Страница 12 из 29
Неман сидел на койке и смотрел перед собой, освещаемый светом каюты.
– Васко, – равнодушно позвал он.
– Капитан.
– Открой окно и выключи свет.
Тут же свет каюты погас, а экран в стене зажегся разноцветными полосами, которые струились справа налево по пути следования корабля через туннель. Экран проецировал в каюту все то, что сейчас происходило за бортом «Гепарда». Неман повернул голову, чтобы следить за тем, как полосы туннеля различных цветов текли ручьями к хвосту корабля. Эта радуга была невероятна сама по себе. Разглядывая ее, Неман вспомнил, как он впервые попал в подпространство.
Это было не совсем давно, хотя с каждым днем казалось, что произошло это событие в другой жизни. Тогда Неман был не самостоятельным контрабандистом, а обычным членом экипажа на одном из кораблей типа «Мечтатель» у Константина, который взял парнишку к себе, разглядев его талант. Тогда Неман точно также сидел в своей маленькой каюте на «Розе Ветров» и зачарованно смотрел на экран, размазывавшийся такими же разноцветными струями туннеля. После красных песков Марса, однообразных районов куполов, суровости шахт, эта картина юноше казалась самой прекрасной из всех, что он видел. Даже его сны и воспоминания о Земле были не так хороши, как то, что происходило во время полета корабля в подпространстве в первый полет. Неману казалось, что ожила магия, о которой рассказывали детские сказки. Конечно, со временем все это превратилось в рутину, но подобного чувства чуда Неман больше не испытывал, хотя побывал во многих удивительных мирах.
– Васко, сыграй что-нибудь из моего любимого.
Каюту начала наполнять музыка. Сначала скрипка тихо плакала где-то рядом, возвращая мысли Немана в реальность. Затем фортепиано начало перебирать ноты. Эта музыка всегда помогала Неману собраться с мыслями в моменты, когда он уходил из настоящего очень далеко.
Через какое-то время захотелось проверить гибискус. Неман вышел из каюты, дверь за ним бесшумно закрылась. На кухне горел свет, но другие две каюты были закрыты. Корабельные часы показывали три ночи. Неман вошел в пустую рубку, где только гибискус, стоящий на своем месте под лампой, шевелил листвой. За иллюминатором наблюдалась та же картина, что и на экране каюты. Корабль разрезал подпространство свои телом, набрав сверхсветовую скорость.
Капитан взял леечку с водой и присел рядом с гибискусом. Его цветки таращились на рубку большими глазами, все время удивляясь чему-то. Неман начал поливать растение, поглаживая его. Журчание воды успокаивало. Струя падала на сухую почву, собираясь в капли во время короткой схватки с землей, и уходила вниз, к корням.
– Ну что, приятель, как тебе наши пассажиры?
Растение молчало, но колебало ветвями, стараясь описать свои эмоции с помощью жестикуляции.
– Мы летим домой, – тихо продолжил Неман. – Увидим место, откуда и я, и ты родом. Ты сможешь познакомиться с другими растениями, а я наконец-то смогу избавиться от этих навязчивых снов о Земле и, быть может, найду на ней что-то такое, что поможет мне жить дальше, но чуть легче.
Гибискус одобрительно закивал своей верхушкой, наклоняясь к человеку, который вылил остатки воды в горшочек.
Внезапно Неман услышал характерный звук шагов – кто-то хромал по коридору. Человек обернулся к выходу. В дверях стояла заспанная Таркелья. Одета девушка была в пижаму, которая никак не гармонировала с царящей вокруг атмосферой космического странствия, пропитанной железом, темнотой и отсутствием жалости к путешественникам.
– Не спится? – как можно вежливей спросил Неман.
– Нет.
Девушка, прихрамывая, подошла ближе и опустилась на колени перед растением с противоположной стороны горшка.
– Была на кухне. Услышала, что ты тут говоришь с ним. Извини, что помешала.
– В общем-то ничего страшного, – слегка улыбнулся Неман.
Таркелья провела руками по листьям гибискуса, шелестя ими.
– В тот раз я так и не спросила, как ты его достал.
– Выкупил. В какой-то колонии на подобии Пристанища, уже и не помню в какой. У местного сутенера он стоял в кабинете. Увидев гибискус, я сразу же захотел взять его себе. Он напоминает мне о доме. А это очень важно.
