Король гнева (ЛП)

Мы задержались еще на час, прежде чем уйти. Я настояла на том, чтобы оплатить еду, поскольку они потратили большую часть времени, выслушивая мои проблемы, и я только что оплатила чек, когда зажужжал мой телефон.

Мое сердце екнуло, когда я прочитала новое сообщение, но я сохранила нейтральное выражение лица, пока мы выходили из ресторана.

— На следующей неделе выходит новая романтическая комедия, — сказала Слоан. — Давайте посмотрим ее.

Изабелла посмотрела на нее с подозрением. — На этот раз ты действительно будешь смотреть фильм или просто будешь жаловаться на протяжении всего фильма?

Слоан надела солнцезащитные очки. — Я не жалуюсь, а даю критику фильма в реальном времени, применяя его в реальном мире.

— Это романтический комедийный фильм, — сказала я. — Они не должны быть реалистичными.

Некоторые люди любят расслабляться, читая или делая массаж. Слоан любила смотреть романтические комедии и писать диссертации, в которых подробно описывала каждую вещь, которая ей не нравилась в фильме.

И все же она продолжала их смотреть.

— Мы согласимся не соглашаться, — сказала она. — В следующий четверг после работы. Пойдет?

Мы пережили годы издевательств над романтическими комедиями и переживем еще одну ночь.

После того, как мы подтвердили дату похода в кино и разошлись, я направился по Четвертой улице в сторону Вашингтон-сквер-парка.

Мой пульс бился громче с каждым шагом, пока не достиг крещендо при виде знакомой высокой темной фигуры, стоящей у арки.

Парк был заполнен уличными музыкантами, фотографами и студентами в толстовках Нью-Йоркского университета, но Данте выделялся на фоне блеклого фона как яркая вспышка. Даже в простой белой футболке и джинсах его присутствие было достаточно мощным, чтобы привлечь не слишком заметные взгляды прохожих.

Наши взгляды встретились на другой стороне улицы. По позвоночнику пробежал электрический разряд, и мне потребовалось еще несколько тактов, чтобы начать идти после того, как проехала последняя машина.

Я остановилась в двух шагах от него. Звуки музыки, смех и гудки машин отступили, как будто он существовал в силовом поле, которое предотвращало любое вторжение извне.

— Привет, — сказала я, странно задыхаясь.

— Привет. — Он засунул руки в карманы, и этот жест показался мне мальчишеским по сравнению с его грубыми чертами лица и широким, мускулистым каркасом. — Как прошел поздний завтрак?

— Хорошо. — Я убрала прядь волос за ухо. — Как прошел... твой день? — Я понятия не имела, чем он занимался в то утро.

— Я выиграл у Доминика в теннис. Он был в бешенстве. — На губах Данте появилась кривая улыбка. — Хороший день.

Смех поднялся у меня в горле.

Прошло всего два дня, но я уже скучала по нему. Его сухого юмора, его улыбок, даже его хмурости.

Он был единственным человеком, который мог заставить меня скучать по каждой отдельной его части так же сильно, как и по целому — по хорошему, плохому и обыденному.

Его глаза и рот протрезвели. — Я хотел извиниться, — сказал он. — За вечер пятницы. Ты была права. Я должен был больше стараться понять, к чему ты клонишь, а не... устраивать засаду, когда мы шли домой.

Его голос был жестким, как у человека, который впервые произносит извинения, но скрытая искренность растопила все мои обиды.

— Ты тоже был прав, — призналась я. — Мне не нравится признавать это вслух, но рядом с родителями я другая. Я бы хотела, чтобы это было не так, но... — Я выдохнула. — Есть вещи, которые, возможно, уже слишком поздно менять.

Мне было двадцать восемь. Моим родителям было около пятидесяти или около шестидесяти. В какой момент наши привычки и динамика настолько укоренились, что попытка изменить их была бы сродни попытке согнуть бетонный столб?

— Для перемен никогда не поздно. — Глаза Данте смягчились еще больше. — Ты чертовски совершенна такой, какая ты есть, Вивиан. Если твои родители не видят этого, то это их упущение.

