Свенельд. Хазарский меч

– Так дани же нету еще, – пробормотал Ярдар, несколько успокоенный: с полусотней Азар-тархан приезжал за данью.

– А я тебе что говорил? – не преминул напомнить Хастен, едва гонца отпустили. – Тебе бы только с теми русами меды распивать! Вот и поглядим, какую чашу нам теперь Азарушка поднесет!

– Не распивал я с ними ничего! – огрызнулся Ярдар, но в сердце кольнула тревога: если Азар-тархан так же посмотрит на это дело, оправдаться будет непросто. – Ты не радуйся! – бросил он Хастену. – Все мы в одном котле, вместе… его встречали.

– Это ты ему в друзья набивался! – Хастен торжествовал, видя, что близится час его славы. – А я предостерегал! Все мужи слышали!

– Если б мы тебя послушали, здесь бы одни головешки остались!

Хастен только хмыкнул: от того, что его не послушали, он ничего не потерял, зато сказанные тогда и всеми слышанные слова обещали в будущем приобретения.

Ждать оставалось недолго, но вечер тянулся для Ярдара мучительно. В глазах людей он замечал опасение. Собственная сестра смотрела на него, поджимая губы, будто мысленно прощалась с неудалым братом. Что она-то потеряет, со злостью подумал Ярдар, снимут с меня голову – Хастен воеводой станет.

Только раз, когда ему попалась Мирава, с новыми греческими серьгами и замкнутым, как обычно, лицом, он мельком вспомнил о Заранке. Если бы она взабыль могла приманить к нему удачу… Да разве Заранка с ее ручной свиньей – соперница Азар-тархану с его полусотней?

– Господин! – Мирава вежливо поклонилась. – Зайди к нам ненадолго. Ольрад хочет тебе слово сказать.

Ярдар пошел за нею; он и сам собирался сказать Ольраду, что тому лучше не показываться Азар-тархану на глаза, особенно пока неясно, как тот посмотрит на гостевание здесь Амунда.

Вид Ольрада сразу его упокоил: большой, широкий, тот держался по-обыкновенному спокойно и бодро и тем распространял вокруг поле спокойствия и уверенности. Ярдар, неведомо для себя, был чувствителен к чужому настроению и сейчас приободрился. Ничего страшного еще не случилось, перед хазарами он ни в чем не провинился. Может, Азар-тархан всего лишь хочет узнать, цела ли Веденецкая волость или Амунд, покидая владения каганов, напоследок ее разорил!

– Я вот что подумал, – начал Ольрад, усадив воеводу. – Что здесь русы были – того нам не скрыть, их вся волость видела и весь белый свет – от самого Итиля. Но подумай: если бы сам Амунд нам не сказал, что у них с хазарами раздор вышел, мы бы того и не ведали?

«Скажите хазарам, что русов здесь не было!» – не так давно полушутя предложила Мирава. Эта хитрость не удалась бы, но, полусерьезно раздумывая над ее словами, Ольрад додумался до кое-чего получше.

– Не ведали, – подумав согласился Ярдар. – Откуда нам? Нам хакан-бек гонцов не шлет.

– Ну а если мы не ведали, то и вины нашей нет. Переночевал он здесь да и ушел. Туда, к морю Гурганскому, русы шли с согласия хакан-бека, мы знали, они в докончании были. А что докончание порушилось, откуда нам было знать? И какой с нас спрос?

– Если б можно было всех молчать заставить, – с досадой ответил Ярдар, и впрямь найдя эту мысль неплохой. – Но ведь выдадут.

– О том раздоре ты же болтать не велел, о нем знает всего ничего. Вы с Хастеном, Безлет, Завед, Хельв, Верхуша, Стоян… Воегость да Овчан. Да я. – «Да Мирава», – мысленно прибавил Ольрад, но в сдержанности жены был уверен: она не из тех, кого распирает жажда поделиться всякой новостью. – Вот и все. Верно ты тогда надумал не говорить никому, чтобы лишнего переполоху не сотворить. Если все наши смолчат, Азар ничего и не проведает.

– Хастен… – Ярдар не мог говорить дурно о собственном зяте, но в нем-то видел худшего своего врага. – Не доверяю я ему в этом деле…

– За Хастена руку не дам[23], а остальные у нас отроки и мужи верные – скажешь молчать, будут молчать.

Ярдар призадумался. Ольрад рассуждал здраво. Если сейчас пойти к Хастену и уломать его помолчать, то остальные подчинятся решению двоих вожаков – это для их же покоя.

– Только вот еще… – Ярдар в сомнении взглянул на Ольрада. – Ты, брат… лучше бы тебе не быть здесь, пока Азар будет. Мало ли что… Уехать бы тебе куда. А то сболтнет кто, что ты его провожал… как бы тебе беды не нажить.

