Трое из Скотланд-Ярда

Илья Беляев

Трое из Скотланд-Ярда

Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Сэмюэл Джонсон.

Пролог.

Он смотрел на небо. Ни единой звезды, только золотой месяц еле просвечивал сквозь дымку. Пальцы дрожали. Он сжал кулаки, пытаясь контролировать нотки страха и волнения. А вот каменное лицо не выражало вообще ничего. Он почти спокойно выдохнул.

Сделал пару шагов вперёд: знал, что лужица крови вот-вот дойдёт до его туфель. Развернулся, присел. Глаза лежавшего на сырой земле букмекера неустанно бегали по сторонам. Он не понимал, в чём его вина. Умирающий обеими руками сжимал перерезанное горло, но это не могло помочь. Рана была слишком глубокой.

Убийца смотрел ему прямо в глаза. Хотел увидеть, как они погаснут. И увидел. Букмекер перестал корчиться, хрипеть и булькать. Затих. Пальцы, тщетно зажимающие рану, разжались, выпустив алую струйку.

Убийца встал, ухмыльнулся. Подождал, пока кровь подсохнет. Поднял бездыханное тело букмекера и поволок в соседний переулок. Знал, что его никто не увидит.

Глава 1. Первая кровь.

1.

Тощий секретарь одного из многочисленных инспекторов полиции Лондона торопился сообщить важное известие. Он бежал по узким коридорам Скотланд-Ярда, увешанным фотографиями прославленных полицейских, среди которых особенно выделялись Фредерик Абберлайн, Джон Вуд и, конечно, А́ртур Несбит.

Секретарь влетел в кабинет начальника, по своему обыкновению не постучавшись. Инспектор наверняка отчитал бы любого, кто сделал что-то подобное, но только не Джеймса Томпсона.

– Убийство, сэр. В Уайтчепеле, – скользким голосом доложил секретарь.

Артур Несбит отложил много раз перечитанное письмо, аккуратно сложил его и поместил в верхний ящик стола, где лежали документы и револьвер.

– Насколько я понимаю, кроме нас за Уайтчепел никто браться не собирается. Чёртов Ист-Энд. Ладно, отправляемся, Джеймс, – начальник поднялся, поправляя ремень. Он не стал ничего спрашивать у своего помощника, они молча вышли из кабинета и направились к выходу.

43-летний инспектор был невероятно высок. Его сухое, жилистое тело пряталось за дорогим тёмно-серым костюмом. Он не носил традиционную полицейскую форму: считал её пережитком прошлого. Более того, позволял всем своим приближённым сотрудникам тоже отказаться от неё. Обычно, когда инспектор говорил, что он служитель закона, люди верили ему на слово, большую роль в этом играл превышавший 6 футов рост. Голова Артура густо покрыта сединой, несмотря на возраст. Но главный атрибут инспектора – шикарные, закрученные, серебристые усы, за которыми он вёл тщательный ежедневный уход.

Артур и Джеймс покинули Скотланд-Ярд, направились к полицейскому автомобилю, который инспектор купил за собственные деньги. Практически все полисмены разъезжали по городу на лошадях, в то время как Несбит и Томпсон с комфортом передвигались на автомобиле марки Фиат. Такое средство передвижения стоило Артуру целого состояния, но он слишком хотел показать превосходство перед остальными, а особенно перед человеком, которого тихо ненавидел весь Скотланд-Ярд, – Джоном Вудом. Рядом с транспортом цвета смолы докуривал сигарету невысокий мужчина, одетый в дешёвое потрёпанное пальто и совершенно не подходящую под образ шляпу. Это был личный водитель Артура, выходец из Уайтчепела, который, в отличие от остальных жителей Ист-Энда, смог более-менее устроиться в Большом Лондоне. Увидев пассажиров, он бросил сигарету прямо под ноги, наступил на неё, почесал щетину.

– Доброе утро, господа, – шофёр снял перед ними шляпу. – Куда сегодня?

– Доброе, Билл. – поморщившись, заговорил Артур. – В Уайтчепел.

– Ах, Уайтчепел! Этот прекрасный райончик бездомных оборванцев и куртизанок. Заскочим ко мне в квартирку?

– Нет. – отрезал инспектор.

– Начальник, у меня там почти ни разу не отпитое вино. Может мы с вами…

– Едем, Билл. Никаких отступлений.

Вздохнув, Билл Грант открыл господам заднюю дверь. Поднял кожаную крышу автомобиля: Артур ненавидел ездить под солнцем. Завёл машину и направил её в сторону Уайтчепела.

