Ужин с Доктором

за угощением. Это его единственный шанс обратить на себя внимание, быть в центре

событий, быть как все. Сегодня ничего сладкого нет. Выйти и снова почувствовать себя

чужаком? Нет. Это больно. Больно и обидно. "Не такой, как все". Это иногда даже мама

ему говорит, вкладывая, правда, в эти слова совсем иной смысл. Но, все равно. Паша и

сам иногда чувствует себя другим, не таким, как Юрка, Сашка и остальные. Нет, не

лучше и не хуже. Что-то еще… Взрослей? Ему только девять. Некоторым из его

знакомых уже десять, двенадцать лет. Умней? Но, этого его детский мозг понять не мог.

Мама часто говорит, что ему нужно играть, бегать, смеяться, а ты все сидишь, читаешь,

так и глаза можно испортить. Отложи книгу, сходи с ребятами в кино. Не хочешь?

Павел молча, качает головой. Маме трудно объяснить, что у него нет настоящего друга, что никому не интересно с ним говорить. Почему?

Мама сегодня во вторую смену. Швейная фабрика. Павел был там пару раз. Шумно и весело. Мама – швея. После недолгого знакомства с цехом, Павла заинтересовал один момент: очень много отходов получалось при пошиве пары брюк – целая пятая часть. Это выходит – из отрезанных кусков можно еще что-нибудь сшить! Спросив об этом у матери и получив ответ: "так надо", Павел больше не возвращался к этому вопросу, но усвоил для себя раз и навсегда – взрослые иногда ошибаются.

Сегодня пятница. Сегодня учитель по математике, Елена Викторовна, незаслуженно поставила Павлу четверку вместо пятерки. Павел очень расстроился, ведь он все правильно сделал и получил правильный ответ, совпавший с ответом в учебнике, но Елена Викторовна сказала, что она не так объясняла изучаемую тему, а, следовательно, решение нужно было вести по-другому, а этому она его не учила. Молодец, конечно, что сам догадался – ответ верный, но решение должно быть другим. Садись, четыре.

С трудом сдерживая слезы, Павел сел на свое место и, закусив губу, прошептал: "Я- же все правильно решил, без ошибок". Придя домой, Павел все рассказал матери. Она, конечно, тоже немного расстроилась, но, будучи уверена, что ее сын самый умный и в будущем себя еще покажет, лишь успокоила сына и уверила его, что все будет хорошо. Сколько раз она убеждалась, что ее сын не по годам способный, а

может и одаренный, талантливый. Может быть, ему в жизни повезет больше, чем ей.

Муж погиб на войне в сорок втором. Паше тогда было всего два года. Отца он не

помнит. Не спрашивает об отце никогда. Наверное и это неспроста. Не хочет делать

матери больно. А ведь ему всего девять лет. Настоящий мужчина! У его ровесников тоже

не у всех есть отцы. Да и кому сейчас легко? Война… Она все сделала по-другому. Все

не так, как раньше. До войны…

После этих мыслей Пашина мама всегда делалась задумчивой. В таких случаях

Паша садился матери на колени, опускал голову ей на плечо и они так и сидели вдвоем,

одни посреди большой комнаты, сидели молча и каждый думал о своем.

Когда мама уходила на работу, Павел, чаще всего, брал какую-нибудь книгу и читал. Читал до темноты. Потом приходила соседка, Мария Ивановна и разогревала приготовленный заранее Пашиной мамой ужин, кормила Павла и уходила со словами: "Если что – стучи в стенку" или "Если что надо – так я не сплю". Добрая бабка, хотя и не очень разговорчивая. Наверное потому, что старая.

Вообще-то, Павла больше всего интересовала математика. Числа, примеры… Интересно. Если можно было-бы так сделать, чтобы ввели в школе в два раза больше уроков математики… Его и сейчас уже учителя выделяют как одного из самых способных, но, почему-то, не всегда поощряют его стремление опередить своих сверстников. Так надо. Чтобы не выделялся. Пусть учится со всеми, как все. В рамках положенной программы. Учебный процесс установлен свыше и отступать в сторону нельзя. Вот так. А заступиться за Павла некому. Ведь отца у него нет. Погиб на войне. В сорок втором.

