Страница 12 из 34
Его равнодушие с нашей самой первой встречи не давало мне покоя. Я реагировала на него, словно бык на красную тряпку. Мне хотелось разорвать его бесчувственность в клочья, тряхнуть его так сильно, чтобы наконец разбудить. Именно поэтому я с такой лёгкостью нацепила на себя яркое платье и улыбалась во время ужина, потому же осыпала жениха обидными словами. Боль – это тоже эмоция.
Как и в прошлые разы, лорд Грэмт повёл себя непредсказуемо. Он мне улыбнулся. По-настоящему. Так, как не улыбался раньше.
– Если даже вы рассмотрели во мне что-то человечное, тогда для меня ещё не всё потеряно.
Мои щёки вспыхнули от стыда.
Лучше бы он ответил мне оскорблением, как делала это Лукреция, или укорил и пожурил меня, как отец и братья. Зачем он отреагировал именно так?
– Не думайте, что это что-то изменит, – испугавшись происходящего, я попыталась стереть с губ жениха несвойственную ему улыбку. Но мне не удалось.
– Всё уже изменилось, – ответил он.
От его слов меня в очередной раз бросило в жар и захотелось немедленно сбежать из этой душной гостиной. Лорд Грэмт, заметив мой направленный к выходу взгляд, поспешил перевести тему.
– Завтра я должен буду доехать до крестьянских угодий. Вы хотели бы составить мне компанию? – его неожиданный вопрос застал меня врасплох.
Я знала, что на него стоило ответить отказом, но так сильно тосковала по лесам своего графства, что не нашла в себе сил отклонить предложение.
– Как думаете, мы можем отправиться туда без госпожи Гийер? – спросила и с замиранием дожидалась ответа.
Глава 6
:Алан Грэмт:
Её взгляд. Этот огонь в её взгляде – вот, что заставило меня вернуться за ней после провальных смотрин. Её мятежный и свободолюбивый дух, её способность глубоко чувствовать и бесстрашно делиться этими чувствами с другими.
Я опасался, что после приезда сюда её огонь погаснет. Что она заразится от меня холодностью и больше никогда не будет собой, жизнерадостной и своенравной Эмили Мунтэ. Но сегодня мои опасения рассеялись. На ужин она вышла прежней. Гордой, смелой и не покоряющейся обстоятельствам. В её непокорности и жизнелюбии была особая красота. Ни её платье, ни юное и стройное тело не радовали взгляд так, как огонь жизни в её ярко-зелёных глазах.
– Как думаете, мы можем отправиться туда без госпожи Гийер? – спросила она, взглянув на меня обнадёжено.
Наконец-то и я мог дать ей что-то, в чём она нуждалась, и не осмелился бы отказать, даже если бы она потребовала у меня жизнь.
– Непременно, – пообещал ей. – Я придумаю, чем занять вашу гувернантку.
За столь быстрое согласие невеста одарила меня едва заметным, но одобрительным кивком.
Когда угли в камине начали превращаться в золу, Эмили зевнула устало и в очередной раз взглянула на дверь гостиной. Держать её дольше я не мог.
– Уже поздно, – предложил ей оправдание для ухода. – Если устали, я провожу вас до покоев.
– Мы спим по соседству, – усмехнулась она. – Не обязательно провожать, можно просто пойти наверх вместе.
«Вместе», – одно это слово, будто камень, брошенный в покрытую ледяной коркой воду, бередило мою обездвиженную душу. Оно врывалось в привычную пустоту одиночества и наполняло её доселе немыслимыми звуками.
Дождавшись, когда Эмили войдёт в свои покои, я коснулся закрывшейся за ней двери и не мог поверить, что нас разделяла лишь она. Деревянную дверь, вставшую между нами, можно было легко открыть при желании.
От этой мысли мои онемевшие чувства снова пришли в движение, а грудь свело от прорвавшейся через немоту эмоции. Мне хотелось увидеть, как Эмили сама откроет для меня эту дверь. Я хотел этого так сильно, что в груди саднило.
Ночь, наполненная ожиданием, казалась бесконечной. С трудом я заснул, но уже спустя несколько часов, задолго до рассвета, вновь открыл глаза. Мне не спалось.
Дождавшись пробуждения слуг, нашёл управляющего и передал ему список дел, особенно настойчиво попросив отвлечь гувернантку.