Дороги Лондона были наполнены людьми, лошадьми и повозками. Машины попадались крайне редко. Лондон всегда куда-то спешил, кто-то вечно опаздывал. Город не любил отстающих, не терпел их. Он шумел, но шум этот был чем-то необходимым при его статусе. Этот шум даже был приятен и, в какой-то степени, незаметен. Ржание лошадей, цокот копыт, гул фабрик и нескончаемые разговоры.

– Вот теперь можешь рассказать мне о деталях преступления, – без особого интереса проговорил Артур, покручивая ус.

– Убит мужчина, на вид лет 40. Точно сказать нельзя: убийца неплохо поиздевался над ним.

– Когда убит?

– Этой ночью. Свидетелей пока не допрашивали.

– Кто свидетели?

– Куртизанка средних лет и пьяница. Ему я бы верить не стал, – Джеймс снял очки с круглой оправой, подышал на них и протёр.

– Так, а кто из полицейских сейчас на месте?

– Вуд со своей шайкой, как всегда. А ещё… Осмонд. Я его не знаю, на днях перевёлся к нам из Брайтона. Ознакомился с его прошлым в полиции, но ничего выдающегося так и не нашёл. Непонятно за какие заслуги его перевели в Лондон.

– А без Вуда никак? – скривился Артур.

– Никак, сэр. Сами понимаете, чем больше инспекторов участвует в расследовании, тем лучше. Тем более это Уайтчепел.

– Так считают те, кто никогда не вёл расследования.

– Тем не менее, именно такие и управляют Скотланд-Ярдом.

– А почему же тогда именно нас с Вудом направили на это дело? Его суют, куда только можно.

– Вы оба ведь уже имеете некий опыт работы в Уайтчепеле. А у вас он весьма внушительный.

Артур недовольно вздохнул. Уайтчепел вызывал у него жуткие воспоминания. Пара минут молчания. Презентабельные улицы центрального Лондона постепенно сменялись ветхими бараками Ист-Энда. Ехать становилось всё труднее.

– А журналисты? – теперь с явным интересом спросил инспектор.

– Пока только пара местных газет знает об убийстве.

Несбит тихо выругался. Он ненавидел журналистов, и на это были свои причины.

– Ну, хватит о работе. Расскажи мне, как дела с твоей сестрой?

Немного помолчав, Джеймс ответил:

– Пока держится. Она – боец, но болезнь слишком тяжело проходит.

– Главное – не оставляй её. Мой отец умер от туберкулёза, так что я знаю каково тебе. Мне было 17, когда он привёз меня в Скотланд-Ярд. Через недельку-другую скончался.

– Господа, подъезжаем, – певучим голосом объявил водитель.

Господа вышли из машины. Нюх Артура всегда был очень чутким. У каждого места был свой запах. Скотланд-Ярд пах бумагами, чернилами и слегка отдавал древесиной. Большой Лондон – лошадьми и пылью. Но его спёртый воздух не вызывал отвращения. Если отдалиться от центра, то можно попасть в “промышленное сердце” города. Там всегда стучали молотки, шумели котлы, гремели станки. Там пахло дымом, потом, углём и металлом. Уайтчепел пах исключительно мочой.

Этот район – выгребная яма города. Каждый, кто не выдержал темпа Лондона, переезжал сюда. Основу населения составляли бездомные пьяницы, куртизанки, беглые евреи и, как не странно, дети. Дома, словно копируя друг друга, были готовы развалиться в любой момент. Огромные щели в их стенах позволяли увидеть счастливцев, которые имели хоть и небольшую, но жилплощадь. На улицах Ист-Энда всегда влажно. Не только из-за дождя и тумана. Все лужи были неестественно жёлтыми, ядовитыми. Серо-синие дома резко контрастировали с жёлто-коричневой палитрой земли. В углах часто можно было наблюдать обитателей района. Они завистливо смотрели на прибывших сотрудников Скотланд-Ярда, инстинктивно сжимаясь. Их одежда, явно исчерпавшая свой срок годности, представляла из себя лохмотья. Странно, что почти у каждого бездомного была бутылка пива в руке. Им не хватает на жильё, но для пойла они всегда найдут деньги. Дети держались группами по несколько человек. Старались крутиться подальше от бездомных, подальше от тёмных улиц. Над всем Уайтчепелом возвышался большой даже по меркам остального Лондона металлургический завод – единственный шанс на жизнь местного отребья. Это “Уайтчепельская мануфактура”, основанная Бог знает кем, Бог знает когда.