Страница 58 из 83
— Я уверена, что ты нашел бы выход из положения. Ты же Руссо, — поддразнила я.
— Да, но бумажная волокита стала бы занозой в заднице.
— Ты любишь бумажную работу. Это то, чем ты занимаешься весь день.
— Я сделаю вид, что ты не оскорбила меня посреди романтической последней ночи в Париже, — он звучал уязвленным, но в его глазах светилось озорство.
Я рассмеялась, прежде чем спросить: — Ты когда-нибудь думал о том, кем бы ты стал, если бы не родился Руссо?
Его жизнь была предопределена с самого первого дня. Но где бы он был, если бы мог выбрать свой собственный путь?
— Раз или два, — Данте пожал плечами, казалось, не заботясь об этом. — Я никогда не знаю ответ. Работа занимает большую часть моего времени, и, хотя я наслаждаюсь своими хобби — боксом, теннисом, путешествиями — я бы не стал делать из них карьеру.
Я нахмурилась, странно опечаленная его ответом.
— Я бизнесмен, Вивиан, — сказал он. — Это то, кем я был рожден быть. Мне нравится моя работа, даже если некоторые аспекты не всегда доставляют удовольствие. Не думай, что я бросаю страсть всей моей жизни, чтобы работать в угловом офисе, потому что я чувствую себя обязанным.
Полагаю, он был прав. Данте — дерзкий, смелый, очаровательный, когда хотел, но агрессивный, когда его провоцировали — он был рожден для того, чтобы править залом заседаний. Я не могла представить его ни в какой другой роли, кроме генерального директора.
— А ты? — спросил он. — Если не планированием мероприятий, то чем бы ты занималась?
— Я хочу сказать, что была бы астрономом, но, честно говоря, у меня ужасные способности к математике и естественным наукам, — призналась я. — Я не знаю. Наверное, я такая же, как ты. Я счастлива, делая то, что делаю. Планирование мероприятий может быть стрессом, но это весело, творчески... и нет ничего более приятного, чем взять идею и воплотить ее в жизнь.
Улыбка коснулась его губ.
— Так что мы оба счастливы там, где мы есть, — бархатная тяжесть его слов заставила мое сердце перевернуться.
— Да, — сказала я. — Думаю, да.
Воздух стал густым и влажным от смысла. Я колебалась, затем тихо добавила: — Я рада, что приехала в Париж.
Глаза Данте были как зажженная спичка на моей коже, яркие и горячие, достаточно горячие, чтобы обжечь.
— Я тоже.
Мы уставились друг на друга, забыв о еде. Тяжесть дюжины невысказанных слов лежала между нами и грозила пролиться в тишину.
Но, прежде чем это произошло, резкий звонок отвлек наши взгляды в сторону его телефона.
Он произнес негромкое ругательство на итальянском языке. — Мне жаль. Я должен ответить, — сказал он. — Срочный звонок.
— Все в порядке, — успокоила я его. — Делай то, что должен.
Он отодвинул стул и ответил на звонок, направляясь к выходу.
Я закончила есть свое блюдо, но была так рассеяна, что едва попробовала лангустина.
«Я рада, что приехала в Париж».
«Я тоже».
Даже в отсутствие Данте мой пульс бился так, словно я боролась за олимпийское золото в легкой атлетике.
Как я уже сказала, я была в Париже много раз.
Но это был первый раз, когда я действительно влюбилась в Город Любви.
ГЛАВА 31
Данте
— Мы нашли их всех.
Я замолчал.
— Ты уверен?
Я почти позволил звонку Кристиана уйти на голосовую почту. Я хотел насладиться последней ночью в Париже с Вивиан, но любопытство взяло верх. Он не стал бы звонить, если бы у него не было важных новостей.
Я был прав.
— Да. Мы следим за всеми восемью местами, — сказал Кристиан. — Только скажи слово, и ты навсегда освободишься от Лаусов.
Моя рука крепко сжала телефон. Я ждал, когда нахлынет облегчение. Радости, триумфа, гребаного оправдания, когда я смогу уничтожить Фрэнсиса так, как мечтал уже несколько месяцев.
Ничего не пришло.
