Кавказский транзит

Оставшись на борту последним, Батяня тоже не стал медлить и, привычно глянув по сторонам, отправился следом за остальными. В отличие от большинства сегодняшних «прыгунов» этот процесс был для него отработан до автоматизма и представлялся чем-то совершенно естественным, вроде ходьбы.

Лавров, прыгнув последним, раскрыл парашют и теперь, медленно опускаясь вниз, наблюдал такую привычную и знакомую картину: ровное поле, на котором разворачивались сегодняшние учения. Невдалеке виднелись склоны гор, поросших лесом, над головой сияло голубое безоблачное небо, расцвеченное парашютными куполами. Майор знал, что в скором времени внизу все должно будет измениться и на пока спокойной земле начнут вспыхивать разряды пиротехники, вперед пойдут танки, заработает артиллерия. Подтягивая фал парашюта, Батяня медленно развернулся и обратил внимание на сильный боковой ветер.

«Совсем некстати он начался, – с раздражением подумал майор. – Теперь появятся новые проблемы».

Его опасения имели смысл: парашютистов сносило в сторону горного леса, отчего молодые могли растеряться. Тем более что их действия в воздухе вследствие их неопытности были весьма ограничены. Поток воздуха нес к лесу и самого Батяню, но он не трогал стропы.

«Пусть несет туда же, куда и бойцов, – решил он. – И так проблем достаточно с этими желторотыми, а если они еще окажутся одни, совсем хреново будет».

Полет с парашютом – это не такое уж простое дело, как думают многие. Некоторым, мало знакомым с этим процессом, кажется, что стоит выпрыгнуть из самолета, а там уж от тебя ничего не зависит, дальше ты должен только ожидать момента приземления. На самом деле это далеко не так. Управлять собой и парашютом, который несет тебя к земле, тоже надо уметь. Для этого необходимы и теоретические знания, и, конечно, опыт. Неправильное поведение во время десантирования чревато растяжением, а то и переломом ноги, да и приземлиться можно в совсем нежелательном месте – например, в воде, на крыше дома и так далее. В данном случае с несколькими десантниками произошло нечто подобное, хоть и не в такой серьезной степени, – солдаты, прыгавшие последними, приземлялись уже в лесу.

Степченко, поборовший-таки страх прыжка, опускался вниз. Дух захватывало от тех впечатлений, которые были пока еще внове. Он радовался, как ребенок, глядя на бесчисленные купола, заполонившие воздух. Однако по мере приближения к земле солдат беспокойно озирался, глядя под ноги. Внизу виднелся лес, в который неумолимо летел десантник. Несколько парашютов уже опустились в лесу, но, что будет с ним самим, он мог только догадываться. Кроны деревьев неотвратимо приближались, и сделать он уже ничего не мог.

«Господи, пронеси!» – прошептал Степченко, инстинктивно зажмурившись и поджав ноги.

В следующие секунды десантник почувствовал, как падает сквозь ветки дерева, а следом за этим ощутил сильный толчок. Когда он открыл глаза, то увидел, что висит на стропах, не долетев до земли. Осмотревшись, солдат понял, что парашют запутался в ветвях и теперь он очутился в довольно-таки забавном положении. Хотя забавным это, должно быть, выглядело со стороны, а вот попасть в такую ситуацию – это как сказать.

Солдат испуганно озирался вокруг, совершенно сбитый с толку. Да, прыжок закончился хреново, но как еще освободиться из такой странной ловушки? Десантник попробовал как-то выкрутиться, но оказалось, что сделать это не так-то просто. Зацепившись за ветку, он висел на стропах, не имея никакой возможности схватиться за надежную ветку. Так хотя бы можно было подтянуться и влезть на опору. Однако единственное, до чего можно было добраться, – это была ветка совсем уж сомнительной толщины, да к тому же, похоже, сухая. Степченко с тоской вздохнул, проклиная все на свете.

