Страница 24 из 75
Никогда не понимал плотской страсти сексуального влечения. То, как люди бросаются друг на друга, свободно бродят по чужим телам в поисках разрядки. Я не встречал ни одного человека, который заставил бы меня искать его тело так, как я жажду крови.
Шарканье ног мешает мне ответить, и я перевожу взгляд на причину, по которой мы проделали весь этот путь. При виде лица Сайласа слушать металлическую музыку Алистера стало почти бесполезно.
Его тело выглядит полнее, наполняя его серую рубашку с длинными рукавами, как будто он проводит все свободное время в спортзале. Его светло-коричневая кожа наполнена цветом. До того как его приняли, его глазницы были почти впалыми от потерянного веса, но человек передо мной выглядит почти человеком.
Если бы не его глаза.
Они все еще очень мертвые.
Взгляд в них напоминает мне взгляд на кладбище. Пустое, ветхое, полное скорбящих душ.
Когда он занимает место напротив нас, я на секунду наслаждаюсь тишиной, которую он обеспечивает. Она не неловкая, она успокаивающая. Это Сайлас. Когда я обычно спорю с кем-то из парней, а Рук ведет себя несносно громко, мне стало не хватать тишины, которую он обеспечивает нашей группе.
— Ты выглядишь на удивление хорошо, — откровенно говорю я.
Голова Рука чуть не слетает с шеи, когда он поворачивается и смотрит мне в лицо.
— Что? — Я протягиваю руки в защиту, откидываясь назад на сиденье, чтобы положить одну ногу на колено. — Я просто честен.
— Ты можешь хоть на двадцать секунд перестать быть долбаным засранцем?
— Чувствую себя хорошо, — говорит нам Сайлас с шокирующей легкостью в голосе, которой не было три недели назад, когда я заходил к нему в гости.
— Значит, они обращаются с тобой нормально? Никаких проблем? — Рук толкает, его колено подпрыгивает под столом так сильно, что я боюсь, что он может опрокинуть все это.
— Я в порядке. От новых лекарств меня немного тошнит по утрам, но в остальном я в порядке, — отвечает Сайлас, глядя ему в глаза. — Как я и говорил последние десять раз, когда ты меня спрашивал.
Это вызвало усмешку у Алистера, который молчал с тех пор, как мы вошли в дом. — Рад тебя видеть, парень, — говорит он с натянутой улыбкой.
Я сижу неподвижно, пока они догоняют друг друга, просто паря рядом с ними, пока они разговаривают и легкомысленно шутят о пустяках. Сайлас, как и я, мало говорит и еще меньше показывает. Все как раньше, когда мы все ездили по вечерам в Клифф.
Если бы я очень постарался, то смог бы убедить себя, что трагедия, которая пробила себе дорогу в нашу жизнь, была ненастоящей, и мы снова стали старшеклассниками.
Но жизнь так не работает. Она всегда как-то изворачивается и напоминает, что полна варварского ужаса и страданий.
— Ты поменяла цветы? — спрашивает Сайлас, протягивая руку вверх и снимая с головы темную шапочку, обнажая свою высокую и тугую стрижку.
Рук кивает, но вместо него отвечаю я.
— На этот раз я выбрал фиалки и тюльпаны. На ее месте мне бы надоели пионы. — Я смахнул пылинку со своего костюма, прежде чем снова посмотреть на него.
— Ты их поменял?
— Да, — легко отвечаю я. — Это была твоя единственная просьба, пока тебя не было, а эти двое резвились в разных штатах, так что я был последней линией обороны от ленивых работников кладбища.
Он смотрит на меня секунду, потом еще одну, просто смотрит на меня теми глазами, которые видят гораздо больше, чем я хочу. Гораздо больше, чем я допускаю.
— Спасибо. Я уверен, что Розмари понравились бы тюльпаны и фиалки.
Розмари Донахью.
Ее смерть стала катализатором нашего возмездия Пондероз Спрингс. Город наводил ужас с того самого момента, как изгнал нас в тень. Но когда Роуз была убита, у нас не было причин сдерживать наш хаос.
Я не верю, что кто-то действительно невиновен и не заслуживает смерти. У каждого есть злые секреты, зарытые на заднем дворе, или порочная ложь под половицами шкафа.
Но если и был кто-то чистый и честный в этом дьявольском мире, то это была Розмари — легкая, изящная, и она смеялась. Я помню, как впервые услышал ее. Шутка Рука вырвалась из глубины ее живота. Это был даже не звук, вырвавшийся из ее рта.