Вместо этого в моем желудке образовалась пустота, словно слова Кристиана высосали из него весь воздух.
Посмотрел на Вивиан через дверной проем. Я стоял у входа в ресторан, достаточно далеко, чтобы она не слышала, что я говорю, но достаточно близко, чтобы видеть ее мягкую, довольную улыбку, когда она смотрела на город.
У меня в груди все горело. Она выглядела такой чертовски счастливой. Даже с учетом поездки в последнюю минуту и предстоящего Бала Наследия, она ожила в Париже так, что мне захотелось остаться здесь с ней навсегда.
Никакого шантажа, никакого Фрэнсиса, никакого светского дерьма. Только мы.
Потому что это была, скорее всего, наша последняя совместная поездка.
— Данте? — подсказал Кристиан.
Я оторвал взгляд от Вивиан.
— Я слышал тебя, — в висках запульсировала мигрень. — А как насчет деловой стороны?
— Тоже готова к работе.
— Хорошо, — чувства проскочили мимо моего сжатого горла. — А наш другой проект? Со стартапом?
Я тянул время. Я должен был дать Кристиану добро сразу же, как только он подтвердил, что мы нашли все резервные копии Фрэнсиса, но что-то не давало мне произнести эти слова.
— У компании Хита возникли некоторые проблемы, — удовлетворение наполнило голос Кристиана. — В последнее время с программным обеспечением возникли проблемы. Сотрудники нервничают. Инвесторы напуганы. IPO выглядит мертвым грузом. Это глубоко прискорбно.
— Очень.
Я осознавал лицемерие, учитывая, что то, что мы с Кристианом планировали, оттолкнет ее навсегда, но мне было наплевать. Я никогда не был логичен, когда дело касалось ее. Она была моей единственной искрой эгоизма за всю мою разумную жизнь.
— Честно говоря, это было так просто, что почти скучно, — Кристиан зевнул. — Теперь, когда с этим покончено, что ты хочешь, чтобы я сделал с Фрэнсис?
Я не ответил, не знал, как это сделать.
Я услышал тяжесть его паузы через линию.
— Позволь напомнить тебе, что именно к этому ты шел восемь месяцев, — сказал он. — Этот человек шантажировал тебя и угрожал жизни твоего брата.
— Я прекрасно знаю, — огрызнулся я.
Я провел рукой по волосам, пытаясь думать о давлении, сдавившем мой череп.
Гипотетическая последовательность событий, последовавших за моим согласием, пронеслась перед моим мысленным взором, как фильм на ускоренной перемотке.
Кристиан уничтожает улики и торпедирует Лау Джуэлс. Вивиан слышит новость о том, что средства к существованию ее семьи сгорают в огне. Я рассказываю ей правду о шантаже. Она уходит...
Давление распространилось на мою грудь.
Черт. Если у меня случится сердечный приступ посреди Эйфелевой башни во время разговора с Кристианом, я никогда не услышу конца этого.
— Твой выбор, Руссо, — его голос стал нетерпеливым. — Каков наш следующий шаг?
Он не сказал этого, но я услышал предупреждение в его голосе. Он точно знал, почему я колеблюсь, и был не слишком впечатлен.
Я закрыл глаза. Мигрень накатывала с нарастающей силой.
Я — не моя семья.
Этот человек шантажировал тебя и угрожал жизни твоего брата.
Скажи слово, и ты навсегда освободишься от Лаусов.
Я должен был избавиться от шантажа. Независимо от моих чувств к Вивиан, на кону стояла жизнь моего брата, и я не мог рисковать утечкой этих фотографий. Романо содрал бы с него кожу живьем, если бы узнал, что Лука прикасался к любой женщине в его семье, тем более к его любимой племяннице.
Если я уничтожу шантаж, ничто не помешает мне отомстить Фрэнсису. Я мог бы оставить прошлое в прошлом, но он этого не заслуживал.
— В следующий раз, когда увидишь своего брата, передай ему, чтобы он был осторожнее, — Фрэнсис улыбнулся, как змея, только что поймавшая добычу. — Я бы не хотел, чтобы эти фотографии попали в руки Романо.
Я не притронулся к папке на своем столе. Я видел достаточно. Мне не нужно было просматривать каждую чертову фотографию.