Страница 70 из 77
В это время Казак тоже смотрел на полетный лист и думал примерно о том же: филькина грамота она филькина грамота и есть. Перелет на частный аэродром для демонстрации самолета некоему богатому покупателю… Ага, ночью. С полной заправкой. Да по одной взлетной дистанции можно понять, что самолет загружен под завязку! И как только поверили на диспетчерском пункте! Да и поверили ли… А ведь еще ПВО, которая будет вести маршрут. Конечно, некая отмазка имеется, но все настолько шито белыми нитками…
Вернее черными — Казак вдруг вспомнил, как в училище пошла мода подшивать белые подворотнички черными нитками, пока начальник не издал специальный приказ, запрещающий такое. Отсюда и выражение про черные нитки, понятное далеко не всем. Эх, училище, вылетавшие все ресурсы «Л-39» — но именно на них Казак получил первую практику стрельбы «НУРСами», без всякой автоматики и интегрированных систем наведения «самолет-цель». Потом на «Сухих» с их мощным бортовым вычислительным комплексом это оказалось не нужным. А вот теперь — пришло время вспомнить старые уроки!
В полусотне метров от «СМ-97» ожидал разрешения на взлет древний «Фэмили Пайпер» с тайваньским регистрационным номером, чем-то похожий на российский самолет: тоже небольшой, двухмоторный, с низко расположенным крылом. Казак немного прищурился: действительно, издалека эти самолеты можно перепутать, хотя у «Пайпера» и нет той хищной стройности, как у смоленского самолета. Может быть, издалека их и можно перепутать, но вблизи… Хотя, с другой стороны, у тех, кто сможет смотреть вблизи, будут немного другие заботы.
Казак глянул вправо: пульт управления автоответчиком вот он, под рукой. Стоит всего лишь щелкнуть тумблером, и вместо родной, СМ-овской программы, заработает другая, и на всех системах контроля воздушного движения возникнет еще один тайваньский самолет, с тем же самым бортовым номером и экипажем. Если все произойдет так, как задумано, одновременно с этим ответчик настоящего «Пайпера» должен замолчать и молчать все оставшееся время, пока его летчик будет преодолевать две сотни километров до Ирана.
Казак вздохнул: ох, липа… Вся надежда на то, что у наземников будут более серьезные дела, чем следить за мирным частником.
«Интересно, сколько этому „частнику“ отвалили за то, чтобы он взялся за такое дело? — невольно подумал молодой летчик и даже позавидовал: — Наверное, немало. А я еще думал — раз Лев Сергеевич банкир, так у него и чувств человеческих нет. А он уже столько денег на Корсара выкинул!» Если бы Казак узнал, что конкретно эта часть операции не стоила банкиру ни цента, он бы очень удивился.
Между тем А Вонг, пилот и владелец «Фэмили Пай-пера», удивлялся совсем другому. Неделю назад русские «пасаны» начали его проверять, а позавчера он понял, что его раскусили окончательно, и проклял тот день, когда решился заняться своим обычным бизнесом именно здесь.
Наркотики в Дубае были запрещены столь строго, что торговля ими сулила большие деньги. Настолько большие, что можно было рискнуть залезть на территорию, уже кем-то контролируемую.
Риск А Вонга не оправдался, и последние два дня он ожидал расправы, даже не пытаясь уйти. Но «пасаны» поступили странно: забрали уже вырученные деньги, неразошедшийся товар, но вместо всего остального просто отвезли к еще каким-то непонятным людям. Непонятные люди объяснили, что требуется сделать, и предупредили, чтобы он никогда не возвращался в Эмираты. Вот уж излишняя забота! Возвращаться А Вонг и не собирался — даже если бы его не предупредили, что на следующий день после отлета вся информация на него будет передана властям.
Тем временем аэродром «Галф-Бизнес» продолжал работать в своем обычном режиме, разве что появившиеся в большом количестве автомобили-топливозаправщики придавали его облику новый колорит. На территории, которую не заняла выставка, жизнь шла своим чередом: приземлившиеся самолеты рулили на стоянки, улетающие катились к полосе и останавливались, ожидая своей очереди на взлет, да и около неподвижных машин кое-где кипела работа — обслуживание, заправка, предполетный осмотр… Незнакомый с постановкой дела человек удивился бы: как все эти люди и самолеты ухитряются не мешать друг другу, не сбиться в одну бестолковую кучу?