Ольрад нахмурился: он был не из тех, кто везде предвидит для себя беды. Однако Ярдар прав: если они хотят скрыть то, что с Амундом общались довольно тесно, ему лучше не мозолить глаза. Чтобы за десять дней среди русов он не узнал такой важной новости – в это Азар не поверит.

– Могу в Борятин съездить, – решил Ольрад. – Погляжу, как у них там с железом в нынешнее лето.

В Борятине, где рядом имелось множество выходов болотной руды, выплавляли железо и привозили в Тархан-городец готовые крицы на продажу, а здесь Ольрад и Хельв ковали топоры, рала, серпы, ножи, наконечники копий и стрел для всей волости.

– Вот, поезжай! – одобрил Ярдар; до Борятина было два, а если не спешить, то и три дня пути. – Пока туда, пока назад… Не осеновать[24] же Азар у нас будет. Завтра и трогай на заре, чтоб они тебя и одним глазом не увидели.

Выйдя из избы, Ярдар взглянул вверх. Молодой молочно-белый месяц взирал с шелковисто-синего неба, такой же стройный, светлый и красивый, как сам Ярдар, будто утешал молчаливо: не грусти, брат, одолеем! «Месяц Владими́р, дуб Держимир…» – мелькнуло в памяти. Тебе-то хорошо там, наверху, подумал Ярдар, в небе сам хакан-бек не достанет. И пошел в избу Хастена.

Хазары появились еще до полудня. Стоя среди других на валу, Мирава смотрела, как они проезжают по тропе вдоль реки – у каждого заводной конь с пожитками, но никаких возов. Белые льняные кафтаны с цветной оторочкой на вороте, с короткими, по локоть, рукавами, кожаные сапоги, высокие, похожие на шлемы шапки с отворотами. Она привыкла видеть хазар зимой, когда они носили шапки, крытые цветным шелком, а их отворота были обшиты полосами разноцветного меха, но летом и шапки были легкими, шелковыми на льняной подкладке. Скуластые смуглые лица с небольшими бородками или только с усами, длинные темные волосы, заплетенные в несколько кос. Среди природных хазар мелькали ясы: эти были не так смуглы и скуласты, у многих были светлые или русые волосы, серые или голубые глаза, и длинных кос они не носили. Все всадники были вооружены: однолезвийные мечи, кинжалы и ножи, луки в берестяных и кожаных налучах, колчаны со стрелами. На каждом всаднике поясов было по два: один богато украшенный литыми пряжками, хвостовиками и накладками – воинский, а другой простой – саадачный, для лука и стрел. Поясные накладки у хазар были отлиты в виде человеческих голов, и между славян жило убеждение, будто число этих накладок говорит о числе убитых врагов. Одна старуха рассказывала, будто в давние времена хазары и ясы привязывали к седлу кожу, содранную с головы убитого врага, а бляшки стали делать взамен. Мирава не знала, верить ли в это.

А вон и Азар-тархан. Шелковая отделка на белом кафтане у него была шире и богаче, чем у прочих, вороной конь был самым лучшим, а пояс блестел серебряными накладками в таком множестве, что делалось жутко: если это и правда головы убитых, то их тени должны лететь за ним длинной густой вереницей.

Но едва ли не богаче был наряжен его конь: позолоченные бляшки узды, бронзовые накладки на передней и задней луке седла, а под седлом кожаная попона, где серебряной проволокой были выложены узоры в виде больших птиц, клюющих плоды с дерева. Начельник его был украшен литым из бронзы изображением женшины с чашей в руках: у фигурки можно было разглядеть заплетенные и уложенные на голове косы, в ухе – серебряное колечко серьги, а в глаза были ставлены два маленьких бирюзовых камешка. Все эти украшения придавали вороному коню вид какого-то божества, и владеть им мог только самый знатный вождь.

Ярдар, Хастен и старшие оружники ждали у ворот, но в город Азар-тархан не поехал. Даже зимой он не желал тесниться в избах, а ставил округлые войлочные вежи на деревянной обрешетке – ёрту, где можно было разводить огонь и, застелив землю лапником и кошмами, жить почти так же удобно, как в избе. Расположились они на том же лугу, где совсем недавно стояли русы, и теперь уже их белеющие шатры хорошо было видно из Тархан-городца. В этот раз хазары не привезли ёрту: для этого понадобились бы возы или медлительные верблюды, а тархан, как видно, не хотел терять времени.

23

Дать руку – поручиться (за кого-то).

24

Осеновать – пережидать осеннюю распутицу.