Страница 9 из 77
Андрей тяжело сглотнул — про бойню в горном отеле он старался не вспоминать. Дело было не в «тяжком грузе на совести», как любят писать в книгах, отнюдь. Он слишком хорошо помнил то странное состояние ненавидящей отрешенности, которое тогда помогало ему убивать не задумываясь, и знал, что, перейдя этот барьер один фаз, с легкостью сможет перешагнуть его вновь. Знал, что может, — и не хотел позволять себе этого даже в воспоминаниях
— Да и ты, Казак, тоже в случае чего не только сквозь прицел пушки на врага глянуть можешь? Ну так вот, короче. Я свое сказал. Прямо сейчас отвечать не обязательно, но в ближайшее время поинтересуюсь. Само собой, что все будет оплачено. Шибко губу не раскатывайте, но, думаю, сговоримся.
Хозяин не нажимал никаких кнопок, в колокольчик тоже не звонил, но дверь в комнату открылась, и вошел парень с кобурой под рубашкой.
— Ребята уходят. Проводи. Витьке в гараже скажи, чтоб до станции подбросил.
Стоя на пустынном перроне в ожидании электрички, Казак с Корсаром вполголоса обменивались мнениями:
— Странный мужичок, ей-богу! — говорил Казак. — То вроде нормальным человеком кажется, а через секунду — вобла сушеная с компьютером в мозгах. А еще минута, и вообще — бандюк натуральный. «Подбрось до станции» — до дома подвезти уже как бы и западло?
— Да уж, — соглашался Корсар. — Трудно с ним разговаривать. Никак в тон попасть не получается. А вот насчет предложения его — ты-то что для себя решил?
— Даже не знаю. История, конечно, темная, и если все действительно так, как этот дядька думает, то помочь — святое дело. Но будет ли от нас с тобой хоть какой-то толк?
Ни тот, ни другой не знали, что в то же самое время Лев Сергеевич задает тот же самый вопрос бритоголовому Саше:
— Ну так как твое мнение, будет от них прок? Тот задумчиво поскреб подбородок и решительно ответил:
— Будет. Того парнишку, что помоложе, я не очень рассмотрел, а одноглазый… Я бы с ним поработал.
— Ну и отлично. Тогда начинай подготовку, как задумано.
— Вы думаете, они уже согласны?
— Я не думаю. Я знаю, — уверенно ответил Лев Сергеевич.
Сирил Мэндел. Окончательный расчет
Сирил Мэндел разогнулся, с наслаждением вытянул руки вверх, а потом закинул их за голову и размял шею. Затекшие за время сидения перед монитором мышцы отозвались неприятным, болезненным ощущением. Глаза тоже болели.
Не вставая, он оттолкнулся ногой от стола. Стул с высокой спинкой откатился на колесиках, и сенсоры на мониторе, зафиксировав отсутствие пользователя, погасили изображение, включив режим сохранения экрана. Теперь по черной поверхности старенького семнадцатидюймового «Филлипса» скользили только две маленькие человеческие фигурки по имени Дик и Джейн. Изредка встречаясь, они делали попытки заняться любовью, но вскоре оказывались по разным углам экрана. На свежего человека это производило впечатление, но Сирил, сам же и программировавший анимацию картинок, относился к проделкам Дика и Джейн совершенно равнодушно. Он поднял с подставки электрочайник и залил кипятком уже давно насыпанную в чашку порцию кофе. Поднимая чашку, Сирил заметил, что его рука немного дрожит.
Наверное, не стоило сидеть всю ночь напролет — особенно если учесть, что таких ночей за последний месяц было уже около двух десятков. Интересно, сколько литров кофе было выпито за этот месяц? Может, Олег подсчитал?