Это было в ее глазах; они горели и мерцали. В уголках ее глаз появились морщинки, и от этого все ее тело задрожало от радости. Голос почти напугал меня, потому что я никогда раньше не видел человека, наполненного такими эмоциями.
Безупречное счастье, не запятнанное миром. Когда она умерла, тишина была ледяной, и мир стал немного мрачнее без ее смеха.
Не люблю людей, но если бы я был способен на это, она бы мне понравилась. С того момента, как она вошла в наш круг, в ней не было ни капли осуждения. Тот факт, что нас публично распяли и считали зверями, не повлиял на то, как она заботилась о Сайласе. Она не позволила городу и своей самонадеянной семье поколебать ее верность нам.
А нет ничего, что я уважаю в человеке больше, чем преданность. — Кстати, о ней.
Алистер прочистил горло. — Есть кое-что, о чем нам всем нужно поговорить.
Я знал, что этот разговор — большая часть того, почему мы отправились в путешествие как единое целое, а не по отдельности, как мы обычно делаем.
— Что случилось?
Я вздохнула, заложив руки за голову. — Маленькие игрушки Алистера и Рука сыграли в детектива. Так как девочки контролируют их члены, мы обязаны слушать, что они говорят.
В то время как я мог терпеть присутствие Розмари, я восставал против ее близняшки, Сэйдж. Подлая, лживая клубничная блондинка, которая впилась в кожу Рука, как клещ.
Вряд ли я когда-нибудь смогу смотреть на нее без желания ударить. Я потратил месяцы своей жизни на то, чтобы впиться в спину Рука из-за ее ошибок. И если он был готов простить ее ради любви, то со мной у нее такой свободы нет. И никогда не будет.
— Тэтчер, я устал говорить с тобой об этом. — Челюсть Алистера напряглась, костяшки пальцев сжались. — В следующий раз, когда ты оскорбишь Брайар, я не стану предупреждать тебя, чтобы ты следил за языком.
Мое мнение о Брайар Лоуэлл не изменилось с тех пор, как я ее встретил. Она — заноза в моем боку, зарытая глубоко, и ее не вытащить, пока Алистер не получит свою порцию. Я, по крайней мере, уважаю ее менталитет и причины, по которым она так меня ненавидит.
Она ловкая воровка, которая украла у Алистера преимущество. Девушка, у которой, как и у нас, острые зубы, и она любит огрызаться на меня, когда я подхожу слишком близко к ее любимой Лире.
Что наводит меня на мысль, что Лира не рассказала своей дорогой подруге о ее любимом маленьком хобби.
Интересно, изменится ли мнение Брайар обо мне, если она узнает правду? Что это Лира искала меня, суя свой маленький пуговичный нос в дела. Интересно, стала бы она менее враждебной, если бы узнала, что я спас Лиру от участи, которую ей уготовил отец. По своей неопытности я оказал ей милость, и чем я был отплачен? Пришлось иметь дело с постоянной тенью, пахнущей вишней, и ее задиристой лучшей подругой.
Что они узнали? Все ли с ними в порядке? — Сайлас спрашивает, скрестив руки перед грудью.
— Имена еще нескольких пропавших девушек. Они искали их всех. Сэйдж говорит, что в нашем районе их по меньшей мере пятнадцать. Они хотят что-то с этим сделать, хотят помочь, — говорит Рук, пересказывая то, что девочки уже рассказали нам.
— И вы, ребята, думаете, что мы не должны вмешиваться?
— Я думаю, мы начали это для Розмари. Не для девушек, которые не являются нашей проблемой, — огрызаюсь я.
— Может, они и не наша проблема, Тэтчер, но моя девушка — да, — возражает Рук, глядя на Сайласа. — И у меня такое чувство, что они собираются что-то сделать, независимо от того, поможем мы или нет. Так что, как я это вижу, мы выясним, кто управляет шоу. Уничтожить организацию изнутри, потому что мы точно не можем обратиться в полицию.
— Ты не слышал ни слова из того, что сказал детектив Брек, когда он прижимал пистолет к моему черепу? — спрашиваю я, наклоняясь вперед. — Это было только начало. Мы понятия не имеем, кто в этом замешан, кто работает на них. Один промах, и ты будешь молить о пощаде в тюрьме.