Страница 1 из 9

Собрание сочинений в четырех томах. Том 2

Пернай Николай

Николай Пернай

Обретя в своем сердце непреклонное стремление знать, я вступаю на Великий Путь…

Вводные пояснения

Встав на Путь развития и познания, который мудрый Лао-цзы назвал Дао, мы учимся «видеть в чудесном чудесное» и приближаемся к пониманию источников жизни, начала и конца всего сущего. Рано или поздно практически каждому ищущему человеку открывается понимание того, что Путь жизни – это не только Путь познания, находок и потерь, радостей и страданий, удач и неудач, но и – Путь (Дао) любви. Потому что любовь есть основа основ нашего бытия. Мы, живые существа, не можем жить без любви. Точнее, мы можем жить и работать только в атмосфере любви. Мы существуем только потому, что любим жизнь и, так или иначе, любим наш мир, даже несмотря на то, что многие его явления нам не по душе. В меру своих возможностей мы любим друг друга, хотя и не всегда осознаём это. Рано или поздно любой человек приходит к пониманию того, что жизнь без любви – ничто.

Каждый родитель, отец или мать, инстинктивно понимает, что родное дитя постоянно нуждается в его любви. Каждый педагог, работающий в обычном учебном заведении с обычными учениками, понимает, что дети нуждаются не только в повышенном внимании к себе, они испытывают постоянно возрастающую потребность в любви и всегда ждут от своих учителей, так же, как от родителей, проявлений любви.

Это было первое, что я понял, когда начал работать в общеобразовательных школах, потом в техникуме, в которых учились обычные «среднестатистические» ученики.

Но когда много лет назад судьба привела меня в среднее профессионально-техническое училище № 63 г. Братска, я понял еще кое-что.

Поначалу показалось, что в училище – не ученики, а исчадия ада. Большинство из них не только не владело элементарными навыками поведения, не признавало авторитетов ни своих родителей, ни преподавателей, ни старших по возрасту, но и откровенно говорило о своем нежелании учиться чему бы то ни было, в том числе – учиться профессии.

Я был потрясен, подавлен. Какое-то время мое нутро не в состоянии было осмыслить увиденное. Постепенно, приходя понемногу в здравое состояние, я начинал задавать себе вопросы: почему мои ученики не хотят учиться? Почему они пренебрегают общепринятыми правилами приличий? Почему ни во что не ставят своих родителей? Почему хамят преподавателям и матерно ругаются? Почему, в конце концов, они такие злые и агрессивные?

Ответы не требовали большого напряжения ума. Причины всех бросающихся в глаза девиаций были многообразны и банальны: это и родительская и педагогическая запущенность, и неблагоприятное социальное окружение, и плохая наследственность, и непривлекательность «избранной» в ПТУ профессии и многое другое.

Но главная тайна открылась не сразу. Потребовалось некоторое время, чтобы более внимательно присмотреться к жизни нашей «фазанки» – так среди учеников было принято называть профтехучилище – и попытаться осмыслить эту жизнь.

Наблюдая за взаимоотношениями преподавателей и мастеров производственного обучения со своими воспитанниками, я обратил внимание на любопытные детали. Оказалось, что в разных ситуациях с различными педагогами «фазаны» проявляли себя по-разному, иногда – диаметрально противоположным образом.

Я видел, как подростки, еще пять минут назад грубо обложившие матом преподавательницу математики, радостной толпой бежали по длинному коридору на встречу со своим «мастаком», а тот, ничего не зная об инциденте с математичкой, встречал их, широко раскинув руки, обнимая и улыбаясь. Он говорил им что-то веселое, и толпа время от времени взрывалась хохотом. А когда отсмеялись, мастер озабочено сказал, что есть работа, которую он сам, без ребят, сделать не может. Он просил их остаться, чтобы помочь ему. Речь на самом деле шла о не сложной, но трудоемкой работе в мастерской: о подготовке инструмента и самой мастерской к следующему занятию. Пацаны закричали: «Замётано! Мы остаемся».

И остались. И работали. И никто не ушел, пока не сделали всё, что нужно.

В другой раз я видел, как ученики группы № 3, до остервенения ненавидевшие уроки литературы – большинство из них писали свои изложения и сочинения на твердую «единицу», – вместе со своим мастером сидели в училище чуть не до полуночи и бубнили стихи. Оказалось, мастер уговорил пацанов подготовить спектакль по сказке Леонида Филатова о Федоте-стрельце. Надо было видеть, с каким азартом, как бы на спор, ненавистники литературы выдалбливали наизусть огромные куски из стихотворных текстов сказки. А через три месяца готовый спектакль они показали всему училищу, а потом и городу! Был большой успех.

Я много раз видел, как вроде бы отпетое хулиганье, тянулось к ободряющей улыбке педагога, мягкому прикосновению, добрым словам, незатейливым шуткам.

По прошествии времени, не без помощи научных знаний, стало более или менее понятно, чего же им не хватало. Им не хватало любви. Это были дети, которых недолюбили в детстве, а потом и в отрочестве. Они не получили того, что должен с молоком матери получить каждый ребенок. Их недолюбили! И эта обделённость продолжала мучить их в подростковом возрасте.

Что делать? Что нам, педагогам, можно и нужно было делать с детьми, которых судьба так сильно обделила?

Выход был один – полюбить их, невзирая на агрессивность, хулиганские выходки, отвращение к учебе и постоянные демонстрации неповиновения. И любить так, как будто жизнь у них начинается заново. Любить и прощать. Учить, терпеть их выходки, прощать и снова любить. И показывать нашим детям, что мы вместе с ними, любя, можем сделать еще много всякого добра и нашу совместную жизнь сможем сделать достаточно интересной.

Было очевидно, что наши «пэтэушники» нуждаются в любви больше, чем обычные дети. Мы поняли, что любовь и есть то средство, при помощи которого можно заниматься их воспитанием. Без этого средства не то, что работать, приближаться на безопасное расстояние к нашим ученикам было невозможно.

И ещё. Было замечено, что чем чаще и больше в ответ на хроническое вранье, грубость, хамство и прочие проявления «активности» наших детей мы демонстрировали неизменную доброжелательность и несокрушимое спокойствие в сочетании с подобающей строгостью, тем всё чаще и всё больше мы сами стремились это делать снова и снова. И мы чувствовали, что наш мир медленно, очень медленно меняется: ученики становятся чуть спокойнее и чуть-чуть вежливее, а мы, педагоги, – еще более толерантными и уверенными в своих действиях.

Так родились наши первые, азбучные, представления о педагогике любви. Позднее были сформулированы концептуальные основы и принципы педагогики любви, закон первичности любви, новые мотивационные подходы к профессиональному обучению и воспитанию учащихся.

Педагогика любви утверждает любовь не просто как необходимый компонент образования. Любовь была названа главным педагогическим средством обучения, воспитания и развития человека. А главной целью педагогики любви было провозглашено воспитание Человека любящего (Homo amans), которому должны быть присущи такие качества, как миролюбие, человеколюбие, добродушие, доброжелательность, сострадательность, терпимость, эмпатия.

Но если любовь – это не только эмоция, или чувство, а еще и средство воздействия одного человека на другого, то она должна обладать неким энергетическим потенциалом. Я предположил, что этот потенциал должен быть в основе проявлений любви, и назвал его энергией любви.