Страница 7 из 23
Меласс с этими условиями согласился.
Ровно месяц понадобился Наполеону чтобы вернуть себе Италию. Он отправил в Вену предложение о заключении мира на условиях предыдущего мирного договора. Император Франц ответил категорическим отказом. Это не расстроило первого консула Франции. У него созрел план, как заставить австрийского императора заключить мир.
***
Париж встречал Бонапарта всенародным ликованием. Под шум аплодисментов и выкриков «Виват, Бонапарт», Наполеон взбежал по ступенькам парадного подъезда дворца Тюильри. Он торопился дать распоряжения относительно своего плана, но в приемной его ждал министр финансов Мартен Годен.
– Что-то срочное, господин министр? – на ходу спросил Наполеон.
– Думаю, да, господин первый консул.
– Хорошо, идемте.
Наполеон сам распахнул тяжелые двери, остановил жестом своего секретаря Бурьенна и вошел в кабинет. Годен поспешил за ним, с трудом закрыв тяжелые двери за собой.
– Я слушаю, господин министр, – развернулся к нему первый консул.
– Из департамента Жиронда уже четыре месяца нет вестей от моих сборщиков налогов.
– И что? Это вопрос первого консула? Обратитесь к министру внутренних дел, – не пытаясь скрыть раздражение, собрался закончить разговор Наполеон.
– Уже обращался два месяца назад, и уже месяц министр мне повторяет: запрос отправили, ждем ответа.
– Так вы пришли пожаловаться на министра, мсье Годен? – Наполеон начинал понимать, что его ждет неприятный разговор о брате.
– Нет, господин первый консул. Я пришел сказать, что уже четыре месяца из богатейшего департамента не поступает ни одного франка налогов. По моим подсчетам, потери уже составили около половины миллиона франков. Каждый месяц увеличивает потери больше, чем на сто тысяч.
– Сколько там ваших людей?
– Трое сборщиков и полувзвод конвоя.
– А не могли они договориться и сбежать с деньгами?
– Могли. Но для этого нужно, чтобы среди двадцати человек не оказалось ни одного честного. Чаще бывает наоборот: среди двадцати честных попадается один негодяй.
– Хорошо, мсье Годен, я разберусь.
Бонапарт проводил министра финансов за двери кабинета и приказал Бурьенну вызвать министра внутренних дел.
Люсьен Бонапарт появился в кабинете первого консула спустя два часа, хотя если бы поторопился, мог уложиться за двадцать минут.
– О, брат, ты вернулся?! Поздравляю с победой! – кинулся Люсьен к сидящему за столом Наполеону.
– Мсье Бурьенн, выйдите из кабинета, пожалуйста, – не обращая внимания на реплику брата приказал Наполеон.
Дождавшись, когда его секретарь уйдет, он поднял взгляд на Люсьена. И взгляд этот не сулил ничего хорошего.
– К тебе обращался Годен по поводу пропажи сборщиков налогов? – настолько сдержано, насколько смог, спросил Наполеон.
– Обращался.
– И что ты сделал?
– Я отправил запрос префекту в Бордо.
– Насколько я понимаю, это было три месяца назад?
– Ты правильно понимаешь.
– Какие меры ты предпринял, чтобы получить ответ?
– Недавно я отправил еще один запрос.
– Скажи, Люсьен, у тебя есть полмиллиона франков?
– Нет, а при чем здесь это?
– Да при том!!! – Наполеон неожиданно вскочил из-за стола с грохотом опрокинув стул, – если ты за десять дней не выяснишь, куда делись мои сборщики вместе с налогами, то выложишь полмиллиона из своего кармана!
Люсьен не испугался. Он знал, что его брат мог разыгрывать вспышки гнева, оставаясь совершенно спокойным.
– Хорошо, я отправлю кого-нибудь в Бордо, – сказал он.
– Не отправишь, а поедешь сам! – Наполеон начал раздражаться по-настоящему.
– Не поеду.
– Что?!!
– Брат, я давно хотел тебе сказать, освободи меня от этой должности. Не мое это. Я не могу командовать, как ты.
Наполеон поднял стул, уселся за стол и, не глядя на брата, произнес:
– Иди. Я подумаю.
