Страница 14 из 23
– Надо срочно бежать! – сказал он дрожащим голосом.
– Не нужно никуда бежать, Платон Александрович. Я сказал Павлу, что держу все нити заговора в своих руках и в нужный момент арестую всех заговорщиков.
– И он поверил? – недоверчиво спросил Зубов.
– После того, как я признался в участии в заговоре, поверил.
– Ничего не понимаю.
– Чего тут непонятного? Я признался, что участвую в заговоре не по-настоящему, а лишь, чтобы разоблачить злодеев. Теперь любой донос на меня Павел выбросит в камин.
– Хорошо, если так, – начал успокаиваться Зубов.
– Тогда я продолжу. Послезавтра ровно в девять собираемся у Талызина. Он живет ближе всех к Михайловскому дворцу. Там окончательно все планируем. Ваша задача оповестить участников, справитесь?
– Да уж справлюсь.
– Ну, с Богом, Платон Александрович.
***
Царский ужин в Михайловском замке 11 марта прошел как обычно. Павел, сидя за столом вместе с освобожденными из-под ареста на время ужина сыновьями, женой, и небольшой свитой, перекинулся ничего не значащими словами с придворными и в половине десятого встал из-за стола. После этого он обошел караулы в замке и, не заметив ничего необычного, отправился спать.
Проснулся он от грохота падения чего-то тяжелого об пол. Павел прислушался. В прихожей перед спальней был какой-то шум. Павел расслышал слово «пожар». Он встал с кровати и тихонько подошел к двери. Внезапно он услышал громкие крики, мат, в прихожей и шум падения тела.
«Так это же заговор! – осенило его, – эх, Пален, проглядел. Но что делать? Бежать через комнату жены?»
Павел бросился к двери, разделяющей их комнаты. Дверь была заперта. Он хотел постучать, но сразу представил, каким жалким он будет выглядеть перед женой и передумал. Заговорщики уже здесь. Она все равно не успеет ему открыть.
В этот момент в его спальню ворвалось человек шесть. Двое из них с факелами. Они осветили пустую кровать и один из них воскликнул: «Все пропало! Его здесь нет!». После этого «факельщики» зажгли свечи и увидели стоящего императора.
Платон Зубов достал из-за пазухи лист бумаги и протянул царю.
– Подпишите ваше отречение, ваше величество.
Павел поморщился. От всех от них несло спиртным и перегаром.
– Я не буду ничего подписывать, а вам, господа, я приказываю выйти вон!
Павел заметил, что они начали в нерешительности переглядываться, и можно было воспользоваться их растерянностью.
– Ну, тогда уйду я, – заявил он и сделал шаг к двери.
На третьем шаге он получил удар в висок и упал, уткнувшись лицом в пол. Сознание он не терял и слышал, как переговариваются его убийцы. Кто-то из них пощупал его пульс. «Живой», – услышал он знакомый голос. И в этот момент кто-то, приподняв его голову попытался накинуть на шею шарф. Павел успел вставить ладони между шарфом и шеей. За шарф потянули с такой силой, что ему пришлось встать на колени. Из этого положения он попытался подняться на ноги, но чьи-то сильные руки давили его к полу с двух сторон. «Вытащите, наконец, его руки из-под шарфа», – раздался визгливый, задыхающийся голос. Двое, упершись сапогами в бедра, стали тащить его за руки в разные стороны. Наконец им это удалось. И сразу горло сдавил шарф, не давая дышать. В глазах начало темнеть и сознание императора погасло.
Глава 2. «Виват император».
Чарлз Уитворт готовился к свадьбе.
После подписания мирного договора между Австрией и Францией, его дипломатическая карьера пошла под откос. Его отозвали из Копенгагена. Но тогда он еще был полон решимости бороться. Вернувшись в Лондон, он добился личной встречи с премьер-министром Уильямом Питтом.
– Что вы мне хотели сказать, лорд Уитворт? – сухо встретил его премьер.
– Я не понимаю, ваше превосходительство, что я сделал не так? В течение одной-двух недель, наша главная заноза в России будет устранена.
– Это уже не важно, лорд Уитворт. Австрийцы поторопились и спутали все наши карты. Парламент требует от меня заключения мира с Бонапартом. Слепцы. Они не понимают, что мир с ним хуже войны.
