Страница 13 из 120
* * *
– Летать не боишься, сынуля? – издевательски интересуется мажорка, когда стюардесса заявила, что наш самолет – огромный авиалайнер с тремя рядами пассажирских кресел – готовится к взлету, и надо пристегнуть ремни безопасности.
– Нет, – отвечаю, не глядя на Максим.
– Вот и молодец. И слава богу, а то пришлось бы всю дорогу наблюдать, как ты бумажные пакетики наполняешь.
– Какие еще пакетики?
– С названием авиакомпании, – ухмыляется мажорка. Я не понимаю, о чем говорит. Она достает такой пакет из кармашка на сиденье напротив, раскрывает его и делает вид, что блюет.
– Коза, – шепчу злобно, но тихо, чтобы не услышала. – Чтобы ты сама в этих пакетиках утонула.
Самолет выруливает на взлетную полосу, разгоняется, и я с интересом наблюдаю, как внизу стремительно уменьшается Москва. За этим процессом смотреть долго не приходится – сегодня низкая облачность, утром накрапывал дождик, и потом лайнер, взмывая всё выше, углубляется в серый туман, словно ныряет в него. Я знаю, что это не продлится слишком долго, ведь раньше уже летал, и впервые – когда мне был годик. Мама рассказывала. К каким-то родственникам она со мной отправилась.
«Молодая была, наивная», – пояснила она свой поступок. Рассказала, что во время полета с самолетом возникли какие-то неполадки. Стюардессы несколько раз довольно быстро прошли из одного конца салона в другой, лица у них при этом были крайне встревоженные. Да и самолет изрядно потряхивало. Пассажиры принялись перешептываться, нервно глядя в иллюминаторы.
– Было ощущение, что он вот-вот рассыплется. Мне стало дурно, я без сил откинулась на кресло, – сказала мама.
– А я что делал?
– Вызывал симпатию и удивление своей отвагой, – улыбнулась мама.
– Как это?
– Я почти отключилась, так мне стало плохо. Ты же слез на пол и давай ползать по салону. Я вижу, но у меня всё плывет перед глазами, а пассажиры, видя эту сценку, кто смеется, кто меня отчитывает: «Мамаша! Следите за ребеночком!», «Мамаша! У вас малыш убежал!» Тут самолёт трясет, как в лихорадке, а некоторым надо меня повоспитывать.
– Что было дальше?
– Стюардесса тебя подняла, отряхнула, отнесла обратно. Дала мне какую-то таблетку, я пришла в себя, и остаток полета ты мирно спал у меня на руках, – ответила мама.
Да, теперь, если я ползать по салону стану, рейс развернут обратно, сочтя пассажира умом тронутым. И придется моему отцу потом платить огромный штраф. Ах, как же все-таки приятно быть маленьким! Сидел бы сейчас у мамы на коленках, играл в ладушки-оладушки, улыбался и сосал какую-нибудь сладкую вкусняшку. В этот момент мой взгляд, повинуясь каким-то бессознательным стимулам, упал на грудь мажорки.
Вкусняшка… сосать… Я стал представлять, как расстегиваю своей спутнице куртку, задираю футболку и лифчик, а потом забираю губами то один сосок, то другой. Прямо сейчас и здесь, в салоне. Хорошо еще, что я сижу у окна, тут всего два места, а не три, как в среднем ряду, иначе бы ничего не получилось. Я закрыл глаза и представил себе донельзя возбуждающую картину. Ночь. Гул турбин. Уши заложены, словно в них вата. Все вокруг погрузились в глубокий сон. Я наклоняюсь над грудью Максим, попутно расстегиваю ремень, пуговицу, «молнию» на её джинсах. Затем опускаю резинку её трусиков, скольжу в мягкую глубину. Нащупываю средним пальцем дырочку. Там горячо и влажно. Погружаюсь в неё и слышу, как тихонько начинает постанывать мажорка.
Но… дальше-то что делать? Продолжать доводить её до оргазма пальцами, попутно облизывая и немножечко покусывая соски? Да, можно, только мне хочется и своего нижнего дружка пристроить. Как же неудобно это будет сделать в самолёте!
Чертова мажорка! До чего она меня довела! Я лечу в Японию с важной миссией, которую мне поручил отец. Но вместо того, чтобы обдумывать тактику поведения, мечтаю о том, как трахнуть любовницу собственного родителя! Ну, не идиотизм, а?! Да если мой папаша узнает эти мои фантазии, то даже страшно представить, что случится!
