Страница 66 из 75
Это мой долг перед ним. Розмари.
— Тупик. — Брайар вздыхает: — Все, что мы продолжаем находить, это чертовы тупики.
Она проводит рукой по волосам, еще больше склоняясь в объятиях Алистера, ища утешения в руке, которой я видел, как разрывают людей на части. Человек, который верил, что он ничто, но запасной вариант — единственное, что держит ее вместе.
— Так что мы ждем. Это ведь все, что мы можем сделать, верно?
— Ждать чего? Гало выполнит свое обещание Тэтчер? — Блондинка кусается, с большим количеством яда, чем я думаю, она хотела: — Чтобы они закончили то, что начали с тобой, Лира? Или они придут за Алистером? Или за Сэйдж?
Страх.
Оно волнами изливается от Брайар. Она может не признавать это вслух, но это в ее глазах. Оно живет там, гноится и кипит в ее горле.
— Маленькая воровка...
— Нет, Алистер. Не делай этого, не надо меня обманывать. — Она кусается, глаза блестят от непролитых слез, смотрит на него свирепым взглядом: — Я не потеряю тебя, не потеряю никого из вас. Ты понимаешь?
Она боится, не за себя, а за Алистера. За людей, которые ей дороги. Боится отдать его жестоким реалиям этого города. Та маленькая частичка уважения, которую я испытываю к ней, вибрирует в моей груди. Между нами есть понимание, что если мир рухнет, она пожертвует всем, чтобы защитить его, как и он ее.
Алистер с руками, способными причинить огромную боль, большим пальцем осторожно смахивает слезу с ее щеки. Наклонившись вперед так, что его рот зарылся в ее волосы прямо возле уха, он шепчет что-то, что могут услышать только они.
Эмоции сейчас на пределе, и у меня нет ни малейшего желания, чтобы это продолжалось. Я упираюсь руками в стол, готовясь встать, когда Лира обращается ко мне.
— У тебя есть угроза? Когда? Какого рода?
— Ничего...
— Он получил письмо, что-то о зле и предупреждение, чтобы он уходил, иначе ему не выбраться живым. Настоящие маленькие милые лжецы, чушь собачья. — Рук вклинился, всегда быстро вставляя себя в ситуации, в которых ему не место.
— Не лезь не в свое дело. — Я огрызаюсь на него.
— Почему ты мне ничего не сказал? — настаивает Лира.
Со своего места рядом с ней я вижу обиду в ее глазах, их оскал. Я не нуждался в ее беспокойстве или заботе. Она не могла защитить меня, потому что я не был жертвой.
За пределами наших частных уроков мы не должны были контактировать. Никто из окружающих не знает о том, чем мы занимаемся за закрытыми дверями, а она в трех секундах от того, чтобы показать все свои карты этим людям.
— Разговор окончен.
Я встаю во весь рост и выскальзываю из кабинки, когда ее мягкое междометие долетает до моих ушей.
— Но...
Я опускаю взгляд на нее и укоризненно качаю головой. Как будто кто-то молча наказывает ребенка, не давая ему произнести ни слова.
Это не ее работа — смотреть на меня стеклянными, полными жалости глазами. Я не какая-то трагедия или человек, о потере которого она должна заботиться. Я для нее не такой, и все же это написано на ее лице.
Она могла бы смотреть на мой затылок, если бы меня это волновало, этими глазами, полными беспокойства. Я провел свое детство, учась заботиться о себе, мысленно защищать свои эмоции и физически защищать себя от вреда.
Но по какой-то причине это не имело смысла ни с биологической, ни с химической точки зрения. Когда она была рядом, было труднее удержать себя от поступков, о которых я знал, что потом буду жалеть. Например, я клал ладонь ей на голову, гладил ее волосы и говорил ей ртом, прижимаясь к ее телу, что у нее нет причин беспокоиться за меня.
Прикосновения были моим самым большим раздражителем. Мой смертельный враг, сколько я себя помню, но с Лирой моя кожа горела от ее прикосновений, мои острые грани жаждали нежной мягкости, присущей только ей.
Мою грудь пронзил ужасный спазм, заперло и сдавило. Мне нужно было уйти из этой закусочной и оказаться подальше от нее. Мне нужно было отгородиться от ее грязных дождевых сапог и знакомого запаха.