Впрочем, теперь это неважно. Работа практически закончена, бесшумный лазерный принтер выводит последние страницы отчета, и через минуту зажужжит брошюровщик, превращая стопку только что отпечатанных страниц в аккуратный томик. Придется подождать…
Сирил Мэндел устало закрыл глаза и на несколько секунд превратился в Кирилла Менделева, который ждет, когда заводская переплетная закончит возиться с его отчетом. Отчетом, который он целый месяц печатал на полусломанной «Ятрани», стуча по тугим клавишам карандашом (пальцы разболелись после первой же недели), отчетом, который будет нужен разве что плановому отделу…
В переплетной, похоже, знают, что отчет никому не нужен, и не торопятся. Кирилл стоит лицом к окну, на свежем ветру с криками кувыркаются чайки. Если в мастерской поторопятся, то можно будет не сидеть на работе до шести вечера, а уйти домой с обеда. Правда, зачем? Чтобы на четыре часа раньше увидеть очередную шестиконечную звезду, намалеванную на двери квартиры? Боже, как давно это было…
Мэндел потер глаза ладонями и открыл их, снова став самим собой — высокооплачиваемым специалистом, системным аналитиком экстра-класса. Вольным стрелком, работающим по разовым контрактам. Или не работающим. Он усмехнулся, вспомнив, сколько заплатил ему «Майкрософт», неведомо как узнавший, что у мистера Мэндела есть даже не разработка, а только идея, как заставить «Виндоус» обходиться вполовину меньшим объемом памяти. И правильно сделал, что заплатил, — иначе получился бы хорошенький скандал, узнай пользователи, что тратить деньги на совершенствование своих машин было совершенно необязательно. Так что безделье умного человека может стоить не меньше, чем его труд!
Сейчас, конечно, совсем другая ситуация, и свои деньги он получит именно за работу, причем за работу каторжную. Вряд ли какой-нибудь стопроцентный американец взялся бы за такое! Всего делов-то: по видеограммам и данным телеметрии вычислить алгоритмы управления некоего самолета, причем самолета весьма нестандартной схемы. В процессе предварительных переговоров Сирил понял, что заказчика с такой задачей уже посылали к черту не раз и не два, посылали весьма солидные научные и исследовательские центры, причем даже не торгуясь. А вот Сирил Мэндел поторговался, внимательно изучил исходные данные и посылать клиента никуда не стал. И выполнил заказ, пользуясь помощью одного-единственного человека — правда, этого человека пришлось вызвать из Израиля, но дело того стоило.
Олег разбирался в аэродинамике так же, как сам Сирил в программировании, и дело пошло. По ходу работы выяснилось, что часть программного обеспечения — та, что поставлялась вместе с электроникой «Коулсон», — уже известна, и после этого исчезли последние проблемы.
И вот перед Мэнделом лежит окончательный расчет. Все честь по чести: анализ, выводы, графики. Как и требовал заказчик, особое внимание уделено вероятному поведению самолета на предельных и запредельных режимах. Так что клиент должен быть доволен!
Говоря откровенно, цель работы Мэндел не очень понимал, а вернее, не хотел понимать. Если это подготовка к переговорам по закупке самолета, то все исходные данные должна была выдать фирма-изготовитель, но материалы, с которыми пришлось работать, были получены неофициальными путями. Это если выражаться мягко, а если назвать вещи своими именами — то путем промышленного шпионажа. Похоже, заказчик хотел получить компрометирующие данные на самолет либо воспользоваться результатами чужого труда, а может быть, преследовал и обе эти цели одновременно. В подобной ситуации задавать какие-то вопросы было бы большой ошибкой.
Сирил Мэндел всегда утверждал, что ему все равно, в какой стране он живет и на каком языке говорят окружающие. Жить надо там, где спокойнее и проще зарабатывать деньги, а как называется это место — Саратов ли, Нью-Йорк или кибуц Бер-Шалаим, — абсолютно без разницы. Он убеждал в этом окружающих и одновременно себя, зная, что в глубине души ему всегда будет отчаянно хотеться вернуться в свой город… И с тем большим ожесточением Мендэл отстаивал в разговорах и статьях позицию «гражданина мира», тем более мрачными красками рисовал свою жизнь на родине, сознательно забывая все хорошее, что там было, и подчеркивая неприглядные стороны. И теперь, зная, что работает против России, он пребывал в странном состоянии — все вроде бы казалось правильным и справедливым, бизнес есть бизнес, и проигравший должен остаться за флагом. Но в то же время где-то в подсознании таилось ощущение, что некто Кирилл Менделев совершает предательство.