Когда Люсьен ушел, первый консул вызвал министра полиции Фуше и, обрисовав ситуацию, поручил выяснить, куда делись сборщики налогов.
– И вот еще что, – остановил Бонапарт министра полиции, когда тот собирался уходить, – закажите в газеты статью с заголовком «Жест доброй воли» или что-то вроде этого. И пусть в ней сообщат, что первый консул Франции собирается освободить и отправить домой всех русских пленных. Причем, не просто так, а с личным оружием, в новом обмундировании и с захваченными знаменами.
– Я сделаю, господин первый консул, но, простите, зачем? Да еще в обмундировании. У нас, насколько я знаю, около шести тысяч пленных русских.
– В Италии австрийцев я разбил, но в Швейцарии Моро топчется на месте. Австрийцы рассчитывают на свой успех там и отказываются заключать мирный договор. Как вы думаете, напугает их потенциальный союз между Россией и Францией?
– Думаю, да! – Фуше, сам мастер интриг и комбинаций, сразу понял задумку первого консула, – я немедленно дам указания газетам.
Бонапарт остался один. Он не мог не думать о выходке Люсьена. Брат все-таки. Стоит только перестать его опекать, и он покатится по наклонной. Мать этого не одобрит. А Наполеону очень не хотелось давать матери еще одну причину быть им недовольной. Достаточно того, что она не хочет признавать Жозефину. Но здесь уж ничего не поделать. Все попытки переломить отношение матери к своей жене для Наполеона закончились ничем. Вернее сказать, небольшого прогресса он добился. Сначала мать не хотела разговаривать ни с ним, ни с Жозефиной. Теперь она с ним разговаривает, но так, как будто Жозефины нет на свете. Не хватало еще поссориться с ней из-за Люсьена. Нет, с братом надо что-то решать.
***
– Господин канцлер, вас вызывает император.
– Да, да, сейчас буду, – барон фон Тугут оторвал взгляд от газеты и кивнул стоящему перед ним адъютанту императора.
Канцлер догадывался, зачем его вызывает император Франц. Утром ему доставили парижскую газету, в которой сообщалось, что Бонапарт собирается без всяких условий вернуть Павлу всех русских пленных. Этот жест ничто иное, как приглашение к дружбе. Согласится с ним русский цезарь? Безусловно, согласится. У него не осталось перед бывшими союзниками ни одного морального обязательства, мешающего этому. Если Бонапарт с Павлом объединятся, Австрию ждет крах.
Император будет обвинять в этом его, барона фон Тугута. К счастью, пока еще есть чем ответить на эти обвинения.
Идя к своему государю, барон готов был оправдаться. Его не застал врасплох вопрос императора:
– Вы помните, барон, что вы мне обещали, когда предлагали вывести русских из Италии?
– Помню, ваше величество. Я говорил, что Австрия теперь и без русских удержит Италию.
– А что вы говорили по поводу русского цезаря?
– Я говорил, ваше величество, что цезарь Павел не будет возражать, а сам прикажет фельдмаршалу Суворову покинуть Италию.
– Нет, барон! Я ведь спрашивал у вас, не рассорит ли меня с русским цезарем наш демарш в отношении Суворова. Что вы ответили?
– Что не рассорит, ваше…
– А что вы скажете на это, барон?! – Франц внезапно перешел на крик и стукнул ладонью по газетной статье, – французы выгнали нас из Италии, а цезарь Павел вот-вот заключит союз с Бонапартом!
– Человек не может все предвидеть, ваше величество.
– Обычный человек не может, а канцлер должен предвидеть все последствия своих решений. Раз вы не можете, вы больше не канцлер!
– Но, ваше величество! Я как раз занят исправлением наших ошибок.
– Ваших ошибок, Тугут, ваших! – император все еще был в возбужденном состоянии. – каким образом вы собираетесь их исправить?
– Еще весной, ваше величество, я отправил в Санкт-Петербург человека, и думаю уже скоро в России будет другой цезарь. Кроме того, наш штаб разрабатывает план наступления, который приведет к разгрому рейнской армии французов. После чего, под угрозой вторжения в Париж, они вынуждены будут вернуть нам Италию.