Однако выбирать не приходилось, и надо было попробовать воспользоваться хотя бы такой хилой возможностью. После нескольких безуспешных попыток дотянуться до ветки Степченко решил действовать иначе. Он принялся раскачиваться вперед и назад, тем самым приближаясь к цели. В конце концов ему удалось ухватиться за ветку и вскарабкаться на нее. Обессиленный, тяжело дыша, солдат все-таки уцепился за сук и, подтянувшись на нем, закинул ногу, готовясь влезать. Но ему не везло и тут. С треском сухой сук подломился, и бедолага полетел бы вниз, если бы стропы не держали его. Степченко снова оказался в «фиксированном» полете. Окончательно деморализованный, он тупо повис на стропах, уже не понимая, что же теперь предпринять.

Остальным десантникам удалось более-менее удачно приземлиться. Батяня, покинув самолет последним, опускался в лес. Но в отличие от молодых десантников это был старый, закаленный в деле и опытный волк. Искусно управляя стропами, майор виртуозно приземлился неподалеку от Степченко на небольшую полянку. Оказавшись на земле, майор собрал парашют и осмотрелся. Усмехнувшись, он увидел болтающегося на огромном клене бойца. По расцарапанному виду рядового нетрудно было понять, что тому пришлось пролетать сквозь ветви и сучья.

Время было дорого, и особенно любоваться перепуганным десантником не стоило.

– Ну что, солдат, отдыхаем? – появился Лавров перед ним, глядя снизу вверх.

– Товарищ майор! – вздрогнул от неожиданности рядовой. – Вот… никак не могу освободиться, – показал он рукой на все то, что его окружало.

– Это я вижу. А головой подумать? – саркастично поинтересовался Лавров. – Ты же, по-моему, десантник, или я ошибаюсь? Учили тебя отцы-командиры, вдалбливали в голову науку полезную, но, как вижу, память у тебя отшибло начисто.

Впрочем, майор понимал, что у каждого второго, оказавшегося впервые в подобной ситуации, могло переклинить мозги.

Позади послышались голоса. Майор обернулся. На поляну вышли два десантника, тоже опустившиеся неподалеку.

– Ну что, удачно приземлились? – Батяня осмотрел подчиненных.

С ними вроде бы все было в порядке в отличие от бедняги Степченко.

– Так точно, товарищ майор, – нестройно ответили бойцы. – О, и ты здесь? – расхохотались они, глядя на своего незадачливого товарища, с тоскливым видом болтавшегося в воздухе.

– Ну, долго ты еще висеть будешь? – Лавров уже проявлял вполне понятное нетерпение. – Быстро вниз!

– Разобьюсь, товарищ майор, – с опаской сказала «жертва прыжка», глядя вниз. Высота была довольно приличной, а нервное состояние еще больше усиливало впечатление «малодостижимой» земли.

– Слезай! – поддержали майора бойцы, столпившиеся под деревом. – Сколько ты еще косить будешь?! Ты нас еще в самолете достал. Долго мы будем из-за тебя время терять?

Ситуация складывалась и вправду малоприятная. Степченко, подбадриваемый крепкими словами и выражениями, сыпавшимися на него, наконец решился на героический поступок. Сжав стропорез, мало соображая, что делает, решил перерезать стропы.

– Ну, достал! Пристрелю, на хрен! – проревел Батяня, выхватывая пистолет. – Инструкцию забыл?! Думай! Вспоминай! – скомандовал он, напоминая о таких простых для десантника вещах.

– Чего? – Солдат, обалдело выпучив глаза, смотрел с высоты на командира, не понимая, к чему тот клонит.

– Распускай запаску и вылезай из подвесной!

Майор в данном случае имел в виду подвесную систему широких лямок, при помощи которых парашют крепится к телу.

– Держись! – крикнул он, видя, как солдат, сделав это, едва не полетел на землю.

В конце концов дело пошло на лад. Когда Степченко, словно по канату, спустился по стропам и куполу запаски, до земли оставалось метра два. Прыгнув, рядовой оказался на земле.

– Ну что, герой? – насмешливо хмыкнул Батяня. – Жив?

Лавров принялся собирать по рации всех тех, кто пока еще «не нашелся». Народ понемногу подтягивался на поляну. Особый смех вызвал еще один из бойцов, который не завис на дереве, но приземлился в глубокую лужу. С ног до головы вымазавшись в грязи, он представлял собой забавное зрелище.

– Слушай, Агашков, у тебя в роду, случайно, свиней не было? – поинтересовался кто-то из остряков. – Уж больно вы похожи. Вечерком в лесу встретишь – не отличишь.