Натиск с Ригеля

Твердо держа пистолет перед собой, она отступила назад, назад, нащупывая одной рукой дверь. Ее рука коснулась ее гладкой поверхности, затем щелкнула, когда металлические соединения соприкоснулись с дверной ручкой. Она остановилась, затаив дыхание. Дринь, дринь, раздавался тихий звук, не смолкая.

Внезапным рывком она распахнула дверь и скатилась по ступенькам, чуть не упав, и когда она приземлилась, словно в ответ на металлический лязг ее тела о камень, длинный стержень фиолетового света бесшумно вырвался откуда-то из-за холмов и трижды прочертил небо. а затем исчез так же быстро, как и появился.

Она почувствовала луч фонарика в своих глазах и встала, услышав свой голос с каким-то внутренним удивлением, когда он пробормотал что-то немного бессвязное "там такое".

Зазвучал голос Стивенса, грубый от раздражения.

– О чем ты говоришь? – потряс он ее за руку. – Ну же, маленькая девочка, возьми себя в руки.

– Здесь должно быть есть кто-то еще, – неуместно заметил Вандершуф. – Ты видела этот прожектор?

Марта Лами резко выпрямилась и сжала протянутую руку с оттенком высокомерия, которое сделало ее королевой ночной жизни Нью-Йорка.

– Нечто там вызывает у меня дрожь, – сказала она, указывая. – Звучит так, как будто какой-то парень играет в кости сам с собой.

Стивенс несколько принужденно рассмеялся.

– Ну, этого нечего бояться, если только это не одна из тех чертовых птиц, и если бы это было так, она бы сейчас разобрала нас на части. Вперед!

Он распахнул дверь и нырнул внутрь, фонарик мерцал перед ним. Пусто.

В дальнем конце была дверь, рядом с той, которую они исследовали раньше. Он направился к ней, топая по ковру, и тоже распахнул ее. Снова пусто. Нет, что-то там было. Ищущий луч остановился на коричневой армейской накидке за столом, быстро поднялся к лицу и там задержался. Ибо взгляд, устремленный на них с механической неподвижностью, был еще одной из тех имитаций человеческого лица в металле, с которыми они уже были так хорошо знакомы. Но на этот раз все было по-другому.

Ибо он поддерживал баланс между ходячими карикатурами на людей в металле, такими, какими они сами были, и уродливыми и массивными статуями, которые они видели разбросанными по улицам Нью-Йорка. У него были металлические полосы поперек лба, которые были у них, над которыми росли те же жесткие волосы, но в данном случае причудливо переплетенные, как будто подвергнутые сильному нагреву и расплавленные в единую массу. И нос был весь из цельного металла, а глаза… глаза… были глазами статуи, не отражающими блестящего отражения стекла.

На мгновение они остановились, затаив дыхание, затем шагнули вперед, и когда луч света переместился, когда Стивенс пошевелился, раздался звук, который слышала Марта Лами, и когда свет вернулся, эти невидящие глаза переместились.

Несколько секунд никто не произносил ни слова. Затем:

– Боже милостивый, оно живое! – сказал Вандершуф приглушенным голосом, и дрожь ужаса прошла по остальным, когда они осознали правдивость его слов.

Стивенс разрушил чары, быстро подойдя к столу.

– Мы можем что-нибудь для вас сделать? – спросил он.

Металлическая фигура не двигалась – только жуткий шелест глаз, когда они поворачивались туда-сюда в неподвижной голове в поисках света, который они никогда не найдут снова. Человек с Уолл-стрит поднял одну из рук, попытался ее согнуть. Она с грохотом упал обратно на столешницу. И все же металл, из которого они были сделаны, сам по себе казался таким же гибким, как и их собственные руки.

Чувство изумления смешалось с ужасом увиденного.

– Что с ним случилось? – спросила Марта Лами шепотом, как будто боялась разбудить спящего.

Стивенс пожал плечами.

– Что случилось со всеми нами? Говорю вам, он жив. Давайте… убираться отсюда. Мне это не нравится.

– Но куда? – спросил Вандершуф.

– Последуйте по дороге Олбани, – сказал Стивенс. – Мы должны двигаться дальше. Если эти птицы вернутся утром… – он не завершил фразу.

– Но что с этим бедолагой? – спросила Марта Лами.