Расстояние, чтобы я мог напомнить себе, что мне не нужно, чтобы Лира заботилась обо мне. Было легче отстраниться от ее воспоминаний, от ее влияния на меня, когда я был изолирован. Вдали от ее физической формы.
Я повернулся спиной к ее взгляду, вскинув руку над головой в небрежном прощании, которое не требовало ответа, я не обращал внимания, что обычно нормально. У меня всегда свободный путь, потому что это необычно, когда люди оказываются на моем пути. Они стараются убежать, когда я рядом.
Вдруг я чувствую, как моя грудь сталкивается с другим человеком. Мое лицо притворяется безразличным, а глаза застывают, когда я смотрю вниз. Наверное, с моей стороны неправильно считать, что все ниже меня, поэтому я постоянно опускаю взгляд ниже. Но я редко ошибаюсь в своих подозрениях.
Остроумные, кошачьи глаза смотрят на меня сверху. Незнакомые и слишком уверенные.
— Пространственное воображение. Не помешает немного поработать, да?
Я небрежно окидываю взглядом этого непрошеного новичка. Канадец, женщина, и смотрит на меня так, словно я муха, попавшая в их паутину.
— Могу посоветовать вам то же самое, с очевидными манерами. — Говорю я холодно.
— Вы абсолютно правы, я прошу прощения. — Она усмехается, то ли сама себе, то ли от чрезмерной самоуверенности: — Одетт Маршалл, а это мой напарник, Герик Найт. Мы из группы специального назначения в Вирджинии и были вызваны для консультации по недавним убийствам.
Она протягивает мне руку для пожатия. — Не хотела снова забыть о манерах.
Я только смотрю на нее, не собираясь отвечать на этот жест, смотрю на ее мужчину, мускулы на мускулах с венами, грозящими взорваться. Высокая и тугая прическа, стоит с холодным выражением лица и сцепленными за спиной руками.
— Это только вежливые манеры — пожать чью-то руку, когда ты рад знакомству. — Я хмыкаю, засовывая руки в карман: — Усилия все же замечены.
Одетт Маршалл, к ее чести, продолжает улыбаться мне. Даже когда ее левый глаз подергивается от раздражения. Никому не нравится, когда его подрывают, особенно когда он считает себя главным.
Я не удивился их присутствию, скорее разочаровался, что им потребовалось столько времени, чтобы совершить поездку.
— Вы также планируете скрывать улики и брать взятки? — Я прищелкнул языком, глядя на них обоих в поисках ответа: — Не был уверен, что этому навыку учат всех сотрудников ФБР или только ваших коллег.
О неосторожных действиях Кейна МакКея и Финна Брека, которые они совершили, поклявшись защищать и служить, стало известно всему миру. К сожалению, ни одна из просочившихся сведений не смогла связать их с Гало, но этого было достаточно, чтобы дискредитировать их имидж.
Как будто теперь это имело значение, они оба были мертвы. Один задокументирован, а другой, предположительно, все еще в бегах. Они никогда не найдут тело Каина. Я убедился в этом после того, как Рук покончил с ним.
— Будьте уверены, Тэтчер, мы просто два детектива, которые ищут ответы на вопросы с одними лишь добрыми намерениями. — Она пробормотала: — Это ведь Тэтчер, верно?
Ее уверенность была вызвана тем, что она выше меня. Что она каким-то образом имеет преимущество, потому что она прочитала мое досье, задала несколько вопросов и собрала информацию обо мне. Всех нас, если бы я подозревал.
Вот только со мной не было никакого превосходства. Вы были на моей стороне или под моим ботинком.
— Могу ли я чем-то помочь вам, детектив? Или вы со своим морпехом просто делаете обход? — спросил я, заскучав от этого общения.
Если Герик и был удивлен моим предположением о его военной службе, он этого не показал. Он лишь продолжал молча наблюдать за тем, как его напарница берет на себя инициативу.
— Да, вообще-то, есть. — Она сложила руки перед собой: — Мы хотели узнать, сможете ли вы ответить на несколько вопросов для нас. В конце концов, вы местный житель и, судя по тому, что мы узнали, довольно умный. Вы могли бы нам очень помочь в поисках направления в этом деле.