Последняя фантазия

Явить что-то из своего воображения в реальность, могли многие, но магами от этого они не считались. Все зависело не от твоей способности воплотить что-то сложное, или воплотить нечто в большом объеме, а в твоей способности комбинировать образы. Если ты сумел зажечь огонь на ладони — поздравляем, ты только что освоил работу светильника. Огонь в своей жизни видели все, и воплотить его тоже могут все обладающие хоть какими-то магическими способностями. Маг становился магом, только тогда, когда понимал глубинные свойства явлений и овладевал способностью нарушать некие законы, комбинируя между собой явления разной природы.

Вот сумел ты зажечь огонь на руке и даже не спалил ее до костей? Молодец. Попробуй теперь объединить огонь с водой и заставь пролиться с неба огненный дождь. Чтобы каждая капелька воды, была капелькой огня. Слабо? Не видел никогда такого а срастить в своем воображении огонь с водой не можешь? Ну значит быть тебе подмастерьем, коль воображения и фантазии у тебя нет.

Видел в своей жизни хоть раз железный рыцарский щит? Можешь воплотить? Такой же здоровенный, тяжелый и прочный? Отличная работа, а теперь давай сделай его таким же прочным, но легким, тонким и гибким как ткань. Что? Не получается? А сделать его прозрачным как стекло, и накрыться целиком неким подобием стеклянного купола, тонкого настолько что его почти не видно, как стенка мыльного пузыря, но при этом достаточно прочного чтобы удержать стрелу или удар меча? Смог? Ну значит ты маг. А вот если сумеешь родить в своем мозгу нечто такое чего не было никогда, чтобы аттестационная комиссия не смогла сказать какое явление с каким ты соединил чтобы получить то что получил, вот тогда ты и получишь статус архимага. Причем неважно что ты изобретешь и вообразишь, это может быть нечто совсем уж бесполезное, главное чтобы оно было чем-то новым.

Вот Дезмонд так не может. Прямо сейчас он если пожелает, создаст из ничего точно такой же светильник какие висели по всему дому — стеклянный шар со спиралью внутри. Но если Дез этот воображаемый шар уронит, он разобьется вдребезги, как и реальный. Представить себе что хрупкий стеклянный шар, может быть прочнее гранитной скалы, Дезмонд не в состоянии. Его воображение просто не настолько гибкое, он может повторить увиденное, и повторить его хорошо, даже добавить что-то от себя, но не создать что-то новое.

— Дез, не говори матери — начал я и тут же понял что все он ей конечно же расскажет — но мне кажется я разучился творить. Я не могу явить хоть что-то, просто не знаю как это делается.

— Все у вас получится — ответил дворецкий чуть сбавив шаг, наверное чтобы закончить разговор до того как дойдем до столовой, и не обрывать его на полуслове — госпожа Агата конечно же переживает, пророчит вашим сестрам чуть ли не судьбу коммагов, но я в вас верю.

— Коммагов?

— Ну да, коммерческих магов.

— Кого? — я даже с шагу сбился и замер на месте, отстав от шедшего впереди Дезмонда, удивившись услышанному.

— Ну коммерческие маги — дворецкий удивился не меньше моего, а потом вздохнув и еще больше замедлив ход принялся объяснять — это подмастерья как я, ваши сестры, ваша мать. Существенная часть экономики держится на магах которые обладают большим резервом и хорошей производительностью. Они могут выдавать килозанки маны но сами ничего придумать не могут, зато хорошо умеют повторять то, что придумали до них. Вот как я.

— Кило что?

— Ну как же… Занки. Эх — дворецкий покачал головой, снова осознавая насколько же мало осталось от меня, в смысле от старого Артиса, в том человеке который стоит сейчас перед ним — Сеймур Занк, изобретатель, чьим именем и названа шкала измерения магической энергии.

— Понятно — ответил я, и добавил уже про себя — местные ватты значит.

— Именно они и оказывают солидную часть местных услуг и производят серьезную долю товаров. Такие коммаги могут делать все — от заточки ножей и копки колодцев, до обработки сельхозугодий и работы на стройках, используя телекинез для подъема тяжестей. Любой каприз за ваши деньги — Дезмонд так словно и не прерывался чтобы озвучить сноску, продолжил рассказ — но не переживайте, копать колодцы вашим сестрам точно не придется. Даже если на трон посадят имперского наместника, налоги с Альды, города, я имею ввиду, а также доходы с шахт останутся в вашей семье.

Черт возьми! Мысленно выругался я, да в этой стране каждый дворник знает политические расклады в отношении моего рода, и его финансовое состояние. Не хватало только чтобы дворецкий рассказывал мне сколько денег у моей семьи, и что у нас останется если я со своей стороны все просру и заветную корочку архимага так и не получу. Надо срочно подтягивать свою безграмотность. Пол вечера убил на чтение любовного романа, а ведь мог бы осилить какой-нибудь исторический труд, или банально попросить у слуг бухгалтерскую книгу почитать, уверен она в доме есть.

Ужинали в гнетущей тишине, прерываемой только слугами, приносящими очередное блюдо. Доктор наверное сказал матери чтобы она на меня пока не давила, но я видел что ее так и тянет прицепиться ко мне с вопросами, а может быть прочитать лекцию о том какая ответственность на мне лежит. В доме кроме прислуги и нас с матерью никого не было — сестры остались в Альде, в столицу империи Агата решила их не тащить.

Охранник, я наконец то вспомнил что зовут его Хадс, тоже харчевался за нашим столом, что говорило о том что он доверенное лицо и едва ли не член семьи. Он несколько раз пытался завести какой-то веселый треп ни о чем, но гнетущая атмосфера в зале всякий раз заставляла его умолкнуть и уголек разговора так и не смог разгореться. Я налегал на еду, стараясь не смотреть на полтора десятка столовых приборов разложенных у моей правой руки, решил довериться мышечной памяти, потому что иначе мгновенно запутался бы в этом обили ножей, вилок, каких-то странной формы ковырялок и щипцов. Старался брать еду которую можно либо хлебать ложкой, либо что-то что можно взять руками. Налегал на суп, хлеб и другую выпечку, способ поедания мяса подсмотрел у Хадса, и запомнил нужную вилку.

Пить старался поменьше, воду и какой-то сок с цитрусовыми нотками, и при этом старался чтобы рот был занят а глаза смотрели в тарелку — о чем разговаривать с матерью и стражем я так и не придумал. Память кошмара воспоминаниями делилась неохотно, я пока не сумел узнать о чем они обычно говорили за ужином.