Роковой

— Спасибо,

Мягко сказала я. Он кивнул, делая глоток кофе.

Закрыв глаза, его брови сошлись вместе. Казалось, он задумался, а затем, прежде чем я успела что-то сказать, отставил чашку в сторону и взял меня за руку.

— Я так по тебе скучаю.

Он выдохнул так, словно сдерживал дыхание все это время.

Вглядываясь в мое лицо, он оставался неподвижным. От его прикосновение, по моему телу пробежали мурашки.

— Я тоже скучаю по тебе.

Призналась я. Это не было ложью. Его глаза расширились от надежды и я не могла увлечь его.

— Но я здесь не поэтому, Андрей.

Его брови нахмурились в замешательстве. Пытаясь снова сглотнуть, я закусила губу, пытаясь придумать, как лучше всего это сказать.

— Андрей, я пригласила тебя сюда, потому что думала, что ты имеешь право знать об этом лично.

Глядя на наши соединенные руки, мои глаза наполнились слезами. Он нежно сжал мою руку.

— Право знать, что?

Я снова посмотрела на него:

— Право знать, что в ту ночь, когда мы поссорились, в ту ночь я много истекала кровью. Я позвонила доктору… и когда я приехала в больницу…

Я остановилась, чтобы сдержать рыдания, когда слезы грубо выкатились из моих глаз. Все еще держа свою руку в моей, он поднес другую к моему лицу, обхватив мою щеку. Он несколько раз провел большим пальцем по слезам. Я закрыла глаза, позволив медленным ровным вдохам успокоиться, прежде чем открыть их.

— Он мог умереть. Понимаешь? Наш ребенок.

Я заплакала.

— Как?

Он покачал головой, не желая верить тому, что я только что сказала. Устремив взгляд на наши руки, тяжело дыша, он склонил голову набок, изучая наш захват.

— Это моя вина.

Прошептал он.

Крепче сжав его руку, я опустила голову, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он не смотрел на меня.

— Андрей, никто не виноват.

— Ребенок сейчас жив? Все с ним и с тобой в порядке?

— Да. Врач сказал, что нужен отдых и витамины.

— Как это произошло?

Покачав головой, я слегка пожала плечами.

— Доктор сказал, что могло случиться что угодно: недостаток питания, стресс, что угодно.

— Ты всегда была в стрессе из-за меня.

Он указал на свою грудь свободной рукой.

— Ты всегда беспокоилась обо мне, каждую вторую ночь пугалась, боялась, что со мной что-нибудь случится. Потом вся эта история с Асланом, Аланом и документами, которые ты нашла… все из-за меня, Полина.

Я ничего не могла на это сказать. Да, это правда, я всегда ужасно переживала за него, но винить его было слишком. Я не могла позволить ему так думать. Это было бы несправедливо по отношению к нему.

— Это не твоя вина. Подобные вещи случаются постоянно, это нормально. Я буду в порядке и ты тоже.

— Ты прошла через это сама? Ты, должно быть, испугалась, а меня там не было. Я был… тьфу.

Он с отвращением к себе покачал головой.

Злость, которую я испытывала к нему, медленно уплывала, когда я смотрела в его израненные глаза. Да, мое тело было тем, что физически претерпело изменения, связанные с вынашиванием и нашего ребенка и да, мне потребуется время, чтобы физически и морально исцелиться. Но я знала, что он влюбился в нашего ребенка, как только я сказала ему, что беременна. Его любовь еще больше возросла, когда он увидел на УЗИ тело нашего малыша. Ему было так же тяжело, как и мне.

Я не была точно уверена, что делаю, все, что я знала, это то, что мы не можем больше оставаться здесь. Я встала, держа его руку в своей, и начала двигаться к двери. Он последовал за мной, пока мы медленно шли из кафе на парковку. Заметив его полностью черный тонированный «Гелендваген», я направилась к нему. Как только мы оказались у его машины, я прислонилась к задней пассажирской двери и втянула его в себя. Взяв его руки под подмышки, я крепко обняла его. Я хотела утешить его. Я хотела, чтобы он утешил меня. С его руками, крепко обнявшими мою спину. Мы ничего не говорили, ничего не делали — только успокаивали друг друга.

