Без лица

Боялся всего.

Теперь Инфо-чан мне помог, и постоянная тревога немного отступила. Нет, она не исчезла, но скрылась вдали, в тёмной пещере, из которой изредка рычала и угрожающе сверкала красными глазами. В будущем, возможно, я научусь бороться с этим, но сейчас мне стоило просто мобилизовать все свои душевные силы, чтобы просто выстоять. И очень хорошо, что теперь мне помогал костыль в виде Инфо.

— Аято, мне неудобно жить у вас так долго, — усмехнулся я, надевая куртку и тщательно застёгивая «молнию» до горла. — Завтра я съеду; в конце концов, не выгонит же меня Сато Кензабуро на улицу! Каким бы он ни был, всё же родственные связи, да ещё и такие близкие, не позволят…

Тёплые пальцы коснулись моей щеки, и я, вздрогнув, инстинктивно отшатнулся. Аято стоял рядом, как-то умудрившись подобраться ко мне совершенно бесшумно. Его рука снова легла на мою щеку, и я стыдливо подумал о том, что моя кожа довольно жирная, и я с утра не умывался.

Я попытался отступить на шаг, но упёрся спиной в один из книжных стеллажей, в изобилии стоявших в кабинете совета.

От Аято пахло нежным цитрусовым ароматом — он всегда пользовался одним и тем же одеколоном, и этот запах весьма ему шёл. Его волосы, уже слегка отросшие, падали блестящей завесой на глаза, придавая его облику таинственность.

Он был потрясающе красив. Казалось несправедливым само существование таких людей, которые словно светятся изнутри своим непостижимым очарованием.

Но прелесть Аято была холодной, как лёд. Его точёные черты редко искажались от страсти, от страха; его мимика была бедна на эмоции, как и его сердце.

Но иногда Аято умудрялся пустить пыль в глаза другим людям, мастерски копируя чувства, испытываемые другими. Он играл этот спектакль без малейшей фальшивой ноты, но люди, близкие к нему, вроде меня и Куши, понимали, что это лишь притворство.

Я отстранился и нахмурился, пробормотав:

— Аято, это ничуть не забавно.

— Я понимаю, — он склонил голову набок. — Никто ведь не смеётся. Я просто хотел поддержать тебя по-дружески, вот и всё.

Он подошёл ещё ближе и нежно обнял меня. Я задрожал всем телом и прикрыл глаза от внезапно затопивших меня ощущений. Тут были и трепет, и горячая благодарность, и желание, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось, и стремление прильнуть к нему, чтобы получить ещё немного тепла.

— С детства я не отличался особой эмоциональностью, — произнёс Аято, отстранившись. — И мне кажется, что с помощью моих друзей — тебя и Куши, а также человека, которого я люблю, мне удастся побороть это.

Я широко улыбнулся. Он считал меня другом, он ждал, что именно я, в числе прочих, помогу ему открыться для того, чтобы испытывать чувства в полной мере! Тут было, отчего прийти в восторг.

— С радостью помогу тебе, — вымолвил я, улыбаясь.

И весь мир в эту минуту показался мне прекрасным местом.

***

Суббота встретила меня резким похолоданием. Айши Куми любезно отвезла нас перед уроками с Аято к моей старой квартире, чтобы я смог прихватить одежду потеплее, а потом мы втроём уже привычно поехали к Академи.

Прошлым вечером я переговорил с моей любезной хозяйкой (так как хозяин, как и всегда, самоустранился после ужина) и сообщил, что не собираюсь более злоупотреблять их гостеприимством. Айши Куми тут же принялась горячо спорить, и мы сошлись на том, что съеду, как только мы с театральным клубом дадим спектакль (на который, помимо учителей, учеников и работников школы, были приглашены родители наших учеников).

Потому в субботу — последний день перед длинными выходными из-за национального Дня Культуры — я пребывал в превосходном настроении.

В совете царила оживлённая рабочая атмосфера: нам нужно было издать указ насчёт спектакля. Пусть это мероприятие не входило в число обязательных школьных, всё же его посещение настоятельно рекомендовалось: это укрепляло командный дух коллектива.