– Ваше превосходительство! Вы же сами сказали, что это австрийцы поторопились. Ведь в этом я не виноват! Я со своей стороны сделал все, что мог. Почему же меня не оставили послом хотя бы в Дании?
– Хотите откровенно, Чарлз?
– Конечно, ваше превосходительство.
– Вы пришли не по адресу. Меня здесь, практически, нет. Вопрос с моей отставкой уже решен. Так что мы с вами оба оказались не у дел.
Невероятно! Непотопляемого премьера отправили в отставку. Что уж тогда говорить о каком-то дипломате. Этот факт хотя бы возвращает на свой привычный пьедестал его пошатнувшееся было самомнение. Еще бы! Получить отставку одновременно с Уильямом Питтом – это даже почетно. Но чем теперь восполнять совершенно пустой кошелек?
Примеряя на себя все возможные способы добывания денег, Чарлз остановился на одном: удачной женитьбе. Уитворт верил в свои мужские чары, хотя, по меркам высшего света, завидным женихом не считался. Титул, который он получил лишь год назад, не приносил никакого дохода. Это значило, что богатые невесты не будут выстраиваться к нему в очередь, стоит ему объявить о своем намерении жениться. Тем не менее умение покорять женские сердца, не утраченное к его сорока девяти годам сработало. В раскинутые им амурные сети попалась недавно овдовевшая герцогиня Диана Дорсет, тридцати четырех лет отроду. Стареющий ловелас сумел влюбить в себя еще молодую вдовушку, а вместе с ее сердцем он готовился получить пятнадцать тысяч фунтов годового дохода от ее имения.
За день до свадьбы он узнал, что русский император Павел убит заговорщиками. Но это теперь не имело никакого значения.
***
Раздался стук в дверь. Седовласый мужчина, сидящий за секретером спиной к двери, даже не обернулся. Он уже давно не вздрагивал от страха перед внезапным визитом финансовых инспекторов графства Ганау. Он давно платил максимальный налог, установленный для самых богатых евреев Франкфурта. Ему уже не нужно было скрывать свои доходы. Не отрывая взгляда от газеты, которую близоруко держал перед носом, он крикнул:
– Кальман, открой!
Подросток, выглядящий лет на тринадцать, выскочил из другой комнаты и метнулся к двери. Звякнула щеколда и раздался радостный крик Кальмана:
– Амшель! Соломон! Вы приехали!
Седовласый поднялся со стула и улыбаясь направился к двери встречать своих сыновей. Он по очереди их обнял, начиная со старшего. Амшель, его первый, а потому самый любимый сын. Да они все любимые, но этот своей рассудительной неторопливостью напоминает ему, Майеру Ротшильду, себя в молодости.
– Отец, мы забежали сказать, что приехали, – после всех объятий сказал Амшель, – сейчас товар развезем и вернемся. А где мама?
– А где ж мне быть? Здесь я, – вышла из своей комнаты пожилая стройная женщина в длинном коричневом платье и белом чепце на голове.
– Вот почитайте пока письмо от Натана, – Амшель достал из-за пазухи пакет и отдал его отцу, – мы скоро.
Майер Ротшильд развернул пакет и подслеповато взглянул на текст письма. Буквы расплывались.
– Кальман, а ну, почитай нам вслух, – передал Майер письмо мальчику, а сам сел на стул и приготовился слушать.
Письмо Натана напоминало, скорее, обзор товаров, чем письмо сына из далекой чужбины. Но к этому его родные давно привыкли и ничуть не обижались. Три года назад их третий сын уехал в Англию, и с тех пор семейное дело Ротшильдов поднялось на новый уровень.
Тогда в 1798 году Майер Ротшильд боролся с другими придворными факторами за заказ от Вильгельма, ландграфа Гессенского на поставку ткани для военной формы. Вильгельм, поменявший графство Ганау на ландграфство Гессен-Касселя после смерти своего отца, решил в очередной раз поменять обмундирование во всей своей армии. Это огромные затраты. Желая хоть как-то их сократить, ландграф выслушивал предложения от всех придворных факторов, но брал на заметку лишь то, которое обходилось ему дешевле предыдущих.