Было странно, что на стоянке, даже когда люди шли, занимаясь своими делами, я чувствовала себя более уединенной, чем в этом уединенном крошечном кафе. Не заботясь о том, смотрит ли кто-нибудь на нас, потому что в этот момент мне действительно было все равно, я закрыла глаза и уткнулась головой ему в грудь. Я вдыхала его такой знакомый затяжной аромат, позволяя себе наслаждаться этим моментом, не зная, как долго это продлится, но зная, что рано или поздно, это должно закончиться. Он сделал то же самое, когда опустил голову, уткнувшись в основание моей шеи.

Крошечный болезненный вздох вырвался из него, когда он крепче обнял меня. Легкое движение подняло меня на кончики пальцев ног, отчего наши щеки слегка соприкоснулись. Прикосновение к его растущей бороде вызывало странное чувство. Его лицо, всегда гладкое и свежевыбритое, но теперь оно было покрыто щетиной. Но я не возражала, позволив ему нежно пощекотать мою гладкую кожу волосами. Он медленно повернул голову, прижавшись лбом к моему и кончики наших носов соприкоснулись. Его губы слегка приоткрылись.

Мои глаза проследили линию его полных губ, кончики его идеальных жемчужно-белых зубов едва виднелись. Мои глаза медленно переместились к вмятине на его верхней губе, к кончику носа, к его щекам, а затем к этим великолепным большим глазам. Он смотрел, как я смотрю на него. Я на секунду потеряла воздух, когда он выпятил подбородок, его губы оказались в нескольких миллиметрах от меня.

— Андрей.

Прошептала я, чтобы остановить его, но не отстранилась.

— Пожалуйста, Полина.

Закрыв глаза, он прижался своими мягкими губами к моим. Покалывание пронзило мое сердце от его прикосновения и оно стало теплее, когда он скользнул языком через мои приоткрытые губы. Я тоже закрыл глаза, чтобы насладиться этим. О, как я соскучилась по этим губам, по этому мягкому ласкающему языку и по его жадным поцелуям. Я обвила руками его шею и углубила его поцелуй. Его тихий, нежный стон вибрировал на моих губах. Его рука быстро оторвалась от моей спины, и он полез в карман, не отрывая губ от моих.

Раздался звук отключения сигнализации, а затем я услышала, как двери его машины открылись. Быстрым движением он открыл дверь, прислонив меня к открытому пространству. Не сомневаясь, я наклонилась к нему на заднее сиденье, потянув его на себя. Войдя, он закрыл дверь, лишь на секунду оторвав от меня свои губы.

Он вернул свои губы к моему лицу, распространяя нежные поглаживающие поцелуи вдоль моих бровей, моих глаз, моего носа, вдоль моей щеки и линии подбородка. Когда он снова коснулся моих губ, он пробормотал между вдохами, мягко отстраняясь, чтобы перечислить все, что он пропустил.

— Я так тебя люблю… Я так скучал по тебе… Я скучаю по твоему запаху… твоим губам… твоим прикосновениям… тому, как твои волосы падают тебе на лицо… как ты улыбаешься… Я чертовски скучал по тебе…

Отстранившись на секунду, он обхватил мое лицо ладонью и прищурившись, посмотрел мне в глаза и сказал:

— Эти глаза, эти красивые глаза. Я скучал по ним каждое утро, когда просыпаюсь и каждую ночь, перед тем, как заснуть. Последний месяц я ничего не видел, кроме твоих глаз во сне.

Я закрыла глаза, когда одинокая слеза скатилась по моему лицу. Его большой палец вытер ее, прежде чем продолжить несколько нежных поцелуев в мои губы. Я знала, что мне нужно остановиться, чтобы не обманывать его и позволить ему думать, что мы в порядке, потому что это не так. Но его слова, его прикосновение и его губы на мгновение убедили меня сдаться, ненадолго разрушить ту стену, которую я медленно начала строить снова.

Я снова и снова говорила себе в голове, пока он медленно скользил рукой вверх по моей рубашке, что это то, что нам нужно… что нам обоим нужно утешить друг друга… что нам нужно это последнее прощание… нам нужно завершение.

Я застонала в его губы, когда его рука коснулась моей ноющей груди. Ни один из нас не мог больше сдерживаться: мы быстро сорвали с себя одежду, и он погрузился в меня, облегчая боль во внутренней части бедер. Мое тело задрожало, когда я почувствовала полноту и твердость. Я поняла, что мне это нужно, что он нужен мне именно в этот момент.