Страница 29 из 78
Доктора недоуменно начали переглядываться, явно они такой загадки не слышали.
— Ну, ладно, говори, что это такое? Первым не выдержал заведующий.
-Иголка, — ответил я.
Доктора заржали, потом Капустин махнул рукой.
-Все с тобой ясно, иди на хрен отсюда. Проведем стандартное обследование и выпишем. По нашим делам все у тебя в порядке.
Когда обследуемый парень вышел из кабинета. Капустин перестал смеяться и заявил:
— Абраша, достал со своими диагнозами, нам, что, больше делать нечего, как этих допризывников у себя держать? Сегодня же на него телегу накатаю главному, пусть разбирается.
Этого парня по идее надо в неврологию переводить и там обследовать. Ну ладно, раз уж он к нам попал, придется на вопросы военкомата отвечать..
Голиков робко заметил
-Николай Григорьевич, так доктор Кацман этот диагноз почти два года назад поставил. Сейчас у него ляпов намного меньше стало.
-Все равно напишу, — буркнул Капустин. — Надоело его грехи исправлять.
Помолчав, он достал ополовиненную бутылку водки, спрятанную за письменным столом набулькал по четверти стакана себе и Голикову, из ящика достал блюдце с нарезанным лимоном и предложил:
-Ну, что, Лёва, накатим по песят, за все хорошее. Кстати, загадку про иголку запиши, пока не забыли. Завтра Авдеева на работу выйдет, ей расскажу.
Закусив ломтиком присыпанного сахаром лимона, доктора снова взялись за истории болезни.
Интермедия
Прошло несколько дней, как Виктор Гребнев поступил на обследование и сейчас его лечащий врач разбирался с его результатами.
— Николай Григорьевич, послушай, тут проблемы у меня нарисовываются, — обратился он к Капустину. Тот, оторвавшись от чтения газеты, раздраженно спросил:
— Ну что там у тебя опять не так?
— Понимаешь, на рентгеновском снимке черепа у парня немного расширено турецкое седло, рентгенолог пишет, что, скорее всего за счет увеличения задней доли гипофиза. Притом никаких костных эрозий он не видит.
-А, ерунда! — махнул рукой заведующий, внимательно разглядывая снимок, -после тяжелой травмы можно и не такое увидеть, по мне так на опухоль не тянет.
— А вот еще данные ЭЭГ, — Голиков подсунул начальнику длинную ленту с кривыми линиями и заключение.
— Ха, а это уже интересно! — воскликнул Капустин. — У него оказывается битемпоральные очаги судорожной активности в височных долях. А он хоть раз упоминал об эпилептических приступах?
-Да, в том и дело, что нет, — сообщил Голиков. — Ни он, ни мать о подобных приступах не упоминают.
-Ну что же, — глубокомысленно подвел итоги зав отделением. — Допризывника мы обследовали полностью и со стопроцентной гарантией можем написать, что психопатологии, девиации поведения и умственной отсталости не обнаружено. Однако в связи с выраженной неврологической симптоматикой необходим перевод больного в неврологическое отделение для уточнения имеющейся патологии и определения возможности призыва в армию.
Мда, долго я в психиатрии не задержался. Надо сказать, обследовали меня там по стахановски. Прошла всего неделя и вот я снова еду в автобусе, на этот раз к себе домой. В авоське кроме моих вещей лежат еще свернутые в трубку и заклеенные черной бумагой сопроводительные документы. Завтра предстоит новая госпитализация, на этот раз уже в свою больницу. Что интересно накопали доктора, раз направили в неврологию? Ну, ладно, сейчас приеду домой и внимательно ознакомлюсь с результата обследования. Лева Голиков, заклеив их бумагой, наивно думает, что я туда не полезу, а зря.
Приехав домой, первым делом отправился в душ. Надо же отмыться от недельного пребывания в старом деревянном здании с печным отоплением и туалетом типа очко.
Перекусив, чем бог послал и, заварив чайку покрепче, я развернул документы и приступил к чтению эпикриза.
Результаты обследования не радовали. Оказывается, я эпилептик, и хуже того, не исключено, что у меня имеется опухоль гипофиза.
Удивляло только одно, почему при таких изменениях в головном мозгу я чувствую себя прекрасно, и меня ничего не беспокоит.
Мысль пришла в голову неожиданно, возможно, благодаря этим изменениям мне удается изменять свойства лекарств.
Настроение, конечно, упало капитально. Весь вечер я размышлял о своих болячках и их последствиях. Увы, никакого МРТ еще не существует и на приличное обследование рассчитывать нечего.
В итоге вытащил из бара початую бутылку коньяка и хлопнул с расстройства почти стакан.
Коньяк помог. Уснул я практически сразу и не просыпался до утра.
Утром, как ни странно, настроение улучшилось. Позавтракал овсяной кашей и отправился на очередное обследование. В больнице первым делом заглянул в аптеку и порадовал коллег тем, что мытарства в психиатрии закончились, крыша у меня не едет, но теперь придется какое-то время пролежать в неврологии.
Соломон тут же затащил меня в кабинет и, выспросив все, что его интересовало, предложил поработать над очередной партией порошков, дожидающихся моего появления.
Манипуляцию я проводил не задумываясь, на автомате, благодаря долгой практике. По привычке прикинул, что мог бы повторить такую операцию еще раза четыре.
— Конечно, опухоль гипофиза растет, и силы прибывают, — снова пришла в голову неприятная мысль, сопровождаемая мурашками по спине.
И хотя явной связи между предполагаемой опухолью и моими способностями никто не доказал, думать об этом было крайне муторно.
Когана я в подробности не посвящал, сказал только, что с психиатрией все проблемы решены, поэтому он был в неплохом настроении, шутил и даже пообещал познакомить меня со своей внучкой Анечкой.
-Только Анечки мне не хватало, — сердито думал я, поднимаясь по лестнице на третий этаж, где располагалось неврологические отделение. — С Ленкой, по крайней мере, не надо много говорить, только вовремя кивать, в такт её словам. Никогда не думал, что общение с девицами юниорского возраста будет так утомительно. Мне бы желательно общаться поближе с дамами лет тридцати — тридцати пяти. Вот только те на меня не смотрят вообще.
С такими мыслями о женщинах, я и зашел в отделение.
Фурора мое появление не вызвало. Дежурная медсестра забрала себе историю болезни, а меня отправила в палату.
Как и ожидал в палате лежали в основном больные радикулитом, слова поясничный остеохондроз еще не вошли в общепринятое употребление. Все пятеро в приличном возрасте и в основном почти лежачие.