– Напоминает о Марсе?
– Нет, – несколько резко ответил Неман, но тут же сменил тон. – Извини. Почему-то все думают, что если я рос на Марсе, то я оттуда родом. Но я землянин.
– Я знаю, кто ты. Но почему ты так упорно называешь своим домом то место, где ты практически не жил?
– Ненавижу Марс. Он отнял у меня родителей. Он не предназначен для жизни людей.
– Как и спутники, например.
– Как и они. А теперь спроси у Игоря, хочет ли он вернуться на свой спутник? Ведь, как я правильно понял по цвету его кожи, он не планетарный житель.
– Ты прав, – продолжая поглаживать гибискус согласилась девушка.
Разноцветный свет из иллюминатора играл на ее щеках и висках, окрашивал волосы, добавляя к голубому цвету множество других цветов.
– И все-таки это прекрасно, – продолжила она. – Ты столько летаешь с ним. А он все еще живет вдали от дома в своем горшке. Зеленый и живой.
– Я просто хорошо ухаживаю за ним.
Неман поднялся, взяв леечку, и поставил ее на место.
– А у тебя есть вещи, которые напоминают о доме?
Девушка несколько секунд молчала, смотря на гибискус.
– Нет. Ничего.
– Почему?
Тишину, которая возникла в рубке, нарушал только далекий звук из силового отсека. И дыхание двух людей. Неман обернулся, чтобы взглянуть на Таркелью, и увидел, что она поднимается на ноги.
– Мне не хочется говорить с тобой об этом. Да и ни с кем не хочется об этом говорить. Извини. Спокойной ночи.
Таркелья виновато улыбнулась и направилась к выходу из рубки.
– Да ничего. Спокойной ночи.
Он остался один, если не считать гибискуса. Корабль летел в подпространстве и не нуждался в чьей-либо помощи. Корабельные часы показывали уже за три ночи по земному времени.
Войдя к себе в каюту, Неман выключил экран, чтобы не видеть разноцветный туннель за бортом, и лег. Музыка все еще играла. Теперь уже другая мелодия волновала пространство комнаты.
Лететь оставалось долго – часов пять. Надо было поспать хотя бы чуть-чуть, ведь затем предстоял перелет к Земле. Можно было бы оставить наставления Васко, но Неман хотел увидеть путь до дома воочию. Он закрыл глаза и попросил убавить громкость музыки. Теперь она почти неслышно играла на фоне, как дальний морской прибой в ночи далекой планеты. Ви-Церг сначала не ощущал ничего нового. Затем его тело стало неметь, а мысли путаться между собой, им овладела пьянящая слабость. Образы перед закрытыми глазами гасли и тухли все чаще, все быстрее сменяясь в хороводе, как кадры галофильма.
Он постарался сфокусироваться на чем-то одном, чтобы окунуться в один единственный мир, созданный его фантазией или накопившимися воспоминаниями.
Внезапно Неман почувствовал дуновение ветра, без предупреждения потревожившее его. Ветер принес с собой странный запах. Это был запах свежести и солнечного утра. Потом запах изменился. Теперь он был пропитан легким вкусом залежавшегося на улице мусора, человеческого пота и постоянного страха. В уши начал просачиваться гудящий звук. Возникло ощущение, что он происходит со всех сторон одновременно. Поначалу звук казался бесформенным, аморфным. Но через несколько секунд сплошного гудения Неман начал различать отдельные голоса, сливавшиеся вместе подобно одиноким ручьям, образующим мощный поток, вливавшийся в его уши. Он начал отделять из общего гудения лай собак, шум каких-то механизмов, шуршание плотной ткани. Прохлада все еще чувствовалась. Неман ежился, надеясь тем самым найти источник тепла. И он появился. Где-то сбоку. Неману стало тепло и уютно. Ему показалось, что этого уюта он не испытывал уже очень давно. Тепло окутывало его теперь со всех сторон, постепенно. Это было единственное приятное чувство в этом темном мире. Он все еще ощущал ставший совсем неприятным запах, слышал непрекращающийся шум. И в его закрытые глаза вдруг ударил свет. Он был не особенно ярким, но довольно неожиданным. И Неман решил открыть свои глаза.