Страница 4 из 8
– Дык сегодня воскресенье.
– Нет, бабуля, сегодня понедельник.
– Ты твердо уверен?
– Твердо, бабуля. Вы что-то перепутали.
– Ох, головушка моя непутевая…
Бабушка резко отбросила от себя совок с розовыми углями. После чего такой ненормативной лексики я не слышал даже из уст пьяных шутников.
В это время подошла автолавка.
Как позже рассказала Капа – дочь бабули – ее мать перепутала дни недели. В воскресенье состоялся большой церковный праздник. Вот бабушка и проводила церковный обряд, читая молитву, обкуривая дом. Ошибка оказалась для нее большим ударом.
Пасха по-советски
В шестидесятые годы в почти миллионном Кривом Роге функционировала лишь одна православная церковь. В горкоме комсомола о ней вспоминали лишь накануне Пасхи. Формировался молодежный отряд, который должен был выполнять две функции: соблюдать порядок и убеждать пришедших к церкви юношей и девушек не участвовать в процессе празднования. В тот год руководителем отряда был назначен я, инструктор горкома комсомола.
Вечер накануне Пасхи и ночной крестный ход прошли без происшествий. Члены отряда время от времени беседовали с молодежью, пришедшей освятить куличи. Кого-то удавалось убедить не освящать их. Но многие не обращали внимания на комсомольцев.
Всю ночь рядом с церковной оградой стояла «Волга», в которой дежурили инструктор горкома партии и сотрудник КГБ. Видимо, их присутствие означало страховку в случаях ЧП.
На следующий день, когда солнце осветило купола церкви, я подошел к «Волге» и согласовал со старшими товарищами завершение работы моего отряда.
– Но ты сам не уходи, – предупредил кэгэбист. – Еще нужен будешь.
Через двадцать минут отряд был распущен, меня пригласили в машину.
– Нас сейчас пригласят к столу, – с видом знатока сообщил нам кэгэбэшник. Это уже стало традицией.
– А церковники не заложат нас на работе? – высказал опасение представитель партии.
– Брось дрейфить, – с видом знатока заявил человек из органов. – Я уже не первый год здесь дежурю. К тому же, батюшка давно у меня на крючке: залечивал триппер полулегально. Я не стал его закладывать ни в конторе, ни среди церковной братии.
Не успел он завершить монолог, как к машине подошла церковная служка.
– Пройдите, пожалуйста, в храм. Отец приглашает вас к трапезе.
Войдя в храм, я был поражен: огромный стол и пол от окон до стола были заставлены сотнями куличей и крашеных яиц. Край стола, освобожденный от приношений, был накрыт, как для пьянки. На нем стояли три бутылки водки, бутылка «Кагора» и несколько тарелок с крупно нарезанными пасхами, колбасой, сыром и солеными огурцами.
Встречал нас молодой человек в рясе. За руку поздоровался с кэгэбэшником, приветственно кивнул нам:
– Присаживайтесь, гости дорогие.
Когда граненые стаканы были наполнены, священник встал и произнес первый тост:
– Спасибо вам за то, что соблюдали порядок – слава Богу, за ночь ни одного происшествия.
Чокнулись. Выпили. Мы – водку, священник – «Кагор».
Минут через двадцать сказалось выпитое на голодный желудок спиртное. Все немного захмелели. А потому разговор стал более откровенным, доверительным.
Полемизировали о том, кому свободнее дышится в нашей стране – священнику или партработнику.
– Я, например, – поведал святой отец, – могу завтра пьяным упасть в лужу, а потом покаяться и продолжать служить Богу. Вот у меня крест с кулоном – церковная награда. Что бы я не накуролесил – никто не вправе у меня его забрать.
– Вы правы, – согласился партработник, – мне бы несдобровать в подобных условиях. Вылетел бы с должности без выходного пособия.
Затем разговор, как всегда у мужиков, пошел о роли женщин в жизни. О зарплатах. О вере – церковной и коммунистической: какая крепче. И все это приливалось хорошими дозами спиртного.
Расставались друзьями. По крайней мере добрыми приятелями.