Хотя подождите-ка. Откуда он узнает? Я никому ничего не собираюсь рассказывать, а мажорка слишком занята собой, чтобы заметить.
– Сашок! Ты о чем таком сладком мечтаешь, а? Смотри, штаны обмочишь, – хмыкает Максим мне прямо в ухо.
Я открываю глаза. Смотрю на нее. Она делает выразительные глаза и показывает куда-то вниз. Ужас! Катастрофа! У меня член колом стоит, и внушительный бугор не увидеть может разве что слепой. Но Максим очень даже зрячая, и я дико смущаюсь. Чувствую, как меня заливает краска. Становлюсь пунцовым в такие моменты. Спешно накрываю пах руками, в которых держу смартфон.
– Смотри, не проткни новый телефон, – ёрничает Максим и, отвернувшись, хихикает. Вижу, как у неё плечи трясутся.
Глава 11
Хорошо, мажорка понятия не имеет о том, что причиной моего возбуждения стала она сама. Ну, а теперь, поскольку общее время полета десять часов, мне надо подумать о том, отчего эта разбитная девчонка вызывает во мне такие… реакции с эрекциями. Я хочу досконально в себе разобраться, потому что ситуация, в которую я угодил, меня всё больше напрягает. Последние дни мы постоянно оказываемся рядом, в непосредственной близости, и меня её присутствие очень сильно волнует. Причем не только эмоционально, но и сексуально.
А почему? Я не бабник. Точно. Никогда им не был и, как ни глупо звучит, даже не планировал. Потому что как такое предвидеть? Или как пожелать? Сидишь такой весь из себя мечтательный на диване и говоришь: «Так, Саша. Вчера ты был романтиком. Хм… значит, завтра станешь бабником. Потом – развратником, после надо попробовать переквалифицироваться в извращенца, после – стать конченым моралистом, а вот еще какие там половые извращения бывают?»
Да это всё ерунда. Другой вопрос меня беспокоит: почему я больше не мечтаю о том, как трахнуть свою подружку, а думаю о Максим в неприглядном свете? Она ведь девушка моего отца! Любовница его, черт побери! Для меня это должно означать полностью запретную территорию, куда доступа нет и не будет. По крайней мере, пока они вместе. Продлиться это может… да навсегда!
Эх, ничего-то я в себе не понимаю! Чувствую только, что меня к мажорке тянет. Притом не только в половом смысле. Может, надо поговорить с ней о чем-нибудь? Узнать друг друга поближе. А там видно будет, всерьез мое увлечение этой яркой личностью, или просто очередная блажь напала. У меня такое случается. Втемяшится чего-нибудь в голову, и никак отделаться не могу, пока не добьюсь своего.
Вот, недавно смарт-часы захотел. Хотя у меня есть хорошие, механические, с автоподзаводом. Отцовский подарок, между прочим. И, кстати, настоящие, японские. Так нет, я возжелал электронные, с датчиками и прочими наворотами. Полгода откладывал, а потом купил. Вон они, у меня на руке. Если приподнять, то включается циферблат. Часы хорошие, но надолго ли их хватит? Да и заряжать надо, а механику поболтал в воздухе, они и завелись. Блажь, словом.
Максим, наверное, такая же блажь у меня. Решил я попробовать экзотический фрукт. Мне подобные девушки на жизненном пути раньше не встречались. Не знаю теперь, как к ней подобраться. Как та лиса из басни, что возле кувшина трётся. Морду внутрь просунуть, чтобы сладкой каши отведать, не может, а так пахнет вкусно! Не разбивать же посудину в конце концов!
Чтобы снять витающее между нами напряжение (а может, я только его придумал?), поворачиваюсь к Максим и смотрю на её коротко стриженный затылок. Вот ложбинка на шее, маленькая родинка в виде сердечка. Или это… да, родимое пятнышко. Симпатичное. Вот бы его поцеловать, коснуться языком… Ну, блин, опять похоть!
– Максим, а Максим?
– Чего тебе.
– Давай поговорим.
– О чем?
– Ну… расскажи о себе. Я ничего ведь не знаю. Как вы с моим папой познакомились, например, – предлагаю я тему для общения. Мажорка, не убирая ухмылки с лица, поворачивает ко мне голову.