Страница 18 из 20
Уже на второй год обучения в разведшколе кураторы предложили перейти в экспериментальную группу. Об этом учебном подразделении ходили разные слухи, в основном отрицательные. Говорили, что далеко не все учащиеся доживали до выпускного. Занимались курсанты в отдельных корпусах, с основными потоками не пересекались и никогда не принимали участия ни в каких внутренних соревнованиях.
Меня эти страшилки не смущали. Подумаешь, не буду видеть большинства сокурсников! Тоже мне потеря. Век бы их не видела. Всё равно друзей у меня нет, и вряд ли когда появятся. Строгие члены отборочной комиссии на собеседовании уверяли, что моей жизни ничто не угрожает и не будет угрожать. Всё зависит лишь от меня. Просто условия жёсткие и не все курсанты справляются с нагрузками. Тех, кто отсеивается, тихо, с соблюдением повышенной секретности, переводят в другие военные заведения. Меня всё устроило, и я подписала контракт.
Едва документ завизировали и отправили в базу, со мной перестали миндальничать. Отношение резко изменилось, и мне мгновенно дали понять, что отныне я не просто курсант училища, а сотрудник спецслужб, следовательно, просьб, предложений и объяснений больше не будет. Только приказы, которые я обязана беспрекословно выполнять.
Первый приказ был проследовать в медицинский сектор. «Очередная проверка по физическому состоянию и здоровью», – наивно подумала я и чуть ли не вприпрыжку помчалась в указанном направлении. Однако там меня ждал сюрприз. Вместо стандартной больнички я оказалась в какой-то лаборатории, напичканной сверхсовременной аппаратурой. Стерильность зашкаливала. Даже охрана на входе находилась в спецзащите. Этакие роботы с беспристрастными тёмными экранами шлемов, закрывающими лица. Такие же «скафандры» встретили меня внутри и провели в комнату предварительной обработки. Там я сняла одежду, прошла три процедуры очистки: водой, ионным душем и каким-то излучением. После этого меня побрили, одели в специальный костюм, подключили датчики и уложили на операционный стол. До этого момента я была совершенно спокойна, но когда надо мной вспыхнули лампы и звякнули инструменты, занервничала. Спокойным и равнодушным голосом мне объяснили, что, подписывая контракт, я приняла на себя все условия и теперь поздно волноваться. Согласно этому документу, врачи имеют право на внедрение в мозг новейшего биоимпланта. Если он приживётся, то продолжу учиться, если нет – то его извлекут, а меня отправят в другую школу. Предварительное тестирование, которому я негласно подверглась во время отборочного тура, давало высокий положительный прогноз. Отказаться я уже не могла, а думать о том, во что могу превратиться в случае неудачного вмешательства в мою голову, решительно не стала. Закрыла глаза – и будь что будет.
Медики не ошиблись. Операция прошла успешно, и уже через месяц после реабилитации я приступила к занятиям. Скажу только, что опять удивила всех своими результатами. Ещё ни у кого имплант не приживался с такой лёгкостью и за столь короткое время.
Насчёт нагрузки инструкторы не соврали. Отдыхать было некогда. Как пролетел третий курс – и не заметила. Вживлённый в мозг приборчик наделял человека невероятными способностями – увеличивал силу и выносливость, ускорял мышление, давал доступ к почти безграничной памяти. Особенно хорошо у меня получалась работа с программами и электроникой. А физические возможности, как у полутяжа, и так были на высоте.
В общем, я оказалась в передовиках обучения. Поэтому и получила назначение на прохождение практики в составе специальной группы контрразведки в одной из колоний. Задание выглядело как туристическая поездка, полученная за отличную учёбу. Специалисты занимались слежкой за подозрительными фирмами и корпорациями. Запрос на усиление группы на последнем этапе операции подал командир. Возможно, он уже тогда почувствовал, что с заданием что-то не так, и решил перестраховаться через знакомых. Разведка и контрразведка частенько работают рука об руку.