Сев в машину, старшие товарищи вдруг ощутили, что неплохо бы «залудить» еще. Но где в такой ранний час взять спиртное?
Здесь их выручил я:
– На железнодорожном вокзале «Червонная» ларьки со спиртным работают с семи утра.
– Вперед, на «Червонную»!
***
Представьте изумление отца и мамы, когда ранним утром, не ночевав дома, сын заявился, чуть держась на ногах и утверждая, что был на работе. Мать без сил опустилась на стул. А отец произнес:
– Мне бы такую работу.
Как я сестер крестил
Отец моей жены Татьяны занимал на Алтае солидные по районным меркам посты: директор школы, заведующий районо, редактор газеты. В сорок четвертом-сорок пятом воевал с фашистами. Все это выработало в нем уважение к власти. Ну не мог он отправить жену на аборт, если они были запрещены после войны. Не мог сводить детей в церковь, чтобы крестить.
Вот так вышло, что в семье было шестеро детей. Они выросли, многого достигли в жизни, но вот так и остались некрещеными.
Как-то в конце лета к нам в гости приехала из Прибайкалья сестра жены Галина. У нее недавно умер муж и мы сидели за столом, поминали его. И как-то само собой зашел разговор о том, что и он был некрещеным. Чувствовалось, что женщины сожалеют, что им не пришлось побывать в купели.
Так бы, может, и забылся этот разговор, если бы в очередную поездку на дачу в автобус не зашел молодой священнослужитель. Церковь, в которой он служил, была в соседнем с нами селе.
Я подсел к батюшке и проконсультировался, нельзя ли крестить двух взрослых женщин, которые про себя сожалеют, что не приобщены к церкви.
– А вот скоро праздник Петра и Павла – сказал батюшка – Я буду вести службу. Приводите своих дам. Покрещу. В тот вечер в нашем дачном доме состоялся серьезный разговор. Нет, женщины сразу согласились быть крещеными. Просто они растерялись из-за незнания обряда: надо-ли быть в специальной рубашке, будут ли окунать в купель, где взять нательные крестики, будут ли в церкви зрители. А до крещения оставалось двое суток.
Вопрос с крестиками я решил. У жены он уже был. А Галине, я договорился со служкой из церкви, крестик возьмет с собой священник. Надо будет за него заплатить.
Как объяснили знающие бабульки, зрителей на обряде, купания не будет.
– А значит, – решила Галина, – будем шить нательные сорочки до пола.
Оставшиеся два дня она провела за швейной машинкой. Из-под ее рук появились две сорочки, похожие на ночные. Я не удержался, пошутил, что подобные швейные изделия мужчины называют становинами. Женщины поняли, что я имел ввиду и обозвали меня пошляком.
В день Петра и Павла мы были среди верующих. Молодой священник вел службу. В конце проповеди спросил:
– Есть ли в церкви женщины, которые хотят креститься?
Мои спутницы застеснялись, промолчали. Пришлось ответить за них:
– Есть, святой отец.
Это вызвало у верующих смешок: крестятся женщины, а отвечает мужчина.
Пока сельчане покидали церковь после службы, смотрительница приготовила все необходимое для обряда. В том числе и ванну с водой. Мои девки облегченно вздохнули – можно оставаться в повседневной одежде. А я испросил у священника разрешение фотографировать весь обряд.
Пока он раскладывал нужные ему атрибуты, я вдруг заметил, что из-под рясы у него видны джинсы. Несоответствие двух видов одежды вызвало у меня усмешку. Но, кажется, он ее не заметил.
Обряд продолжался около получаса. У моих дам отрезали по пряди волос, в руки дали свечки, затем опустили все это в ванну, причастили просвирками, надели нательные крестики.
Я поблагодарил батюшку за проведенный обряд. Вручил ему деньги за крестик и на нужды церкви.
– Спаси вас Господь, – обратился он к нам и добавил: – А теперь идите домой и продолжайте грешить. Только не забывайте время от времени каяться.
Поздно вечером, ложась спать, я не выдержал:
– Напрасно ты, Галина, два дня угробила на шитье. Батюшке ваши сорочки не понадобились. Значит, эти становины для меня?