– Займи её чем-нибудь, – велел господину Орно. – Пусть выберет постельное для подопечной, или новую мебель, или отправится с тобой на подбор прислуги. Леди Мунтэ, помимо гувернантки, понадобится личная служанка. Скажи, что в доме нет подходящей девушки. В общем, что бы это ни было, но госпожа Гийер должна быть занята до самого вечера.
– Будет сделано, Ваша Светлость, – поклонился управляющий. – Можете на меня положиться.
В крестьянские наделы я решил отправиться в бричке. Из неё Эмили сможет лучше насладиться пейзажем, да и ветер сегодня был не таким пронизывающим. Дождавшись, когда подадут экипаж, я постучал в комнату невесты.
Она выглянула и, взволнованно на меня посмотрев, спросила полушёпотом:
– С госпожой Гийер не возникло проблем?
– О ней не беспокойтесь, – заверил, подавая невесте руку. – Если вы собрались, то можем отправляться.
Она замерла в нерешительности, и спустя долгое мгновение коснулась тонкими пальчиками моей открытой ладони. Я осторожно положил её руку себе на локоть. Каждое движение, каждый шаг мне приходилось взвешивать, чтобы ненароком не разрушить происходившее волшебство и не спугнуть невесту.
Всю дорогу до крестьянских угодий я не мог оторвать от Эмили глаз. Столкнувшись с несправедливостью и оказавшись в ненавистном ей месте, даже после такого она не могла долго грустить и во все глаза смотрела на с таким трудом сохранённые крестьянами растения. Её тяга к жизни меня поражала и пробуждала во мне давно уснувшую надежду. Казалось, если я задержу Эмили чуть дольше, проведу с ней чуть больше времени, то её огонь обязательно перекинется и на меня.
Мы проехали вглубь яблоневого сада и остановились у домика старшего садовника.
– Можете пока погулять, – обратился к Эмили, подавая ей руку и помогая спуститься с брички. – Мне нужно кое-что обсудить с садовником, а после мы продолжим осмотр.
Я был занят всего четверть часа и, вернувшись, ожидал увидеть Эмили где-то неподалёку: в саду или у брички – но в поле зрения её не было. Грудь сдавило, будто оттуда исчез весь воздух. Его не хватало даже на то, чтобы позвать невесту по имени. Неужели я был настолько ей ненавистен, что она сбежала при первой возможности?
Грудь сдавило, будто оттуда исчез весь воздух. Его не хватало даже на то, чтобы позвать невесту по имени. Неужели я был настолько ей ненавистен, что она сбежала при первой возможности?
Где-то неподалёку послышался детский смех, за ним голоса, и один из них показался мне знакомым. Я ринулся на звук, раздававшийся из-за домика садовника, обогнул его сбоку и замер. В небольшом огороженном садике, окружённом цветочными клумбами, Эмили играла с детьми садовника, у него их было трое – две девочки и мальчишка, погодки.
Старшая девчонка ринулась к Эмили и начала щекотать, вызывая у той очередной приступ смеха.
Мне приходилось видеть невесту разной: мятежной, разгневанной, печальной и решительной. Но весёлой, почти счастливой, я не видел её никогда. Именно такой она показалась мне прекрасней всего.
На это радостное зрелище моя душа откликнулась очередным приступом саднящей боли от невысказанного и, возможно, не достижимого желания. Будет ли Эмили когда-нибудь улыбаться так и мне? Увижу ли такую же теплоту в её взгляде, направленном на меня? Или всё её тепло будет раздарено остальным, пока я продолжу замерзать в стороне?
Словно почувствовав на себе мой взгляд, она обернулась.
– О, – подскочила испуганно, – простите. Я забыла о времени, – улыбка, до этого сиявшая на её лице, тут же исчезла.
Очередной приступ боли сдавил мою грудь, а в мыслях пульсировало: «Не со мной. Никогда она не будет улыбаться так рядом со мной».
До самого вечера, пока мы объезжали угодья и Эмили любовалась пейзажами, я продолжал страдать. Забирая её из Эргейба, я был полон надежды. Даже сегодня утром это было так. Но сейчас мой мир вновь начинал чернеть, а вокруг расползалась холодная и столь привычная пустота.