палец. Вспышка света, листок вновь превратился в камень, а передо мной вместо жениха стоял уже супруг. – Вот теперь венчание завершилось. Я буду любить и беречь тебя до конца жизни, леди Грэмт.

– А я тебя, Алан.

Хотелось побыть с ним наедине подольше, насладиться этим чувством единения, но, увы, нас ждали на празднике. Мы обязаны были появиться там хотя бы ненадолго.

Оказавшись в парадном зале, я с радостью заметила, что слева от меня будет сидеть отец. Он уже накладывал себе еду на тарелку и выглядел абсолютно счастливым. Для человека, отправившего свою дочь в проклятые земли, при этом зная о её непростом происхождении, он вёл себя слишком беззаботно.

Мы шли к своему столу под крики и аплодисменты, но вместо радости, я терзалась любопытством. Едва успела сесть на место, тут же потянула отца за рукав.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – прошептала, глядя на него вопросительно.

– А ты мне? – парировал отец. – Куда делась эта проклятая госпожа Гийер?

Я пожала плечами.

– Не знаю точно. Но Алан сказал, что после бури в одной из больших расщелин нашли разбившийся экипаж. Он очень похож на тот, в котором сбежала Лукреция. И не меняй тему, – спохватилась я.

– История о твоей матери слишком долгая, дочь, – вздохнул отец. – И не для праздника.

Но отговорки спасли его лишь ненадолго. При первой же возможности я отвела отца на балкон и, убедившись, что нас никто не прервёт, настояла на разговоре.

– Твоя мать была этеррой, – ответил папенька. – Настоящей странствующей этеррой. Такой же полной жизни и своеволия, как и ты. Я просто не мог не влюбиться.

Он вздохнул и, собравшись с силами, продолжил.

– Орден велел ей исполнить долг и родить дочь. Выбрать отца она должна была среди эрров. В те времена я с радостью привечал этерр в замке, и поселил твою маму в одном из гостевых домов. Обычно этерры оставались на пару дней и уходили, но Амелия не ушла ни через неделю, ни через месяц. Мы встречались всё чаще и чаще, и мне казалось, весь мир сузился до этих встреч. А потом однажды она исчезла, не сказав ни слова. Я сходил с ума, искал её, но не мог нигде найти. Шли месяцы, и я уже отчаялся снова её увидеть.

В тот вечер шёл дождь. Было уже поздно, когда в дверь нашего дома постучали. Дворецкий открыл, начал с кем-то ругаться, и я спустился в прихожую. На пороге, держа в руках плачущий свёрток, стояла Амелия. Только тогда я понял причину её исчезновения.

Она смотрела на меня с такой мольбой и отчаянием.

«Я не желаю для нашей дочери такой же жизни, как у меня», – сказала она и протянула мне свёрток. – «Защити её, Робер. Защити нашу дочь».

Я не мог ей отказать. Знал, что подвергаю вас обеих опасности. Но она просила меня, Эмили. И я не мог отказать ей.

– Ты искал её потом?

– Этерру, нарушившую клятву? – спросил отец с горечью. – Нет смысла искать, Эмили. Она решила пожертвовать собой ради тебя.

– Но ведь ты мог её остановить… – прошептала я.

– Нет, – покачал головой отец. – Каждый из нас вправе самостоятельно выбирать, как распоряжаться своей жизнью. У этерры тяжёлая судьба, Эмили. Кроме собственной жизни, она не владеет больше ничем. Я не мог лишить её и этого.