Глава 3

Толпа. Живой поток людей. Одним в ту сторону, другим в противоположную. Бессмыслица. Хаос. Как глупо… Все спешат, переживают, теряют над собой контроль. Многие ругаются, толкают друг друга локтями на остановках троллейбуса. Стадо. Обезумевшее стадо. Павел отошел от окна и вернулся к кровати. В свои неполные тридцать лет он уже сложил определенное мнение о людях. Он не любил людей, хотя это относилось только к тем, кого он знал лично, к тем, с которыми он сталкивался в повседневной жизни. Ни одного человека, которого можно было-бы уважать, восхищаться им…

Павел жил в общежитии строительного треста, занимая комнату на втором этаже. Это была, скорее, комнатка, а не комната в широком смысле этого слова. Очень маленькая и никаких удобств. Работал он в том же тресте, в конструкторском отделе. Получал зарплату, о размере которой стеснялся говорить даже матери. Она жила теперь за городом, выращивала помидоры, редко приезжала, да и Павел нечасто ее навещал. Когда-же это случалось, Павел садился на электричку, занимал место у окна

и впадал в задумчивость. Больше всего ему нравилось смотреть на проносящиеся мимо

деревья, поля, деревушки и думать при этом. Думать о том, что судьба не очень-то

баловала его до сих пор, что возможно скоро он станет жить лучше, нужно только

потерпеть, нужно показать себя с самой лучшей стороны. Он знал и чувствовал, что

достоин большего. Временами он видел своих ровесников, которые разъезжали на

блестящих белых автомобилях, обнимали роскошных женщин, расхаживали в дорогих

модных костюмах, курили ароматные импортные сигареты, вываливались со смехом из

лучших ресторанов и в такие моменты ему казалось, что они смеются над ним, смеются

нагло, издеваются. Как будто все, что происходит вокруг, это назло ему. Но почему?

Зачем? За что?! Павел всегда, когда возвращался в свою комнатку, садился на кровать и

подолгу смотрел перед собой невидящим взглядом в стену напротив, на которой висел

приклеенный кем-то до него календарь пятилетней давности с красивой улыбающейся

стюардессой и надписью: "Летайте самолетами АЭРОФЛОТА". Мерзкий календарь. Он

тоже издевается над ним, как-бы намекая на то, что, мол, нечего засиживаться:

собирай чемоданы и лети в Австралию. Однажды Павлу захотелось сорвать этот

календарь, но он стал отдираться от стены вместе с куском обоев и на стене начала

образовываться совсем не живописная дыра. Пришлось приклеивать обратно.

Вот уже месяц, как он знает Свету. Их знакомство нельзя назвать случайным, но, все-же, доля случая здесь имеет место. Однажды Павла направили с какими-то бумагами на домостроительный комбинат. Ему нужно было встретиться с директором предприятия. Приехав в назначенное время, Павел директора не застал на месте и ему пришлось дожидаться его в приемной. И тут появилась Светлана… В короткой мини-юбке и белой блузке с вырезом она была просто неотразима. Фигура была, по мнению Павла, идеальной, а красота лица лишала дара речи. Войдя и закрыв за собой дверь, она села на свободный стул в приемной, сложила руки на коленях и принялась ждать. Секретарша, сидящая перед ними, подняла голову и спросила у вновь пришедшей: "Что вы хотели, девушка?" Светлана, ничуть не смутившись, улыбнулась и ответила: "Я к Сергею Михайловичу. Я ему звонила." "Фамилия? – спросила секретарша. "Ильченко", – ответила девушка и достала из сумочки какое-то удостоверение. Секретарша посмотрела на предъявленный документ, кивнула головой и сказала ей то же, что недавно сказала и Павлу: "Сергей Михайлович на совещании в горсовете, но скоро должен быть". Девушка встала, подошла к окну, на котором стояло несколько горшочков с комнатными цветами и посмотрела сквозь него на территорию комбината.

– Наверное и за день все не обойдешь?

Секретарша опять подняла голову и спросила: