Кровь, которую мы жаждем (ЛП)

Знала, что он заставит меня сделать с ней. Это было моим последствием за безрассудный поступок.

Точно так же, как мой призрак, сбежавший в объятия Коннера Годфри, был моим последствием за то, что я ей сказал. И все же эти последствия были горькими на вкус. Я не ожидал, что она окажется такой... напряженной.

Видимо, я забыл, что Лира Эббот была выкована из багровых ночей и острых предметов.

Под девушкой, которую она изображает миру, скрывается обладательница отточенных клинков и гнилых намерений. Гадюка с отвратительным укусом. Солдат, получивший травму, от которого все еще исходит боль и вкус агонии. Она — сочетание жизни и смерти. Хранительница жнеца. Прекрасная мрачная смерть. Прекрасный труп.

А теперь она принадлежит ему.

Она больше не принадлежит моим жестоким, холодным пальцам, вместо этого она найдет утешение в дешевых мокасинах Коннера и тошнотворном одеколоне. Возможно, я немного преувеличиваю, но я не мог удержаться от вопроса, станет ли он ее новым наваждением.

Будет ли он питать ее зависимость, как это делал я? Будет ли он лучше?

— Никакого костюма? На тебя это не похоже — не устраивать шоу, особенно на Хэллоуин.

Я оглядываюсь через плечо, в дверном проеме мелькает кожа. — Черный — подходящий цвет для похорон, не так ли?

Он фыркает, не оценив моего юмора.

Ночь Хэллоуина, прекрасная возможность для Пондероз Спрингс собрать деньги на благотворительность, которой, скорее всего, не существует. В прошлом году была ярмарка. В позапрошлом — зоопарк. Правление никогда не упускало случая высосать людей досуха и использовать средства на бесполезное содержание города или просто прикарманить их.

Это была бесконечная яма, в которую горожане с удовольствием бросали свои деньги.

Цирк кошмаров.

Сочетание вихрящихся красных шатров и кануна Всех Святых. В этот день мертвые снова могут ходить по человеческим землям, чтобы пересмотреть свое прошлое и отомстить тем, кто обидел их души.

Я никогда не ходил на ярмарки, но Хэллоуин пришелся мне по душе. Ночь, когда все становятся жуткими монстрами и ужасными злодеями, и мне больше не нужна была маска. Я мог ходить в образе убийцы убийц и называть это костюмом. Свободно снять плоть, которую я носил каждый день, и обнажить то, что разлагается под ней.

— Сегодня с ней ничего не случится. — Он говорит, крутя пальцами в чашке с ручками за моим столом. — Она проследит за ним в благотворительном цирке и встретит нас на парковке в девять, когда они закроются. Лира знает правила, знает, что нельзя никуда уходить, не предупредив нас. Мы будем там все время. Все будет хорошо.

Мои коренные зубы скрежещут, когда я киваю головой в тупом согласии, держа рот на замке, пока иду к зеркалу, чтобы поправить воротник. Я не собирался снова спорить с ним на эту тему, не тогда, когда я знал, что произойдет, если с ней действительно что-то случится.

— Дело даже не в Лире.

Я наклоняю голову в его сторону и смотрю на Алистера в первый раз с момента его приезда. Его темные глаза следят за мной, как ястреб, как будто он способен видеть дальше мираж, который я ему представляю. Из всех парней он, возможно, самый близкий.

— Скажи мне, ты, всезнающий бог, о чем тогда речь? — сухо спрашиваю я.

Он легко опускается в мое кресло, откидывается назад, заложив руки за голову. Я не встречал никого, кто умел бы хмуриться так, как Алистер Колдуэлл.

Даже в детстве на его лице постоянно было написано выражение гнева, даже когда он не был раздражен, он всегда выглядел именно так.

— Ты расстроен тем, что я не голосовал с за тебя. — Он говорит с уверенностью, которая заставляет горький смех сорваться с моих губ. — Смейся сколько хочешь, но это первый раз, когда я разделяю наши голоса. Мы всегда голосовали вместе, а когда я не голосую, ты на это обижаешься.