Его слова схватили мое сердце и сжали его.

К моему ужасу, знакомая колючка вскочила у меня за глазами, и мне пришлось моргнуть, прежде чем я заговорила снова.

— Может быть, я надену шелковый костюм вместо твида на наш следующий ужин, — полушутя сказала я. — Немного разнообразить обстановку.

— Шелк тебе больше идет, в любом случае. В следующий раз, когда они заглянут с неожиданным визитом, мы можем сказать им, что подхватили ужасную, очень заразную желудочную инфекцию, и запереться в нашей квартире, пока они не уйдут.

— Хм, мне это нравится. — Я наклонила голову. — Но что бы мы делали, закрывшись на весь день в квартире?

Он лукаво усмехнулся. — Я могу придумать несколько вещей.

По моей коже разлилось тепло, и я сдержала расцветающую улыбку. — Я уверена, что можешь. Итак, — сказала я, сменив тему. — У тебя есть какие-нибудь планы на остаток дня?

— Да. — Он скользнул своей рукой в мою, это действие было таким же непринужденным и естественным, как дыхание. — Я проведу его с тобой.

Моя улыбка вырвалась на свободу, как и бабочки в моем животе.

И вот так мы снова были в порядке.

Это не было долгим примирением, но оно и не требовалось. Движение вперед не всегда подразумевает большие жесты или тяжелые разговоры. Иногда самыми значимыми моментами были маленькие — смягчающий взгляд здесь, простое, но искреннее извинение там.

— Отлично, — сказала я. Я держала свою руку в его руке, пока мы шли прочь из парка. —Потому что в Уитни есть новая выставка, которую я так хочу посмотреть...

ГЛАВА 30

Вивиан

— Прости, куда ты хочешь, чтобы мы поехали? — я подняла глаза от своих суши и уставилась на Данте неверящим взглядом.

— В Париж, — он откинулся назад, являя собой образ бесстрастной непринужденности. Пиджак снят, галстук ослаблен, выражение лица невозмутимое, как будто он не предлагал мне бросить все и улететь в Европу.

Была среда, пять дней после нашей недолгой ссоры и три дня после нашего примирения.

Мы обедали в моем офисе и вели вполне приятную беседу, когда он ни с того ни с сего выпалил парижскую бомбу.

— Сегодня я узнал, что должен встретиться там с руководителями некоторых наших дочерних компаний в преддверии Каннского кинофестиваля, — сказал он. — Это должен был сделать мой вице-президент, но у его жены начались преждевременные роды. Я уезжаю в субботу и останусь там на неделю.

Обычно я бы с радостью согласился присоединиться к нему. Париж был одним из моих любимых городов, и мне давно пора было посетить его еще раз, но я не могла бросить все дела и отправиться в путешествие по Франции, когда до Бала Наследия оставались считанные недели.

— Я не могу, — неохотно ответила я. — Я должна быть здесь для подготовки к балу.

Данте поднял брови.

— Я думал, что все уже готово.

Технически, он был прав. Место проведения было выбрано, поставщики провизии были наготове, рассадка гостей и развлечения были согласованы, — Вероника Фостер оказалась удивительно талантливой, и я втиснула ее на короткое выступление в конце вечера — но с моим везением, что-то пойдет не так, как только я ступлю на французскую землю.

— Да, но все же. Это самое большое событие в моей карьере. Я не могу улететь в последнюю минуту. Я нужна своей команде.

— Твоя команда выглядит достаточно компетентной, чтобы держать оборону в течение пяти дней, — Данте постучал пальцем по стопке бумаг на моем столе. — У тебя будет еще больше недели, когда мы вернемся, чтобы все завершить, и тебе не нужно физически находиться в Нью-Йорке, чтобы выполнять свою работу в это время. Я тоже буду занят по утрам, так что мы будем работать днем и исследовать Париж ночью. Выигрыш-выигрыш.

— А как же разница во времени? — возразила я. — Моя команда все равно будет работать, когда в Париже наступит вечер.