Результатом многоходовой комбинации стал взлом центрального сервера корпорации. Украденные данные командир группы загрузил мне в имплант и отправил ожидать остальных в обычной туристической гостинице. Назначенная встреча не состоялась, но в инфосети я обнаружила приказ ещё раз вломиться в серверы той же корпорации. Командир требовал скопировать полную банковскую информацию, и не только её, а ещё и совершить диверсию. Мне приказали украсть все деньги с обнаруженных счетов, перевести их по цепочке подложных счетов в различных галактических банках и оставить электронный след, который бы вывел службу безопасности фирмы и полицию на меня, как на обычного хакера. Далее мне следовало не оказывать сопротивления аресту и, не раскрывая своей личности и не сотрудничая со следствием, предстать перед судом. О дальнейшей моей судьбе не было сказано ни единого слова, но предварительная подготовка учитывала подобные моменты. Инструктор неоднократно подчёркивал, что в разведке никто и никого не бросает. Если агент с честью выполнит задание, его вытащат из любой самой безвыходной ситуации. Так что особо не переживала по этому поводу и выполнила всё, как было приказано.
Позднее, находясь в камере предварительного следствия и анализируя ситуацию, я поняла, что, по сути, командир спас мне жизнь, заставив имитировать непрофессионализм молодого хакера. К тому же такое моё поведение исключало участие в группе и не указывало на связь с контрразведкой. Второй раз настоящий специалист в ту же сеть не полезет. Это ошибка неопытных одиночек.
Денег на счетах филиала фирмы оказалось неожиданно много. Первый взлом прошёл без осложнений. Администратор даже глаза продрать не успел, как остался без штанов. Почти три миллиарда перетекли на секретные счета в сетевых банках. Во время второй атаки обнаглевшую взломщицу задержали прямо в гостиничном номере, откуда она проводила атаку, воспользовавшись гостиничным каналом. Я не дура и знала, что делаю. Пока ломали двери, успела стереть основные пути многочисленных переводов, и у специалистов не получилось отследить всю цепочку перечислений. В этот раз спёрла восемь миллиардов, но служба безопасности успела вернуть три из них. Остальные опять растворились в неизвестном направлении.
Дальше шумный арест, следственный изолятор, камера предварительного заключения, бесконечные допросы, горы протоколов… Я упрямо молчала и не желала идти на сделки со следствием. Поэтому, ничего не добившись, меня быстренько передали под суд. Так я и оказалась на тюремном транспорте. Дальше ты и сам всё знаешь.
Возможно, куратор группы уже отправил запрос о пропавшей туристке, но в это время я уже летела к месту отбывания наказания, так что утверждать не буду. Может, никто так до сих пор и не побеспокоился обо мне. Как знать?
Санита замолчала. Несколько ошарашенный рассказом Виктор сидел не двигаясь.
«Надо же… Настрадалась девчонка… Но сколько же в ней воли! И тем не менее в рассказе сплошные нестыковки… Самое удивительное, что она, при всей своей проницательности и уме, совершенно не видит их… Неужели…»
Додумать он не успел. Голос Кива скрипуче проворчал в сознании:
Кив: «Наивная идеалистка. Именно таких воспитывают в государственных приютах. И не спрашивай, откуда я это знаю. Был опыт работы в похожем заведении у прошлого носителя».
Виктор: «И не собирался. Меня больше беспокоит имплант».
Кив: «Тут ты прав. Да всё и так наглядно, и вывод напрашивается сам собою. Прежде чем выносить окончательный диагноз, лучше сначала срочно и основательно обследовать девушку. Знаю я такие фокусы. Биоимпланты хороши тем, что формируют в теле скрытую нервную систему, улучшающую возможности базового организма, но есть нюансы. Как и в случае со мной, они создаются на основе паразитов, способных внедриться в тело. Разница в том, что в отличие от полевых сущностей, такие живые организмы обычно живут колониями и подчиняются альфа-носителям и центральной матке. Тебе ведь тоже показалось странным, что такая самостоятельная девушка безропотно и не задумываясь выполняет приказ командира? Не ошибусь, если предположу, что имплант у него имел более высокий уровень. Начальство, знаешь ли, любит преданных и безропотных подчинённых. Идеальные думающие зомби. Мало того, подозреваю, что неудачники, у которых имплант не прижился, отправлялись не в другое учебное заведение, а прямиком на кладбище».