На самом деле вся жизнь аэродрома, конечно же, находилась под контролем, мощные вычислительные системы и опытные диспетчеры постоянно контролировали и направляли ее, заранее предвидя развитие ситуации на несколько этапов вперед. Конечно, даже опытный диспетчер способен ошибиться или что-нибудь забыть, но компьютеры помнили все.
Сколько «бортов» находятся в воздухе, ожидая посадки, сколько их запросило взлет, сколько заявок на вылет подано на следующий час. Сколько самолетов сейчас взлетает в разных странах мира, направляясь сюда, и сколько их находится на маршруте. Приходилось учитывать не только имеющуюся на данный момент ситуацию, но и прогнозировать ее на будущее. Поэтому для каждого самолета рассчитывалась вероятность, что его хозяину вдруг понадобится срочный вылет, и исходя из нее выбиралось место на стоянке, формировался график вылетов, резервировались временные окна.
Какая-то из ячеек памяти компьютера содержала данные и о российском самолете «Бе-32», стоящем на такой-то стоянке в таком-то секторе. Среди многих прочих параметров, про которые помнила машина, была и вероятность неожиданного вылета. Вероятность эта, по мнению умного компьютера, была равна нулю… А то, что в середине дня к русскому самолету подошли два человека и довольно долго возились вокруг него, а под конец возни даже запустили двигатели — так мало ли какие работы могут вестись на поставленном на прикол аэроплане.
Серо-стальной «Мерседес» с удлиненной базой почти не привлекал внимания прохожих на улицах — модель не самая последняя, куплена по дешевке на распродаже. Вот если бы это был новый «Ягуар» или, скажем, «Бентли» — тогда да, уважительные и завистливые взгляды провожали бы его до конца улицы.
Впрочем, отсутствие интереса было новому владельцу «мерса» только на руку. Не интересовало его и плачевное состояние подвески, насмерть убитой весом брони, бездумно навешанной второразрядным ателье на и так-то нелегонькую машину. Зато то же самое ателье форсировало двигатель, уменьшив, правда, при этом его ресурс раза в три, — но вот уж о долговечности машины заботиться теперь не приходилось.
— Что слышно? — не отрываясь от управления, спросил Саша-гонщик, и сзади послышался голос «аналитика» Сергея:
— Наши еще не взлетели. Может, обождем?
— Нельзя. На воротах все рассчитано.
— Тогда их могут не пустить в воздух?
— Могут. А могут и пустить. А вот нам точно ждать нельзя! — И с этими словами он выключил электронный контроль скорости и прибавил газу. Стрелка спидометра отлепилась от разрешенной шестидесятикилометровой отметки, легко проскочила сотню и ушла куда-то в правую сторону шкалы.
Запищал радар-детектор, и зеркало заднего вида отразило где-то вдали красно-синие вспышки полицейской мигалки.
— Занервничали… — презрительно процедил Саша и точным движением руля пустил машину в поворот. Завизжали задние колеса, но через несколько секунд машина выровнялась, и теперь она неслась к служебным воротам «Галф-Бизнес».
Сидящий на самом заднем сиденье Хомяк внутренне сжался: хотя он сам вызвался принять участие во всей этой авантюре, но все-таки на такой скорости он увереннее чувствовал бы себя за штурвалом самолета.
Въезд перегораживал сначала яркий шлагбаум, потом толстая цепь, и, наконец, последним препятствием для транспорта являлась широкая и высокая арка, оканчивающаяся подъемными воротами.
Шлагбаум был уже опущен, но цепь лежала на земле, а ворота были открыты — сквозь них сейчас неторопливо проезжал ярко-красный трейлер.
— Начали! — буднично предупредил Саша и добавил: — Держитесь там, что ли…
На самом же деле, вопреки спокойному, как всегда, тону, он был немного напряжен. По расчетам все должно пройти чисто, но расчеты имеют свойство не оправдываться!