Страница 15 из 86
Хуй дзинь тяо, и тому подобных стереотипных звуков китайской речи, я не слышал. Прислушавшись к разговору, я понял что язык на китайский не похож. Не то чтобы я его знал, но стереотипные звуки азиатских языков, немного смешные для слуха европейского человека, я бы узнал. А может быть язык-то как раз известен мне, просто нейроны в мозгу погорели к чертями, и я банально разучился понимать человеческую речь. Вполне возможно что я слова прекрасно понимаю, просто не помню что они значат?
Попытавшись свою догадку проверить, я как только снова вспомнил как думать, насколько получилось подчинил речевой аппарат своей воле и выдавил, как мне показалось, парочку членораздельных, пусть и очень тихих, слов. С радостью понял что язык на месте, он все еще шевелится, да и челюсть не превратилась в уголь, и мышцы лицевые кое-как работают. Воздух из легких — о чудо — тоже выдавливается когда это надо, а значит и они не прогорели до конца. Наблюдается нехватка зубов, как мне показалось, да и кожа на лице в дефиците, судя по отсутствию губ — я их практически не чувствовал, там была только боль, по оттенкам которой, как мне казалось, я уже научился определять насколько все плохо, в тех или иных частях моего организма.
Поднапрягся, собрал волю в кулак, или скорее собрал волю куда-то в область коренных зубов, и подгадав момент на выдохе, попробовал прервать беспрепятственное течение воздуха из легких, голосовыми связками, одновременно собрав с помощью языка и челюстей, некий тоннель, проходя по которому, воздух по идее, насколько я помнил, должен превращаться в какой-то определенный звук.
Удивительно, но кое-какие слова, мне все же произнести удалось, и услышав свой голос я сперва ужаснулся, а потом обрадовался — области мозга отвечающие за перевод звука в понятную информацию, все еще работали. То что удалось выдавить из глотки, я слышал, и слова различал, и даже понимал что они значат. Это было здорово.
До того как речевой аппарат отказался работать, я попробовал сказать несколько слов на русском, на французском, потом на немецком, и почему-то только в самом конце, не дождавшись какой-либо реакции, попробовал английский, хотя стоило бы с него начать.
— Я мертв? — спросил я по английски, и в этот момент, кажется, нащупал тропинку к взаимопониманию.
— Мертв, мертв — радостно сообщила женщина, но на этом наш разговор и закончился. Кроме мертв, ничего иного я из ее речи не понял, хотя временами казалось что каким-то образом я все же улавливаю суть произносимого. Ничего не понятно, как говорится, но очень интересно. Незнакомой бабе, я тем не менее не поверил, я был вовсе не мертв, а вполне жив, потому что будь я мертв, так сильно все что может болеть, у меня бы не болело. Врет гадина…
Утомившись от лингвистических изысканий, я все же уснул, или потерял сознание, не знаю, но скорее все же первое, потому что мне приснился сон... Это было хорошо, снами я управлять умел.