– Оставьте его, – сказал Стивенс, затем внезапно сдался. – во всем этом деле слишком много загадок. Я ухожу, говорю вам, ухожу. Вы можете оставаться здесь, пока не сгниете, если хотите. А я сваливаю.

Глава V: Угроза

Естественно, исследование знакомого и в то же время незнакомого мира, в который их внезапно забросило, было первой заботой нью-йоркских колонистов. Однако в первые недели никто из группы не хотел уходить далеко от Института из-за возможных трудностей с получением электрического питания для длительного путешествия, а исследования Бивилла о потенциальных возможностях их новой телесной формы продвигались так медленно, что они едва осмеливались уходить.

Его открытия в первые недели были, по сути, чисто негативными. Издатель Фаррелли сломал палец в каком-то механизме, но когда О'Хара выточил точную копию на своем токарном станке, а Бивилл прикрепил ее, новому элементу совершенно не хватало чувствительности, и его можно было двигать только сознательным усилием – признак того, что какая-то еще незнакомая реакция лежит в основе секрета движения их металлических тел.

Но самая большая трудность на пути любой деятельности заключалась в почти полном отсутствии механических и технических навыков внутри всей группы. О'Хара был неплохим механиком, Дэнджерфилд увлекался радио, а Фаррелли мог управлять печатным станком (он несколько дней публиковал на одном из них комичную пародию на газету, а затем отказался от попыток), но помимо этого самым большим достижением было вождение автомобиля, и большинство из них понимали, насколько беспомощна старая цивилизация без своих "дровосеков и водоносов"4.

Чтобы исправить это положение, а также занять их, Бен поручил каждому изучить какую-нибудь отрасль механической науки, поскольку запас информации в виде книг и экспериментального материала в любой форме был неисчерпаемым. Таким образом, в течение первой недели Толфсен и миссис Робертс прочесывали линию Нью-Йоркского централа в поисках исправного локомотива. После многочисленных неудач им удалось запустить эту штуку, но только для того, чтобы обнаружить, что линия была заблокирована обломками, и им понадобится кран, чтобы расчистить путь для исследовательского путешествия даже средней длины.

В то же время Мюррей Ли вместе с Дэнджерфилдом и двумя или тремя другими предпринимали усилия, чтобы запустить радиовещательную станцию Централ-парка; работа была довольно сложной, поскольку она включала в себя попытки вникнуть в то, что было для них неизвестным. Ежедневно они обменивались сообщениями друг с другом на телеграфных аппаратах, изъятых из офиса Вестерн Юнион, готовясь к тому времени, когда они смогут собрать аппарат для отправки сообщений.

Но самым амбициозным усилием и тем, которое должно было иметь наибольшую долю достижений, была экспедиция Фаррелли, Глории и владельца магазина одежды по имени Кевиц в поисках морских приключений. После недели интенсивного изучения судовых двигателей по книгам все трое взяли буксир в порту и отправились в круиз по гавани.

Полчаса спустя они были на высоте и в сухости на острове Бедлоу, мрачно размышляя о перспективе провести там всю свою жизнь, поскольку попытка плыть под тяжестью трехсот фунтов железа их тел могла закончиться только неудачей. К счастью, прилив пришел им на помощь, и, проявив больше смелости, чем здравого смысла, они продолжили свое путешествие к Губернаторскому острову, где им посчастливилось найти одинокого артиллериста, ослабевшего от голода, но радостного от восторга, поняв, что его металлическое тело не было белой горячкой, вызванной квартой джина, который он выпил в ночь перед превращением.

Гигантские птицы, которых Бивилл профессионально назвал "тетраптериксами", казалось, покинули город с появлением колонистов. Даже гнездо, на которое наткнулся Робертс, оказалось покинутым, когда экспедиция осторожно посетила это место, и воспоминания о птицах опустились до уровня предмета для праздных разговоров, когда новое событие привлекло к ней всеобщее внимание.

4

чернорабочие. это выражение относится к Книге Иисуса Навина 9: 21, в которой рассказывается история о том, как израильтяне были обмануты, чтобы пощадить жизни некоторых коренных жителей Земли Обетованной: "И сказали им князья: пусть они живут, но пусть они будут дровосеками и водоносами для всего мира".