Страница 6 из 8
Орлов поднялся на ноги, его броня исчезла. Он сунул меч в ножны на поясе, а затем поднял руку над головой. Потолки и стены Иллюзиона вздрогнули, готовые исчезнуть.
Исидора сразу поспешила к остальным из команды, чтобы помочь им подняться. Я же кивнул Орлову, развернулся и направился в сторону Андрея Котова и Рады Бородинской. Они лежали вместе, оба без сознания.
Противник остался за моей спиной.
Я чувствовал его тяжёлый взгляд на затылке, но не оборачивался. Шёл и ждал, что будет дальше. Шёл и ждал. Шёл и шёл, с каждым шагом ощущая неминуемую опасность. Удар в спину...
И вот охотничий слух уловил еле слышимый свист летящего в меня кинжала.
Я резко развернулся и одним движением руки, облачённой в частичную броню, отшиб клинок. Со звоном тот ударился о каменный пол площадки стадиона и затих.
Ни стен, ни потолков Иллюзиона вокруг уже не было, а чуть дальше стоял учитель Галей — именно он помог стенам Иллюзиона быстрее исчезнуть и невольно показал всем то, что произошло в последние секунды между мной и Орловым.
На стадионе с тысячами зрителей воцарилась гробовая тишина.
— Признайтесь, вы точно так же метнули отравленный кинжал в спину своего учителя, господин Орлов, а затем заняли его место? Так ведь? — спросил я негромко, но мои слова эхом разлетелись по гигантскому стадиону.
Орлов побледнел и посмотрел на кинжал, валяющийся на полу.
— Это твой нож! Это ты пытался им меня убить!
— Неправда!! — крикнула Исидора. — Это вы в него метнули!
Она ничего не стала добавлять про его психодух, чтобы не подставлять и меня: Исидора отлично понимала, что тогда и сам Орлов молчать не будет. Я ведь тоже применил психодух.
— Я сама видела, как вы метнули кинжал! — продолжала кричать Исидора. — Как и остальные ребята из группы, кто был в сознании!
— Как и весь стадион, — тихо добавил Галей, с печалью глядя на Орлова. — Да, Бажен. Так уж вышло. Слишком медленно ты убирал Иллюзион, и меня попросили ускорить процесс.
Орлов больше ничего не стал говорить.
Он посмотрел на учителя и с высоко поднятой головой направился в сторону выхода со стадиона. Там его встретили представители «Железного Бутона» во главе с инспектором Суровым. Орлов не закатывал истерик и не вынимал оружия. Он просто прошёл, куда ему сказали, не глядя больше ни на кого.
Инспектор Суров же задержался.
Мужчина вышел на площадку, аккуратно взял кинжал и так же спешно удалился. И как только его высокая фигура в чёрном кожаном пальто исчезла из поля зрения, стадион забушевал.
В шуме и криках всё смешалось.
— Убрать Орлова! Убра-а-а-ать!
— Волков — лучший! Волко-о-о-в!
— Не-е-е-ет! Судьи, пересмотрите результаты!
— Убрать Орлова!
— Волков — лучший!
— Орло-о-ов!..
За всей этой неразберихой я так и не понял, какими по счёту мы вышли из Иллюзиона, увидел лишь мельком, что на краю стадиона ожидают две команды четвёртого курса. А вот группы третьекурсников почему-то тут не было. Значило ли это, что они выбыли?
В любом случае оставшиеся команды выглядели не сильно лучше нашего: тоже в порезах и синяках, кто-то с вывернутой рукой, а кто-то даже с выбитым зубом. Но нам всё-таки досталось больше всех. Остальным повезло не встретиться с озлобленным психом вроде Бажена Орлова.
Разглядывая другие команды, я случайно встретился взглядом с Германом Григорьевым. Тот сощурился и вдруг уважительно кивнул мне, после чего быстро отвёл взгляд, будто опасаясь, что кто-то увидит.
Меня и мою покалеченную группу окружила бригада Целителей. Экстренную помощь оказали прямо на месте, и пока каждого перебинтовывали и обрабатывали зельями, вновь прозвучала сирена.
Объявление зачитали уже не милым женским голосом, а грубым и отрывистым баритоном:
— Внимание! Судьи удалились на совещание! Результаты турнира будут объявлены через полчаса!
Из громкоговорителей послышалась приятная мелодия, но зрители всё никак не успокаивались, продолжая скандировать, махать флагами и транспарантами. Я уже не вслушивался в то, что они кричат — всё равно ничего не разобрать.
Еле дождавшись, когда мне перевяжут порезы на руках, груди и бедре, я наконец смог подойти к остальным. Котов и Бородинская пришли в себя, как и Глыба с Платоном Саблиным.
После лечения передвигаться могли только шестеро из всей команды: Лёва, Эд, сёстры Аверьяновы, Исидора и я. Остальным надо было помогать, а от госпитализации они отказались, как и от спецкресел на колёсах.
Провозившись с Целителями, мы и не заметили, как прошли полчаса.
— Внимание! — снова прозвучал милый женский голос из громкоговорителей. — Внимание, команды! Пройдите на площадку для награждения! Внимание! Пройдите на площадку для награждения!
Опять заиграла музыка, вспыхнули фейерверки.
На сцену вышел хор из студентов Академии, и под торжественный гимн учебного заведения мы отправились на середину стадиона, где организаторы уже подготовили пьедесталы для трёх призовых мест.
Я навалил себе на плечо хромающего Андрея Котова и медленно повёл его мимо рядов Витязей в парадной форме, выстроенных до самого места награждения.
За мной пошёл Лёва, он помогал Якову Вьюгину. Сёстры Аверьяновы повели Раду Бородинскую и Егора-Глыбу. Эд Коховский повёл Тараса Саблина, а вот его старшего брата взяла на себя Исидора.
Она больше не вздыхала в его присутствии, а даже, наоборот, с большой заботой тащила на себе парня чуть ли не на треть выше себя. Ну а тот довольно лыбился и что-то бормотал ей на ухо.
Медленным шествием, под вопли ликующей толпы и пение хора, мы доковыляли до места награждения и встали рядом с остальными двумя командами. Те косились на нас по-разному: кто-то — с восхищением, кто-то — с неверием, а кто-то — с откровенной неприязнью. И если уж старшекурсники нас недолюбливали, то что говорить про тех Витязей Академии, что выбыли из турнира ещё вчера. Теперь они точно нас возненавидят.
Я оглядел стадион.
Среди вопящей толпы мне так и не удалось отыскать глазами ни Джанко, ни Мидори с Мичи.
— Ту янамарскую красотку из таверны выглядываешь? — внезапно спросил у меня Котов, которого я до сих пор придерживал, навалив на себя. Он кашлянул и добавил серьёзно: — Ты извини, что я тогда к ней полез. Я же не знал... и вообще... ты мне тогда не особо нравился, да и сейчас тоже, но теперь могу сказать точно: тебя вполне можно терпеть. Даже в качестве командира.
Он улыбнулся и протянул мне ладонь.
— Меня придётся терпеть минимум ещё полгода, до следующих экзаменов, — усмехнулся я, пожимая его руку. — А вот ближайший экзамен по Линии Витязей мы, кажется, сдали.