В комнате между нами полыхает напряжение, одно неверное слово или движение, и между нами вспыхнет жестокий словесный спор. Жаль, что он — моя противоположность, такая сильная связь, когда мы согласны, но дикие враги, когда мы конфликтуем.

В одном он был прав. Это был единственный раз за всю историю наших планов в стиле демократии, когда мы голосовали на противоположных сторонах. Раздражало ли это меня? Конечно, раздражало. Следование примеру Рука никогда не заканчивалось хорошо. Алистер знает это, или, по крайней мере, я думал, что знает. Все, что он делает, необдуманно и импульсивно. Быстро набрасывается на идею, которая в теории звучит хорошо, но имеет гибельные последствия.

— Мне так надоела твоя константа. Я лидер, немного. — Говорю: — Мы не дети. Это не школьная площадка, и я хандрю, потому что ты не выбрал меня. Твоя жизнь может быть намного проще, если ты перестанешь верить, что мир вращается вокруг тебя, Эли.

Его челюсть подрагивает, мои слова опасно танцуют на большой красной кнопке внутри него. Клянусь, он слишком прост. И всегда был таким. Он может не знать меня, но я знаю его.

Лучше, чем кто-либо другой.

Мы с Алистером встретились первыми, были вдвоем, пока не помогли Руку запустить петарды в загородном клубе, где Сайлас стоял на страже.

Но до этого были только мы.

Мой дед хотел устроить обед для королевской семьи Пондероз Спрингс, учитывая, что он был членом совета директоров. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, думаю, это был его способ познакомить моего отца с людьми, с которыми он должен был работать в тандеме, как только полностью завладеет бизнесом Pierson Fortune и унаследует свою часть этого прогнившего города.

Он хотел, чтобы мой отец пообщался с нужными людьми. Составить список тех, кому нельзя доверять, и все в таком духе.

Мне было почти шесть лет, и я бросал камни в большой фонтан у входа на подъездную дорожку нашего дома. Не было ничего необычного в том, что мой дом был заполнен детьми и взрослыми, которые смешивались друг с другом. Для меня также не было чем-то необычным найти другое место, кроме как внутри, среди этого шума.

Мой дедушка говорил, что я отлично сыграю роль богатого внука. Я демонстрировал свой талант на пианино, позволял отцу водить меня за нос, знакомить с влиятельными людьми и влиятельными персонами.

Но это длилось всего около часа, прежде чем я исчезал. До того, как общение с людьми становилось слишком сложным, и я жаждал комфорта тишины.

Стоя возле своего дома, я наблюдал за прибытием Алистера и его семьи, спокойно наблюдал, как его мать и отец выходят из машины с его старшим братом, Дорианом, рядом с ними.

Они были довольны, что оставили молодого долговязого парня позади себя, чтобы догнать его. Его голова была опущена, костюм взъерошен, а глаза налились кровью от недосыпания. Как будто он знал, что его место в пяти шагах позади их. Всегда во мраке их теней. Тень Дориана.

Печальная реальность для такого молодого человека.

Я знал, каково это. Понимал, что такое стыдиться своего существования. Как будто в нашей крови было что-то другое, что текло через него, текло через меня, через всех нас.

Это зло, которое скрепляло наши травмы. Окутало нас всем, что мы ненавидели, от чего бежали, и превратило нас в тех, кем мы были сегодня. Каждый из нас стал тем, чего боялся больше всего.

Нет, мы стали хуже.

Я всегда думал, что Алистер и я были самыми близкими, но сегодня мы чувствовали себя не дальше друг от друга.

— Лира будет…

— Лира, — выдохнул я, нахмурившись, ненавидя то, как он произносит ее имя. Торопливо, без единой мысли. — Для тебя это расходный материал. Кусочек пыли в твоем мире. Вы с Руком довольствуетесь тем, что с ней что-то происходит, потому что она ничего для вас не значит.

Он встает с кресла, быстро давая понять о своем присутствии, когда он ступает в мое личное пространство. Я был в ударе от того, что выводил из себя оставшихся друзей. Сначала Рук, надувающий грудь, как большой плохой волк, которым он и является, теперь Алистер?

Как интересно.

— Ты полон дерьма, Тэтчер. — Он говорит. — Ты знаешь, что я бы не стал подвергать ее риску.