Мегами, пребывавшая в последние дни в плохом настроении, поручила подготовку указа мне. Она даже не ответила, когда Ториясу Акане спросила у неё:

— Милая Мегами, это что, косметичка от Селин?

Остальные участники совета занимались своими делами, и к первой перемене указ был уже готов. Также мы сделали объявление, согласно которому каждый ученик должен был прийти к нам для того, чтобы получить на руки несколько приглашений для своих родных.

Куша с утра тоже был занят: научный клуб, как и компьютерный, участвовал в разработке спецэффектов для спектакля. Моему лучшему другу нужно было создать дым, а также обеспечить нужную атмосферу во время самых напряжённых сцен. Совместно с компьютерным клубом он разработал несколько голографических изображений, которые и должны были создать надлежащий настрой.

Фред Джонс и его подопечные тоже не сидели без дела: именно на их плечи ложилась одна из самых важных миссий — видео-и фотосъёмка предстоящей постановки. В связи с этим американец вопреки обыкновению не мучил меня, а проводил всё свободное время в клубном помещении, налаживая аппаратуру и раздавая указания своим подопечным.

Но самая возбуждённая атмосфера царила, разумеется, в средоточии спектакля — в театральном клубе.

Я зашёл туда, чтобы вручить членам кружка приглашения, и водоворот подхватил меня и завертел. Хоруда Пуресу с портновским сантиметром на шее и коробкой со швейным набором в руках бегала по всему помещению от одного актёра к другому и проверяла их костюмы, периодически внося корректировки. Китагава Токуко, исполнявшая роль синьоры Капулетти, стояла, расставив руки в стороны, и один из первоклассников подгонял платье прямо на ней. Куросава Шозо, расположившись прямо на полу, что-то чертил на альбомных листах. Ямазаки Цурузо, стоя перед зеркалом, репетировал свои сцены и бесшумно шевелил губами. Басу Инкю бегала туда-сюда по бесчисленным поручениям прочих членов клуба, а её старшая сестра, скрючившись на стуле, вносила корректировки в сценарий. Кокона Харука и Сома Рику помогали друг другу с упражнениями на дикцию, и их скороговорки могли бы звучать смешно для тех, кто никогда не пробовал их проговорить.

А Кизана Сунобу была везде. Она умудрялась следить за всеми, раздавать указания направо и налево, командовать и одновременно читать довольно потрёпанный сценарий, который она сжимала в руках.

Раздав всем приглашения и уверив Сунобу в том, что обязательно порепетирую дома на выходных, я вернулся назад, в кабинет школьного совета, который на контрасте показался мне самым спокойным местом на планете.

В общем, второго ноября школа гудела, как растревоженный улей, готовясь не только к выходным, но ещё и к постановке, которая обещала стать одним из самых грандиозных событий уходящего года.

После третьего урока я решил наведаться в свой кабинет. Инфо-чан довольно давно не занимался делами теории семи смертных грехов, кроме того, моя психика всё ещё нуждалась в регулярной разгрузке, а субличность справлялась с этим вполне неплохо.

Поэтому, поднявшись на крышу, я сразу же поспешил к щитовой. В этот загруженный день тут никого не было: все либо разошлись по кружкам, либо коротали время в аудиториях, общаясь на тему того, как собирались провести эти два выходных дня.

Замерев перед дверью моего кабинета, я вдохнул полной грудью и провёл магнитной картой по незаметному замку. Створка разблокировалась, и я вошёл внутрь.

Инфо-чан.

И-и-и… Старичок Масао снова заснул.

Я ухмыльнулся и, прикрыв дверь за собой, радостно плюхнулся на кресло. Масао всегда погружён в рефлексию; неудивительно, что его психика совсем ослабла. Для того, чтобы быть счастливым, нужно стать рационалистом… Только жаль, что для моей основной личности это совершенно невозможно: Масао практически живёт чувствами. То ли дело социопатическая семейка Айши — вот кому легко идти по жизни, не беспокоясь о том, кто и что испытывает.

Хотя его вчерашняя игра в кабинете совета была весьма убедительной, и он даже почти одурачил Масао. «Почти» — потому что Масао сам очень хотел поверить в искренность Айши.