Вайп-аут

И чтобы каждый раз переживать всё с новой силой, я бы умирая всё забывала, прежде чем начать жизнь за новое существо. Для этого я бы как-то заблокировала часть памяти у своих существ».

Тут она себе представила, что это действительно так. Она – Бог, проживающий жизнь за девушку по имени Элиза.

«Ведь это значит, что на самом деле нет ни разнообразия, ни индивидуальности. Только один общий разум, расщепленный во времени и пространстве. Умерев, мы станем одним цельным сознанием, вспоминающим все свои жизни. И жизнь создана тогда только ради того, чтобы наслаждаться чувствами».

Жизнь удивительная игра, суть которой найти суть игры. Задача которой разгадать правила самой игры.

«Подведем итог. Суть игры выходит следующая – сама себя создала, сама себя наблюдаю, да еще и сознание бродит по закоулкам реальности. Просто отец, сын и святой дух. Сама в себе заложила все ответы и сама создала все вопросы. Сама создала игру и сама ее играю, пытаясь угадать правила игры. Так что все разгадки лежат на самом деле на поверхности. Все подсказки, решения и пути. Знаки? Отсеять лишнее, чтобы увидеть суть».

Но можно ли придумать средство, которое всё упростит, разрушит красивый интерфейс и покажет вещи такими, какие они есть? Покажет просто код, который можно было бы редактировать под себя? Нужен, какой-то телепорт или еще что-то, что способно вывести тебя за грань игры, дать все ответы.

Элиза представила коробку, в которой лежит ответ на ее вопрос. Суперустройство. Она открыла коробку и увидела там ЛСД. Наркотик был в виде пилюли – необычная для него форма – но она точно знала, что это именно ЛСД.

«Ну конечно! Ведь именно это и помогает сделать ЛСД. Он убирает все детали, оставляя одну суть. Наверное, я изобрела его в одной из жизней, чтобы проще было вспомнить суть игры».

Жизнь стала выглядеть как невероятная компьютерная программа, игра. У нее красивый интерфейс, но на самом деле очень простой код. Можно ли изнутри программы разгадать код программы? Или чтобы его разгадать нужно выйти из игры и быть объективным наблюдателем? Или выход из игры (смерть?) невозможен, потому что как часть программы мы не можем существовать вне игры?

Нужно подняться на более высокий уровень. Попробовать выйти из игры, не умирая при этом.

Элиза поднимается на уровень выше и видит всю игру, программу сверху. Она стала уже не Богом внутри игры. Богом вне игры.

«Как же тут одиноко… Я ведь совсем одна тут. Я одна, а сознание жаждет любви, признания, восхищения. Ему важно, чтобы за ним кто-то наблюдал, иначе его не существует. Может, поэтому Бог создал людей? А чтобы это был тот, кто будет любить его по-настоящему, этого кого-то тоже надо наделить разумом. И для этого нужно, чтобы разум осознал сам себя, как реальность, как Бога. Так видимо, я («я» – которое пока что еще было Абсолютом) в прошлый раз и создала других людей. Самостоятельных, неуправляемых, с собственной волей. Ведь это неинтересно, чтобы они слепо поклонялись. Интересно, чтобы они искренне любили.

Но это в игре, а вот с этого более высокого уровня вне игры, наверное, можно управлять людьми. Надо проверить… Вот дадим вот этой девочке вот этого мальчика. Пусть он ее любит. Почему бы и нет? У нас тут такие разумные игроки нечасто появляются, которые так высоко поднимаются. Хи-хи… Пусть будет это ей наградой. Пусть еще она напишет инструкцию к жизни, о том, что видела и расскажет миру о том, что такое жизнь и как она устроена».

И тут Элиза поняла, что весь мир в ее руках: лепи его как хочешь. Разум всему найдет оправдание, всё свяжет воедино, а суть останется прежней – получать удовольствие от игры.

Элиза посмотрела на свою жизнь со стороны, находясь за гранью сознания, за гранью жизни.

«На что ты потратила свою жизнь? Развлекалась и получала удовольствие от этой игрушки? А действительно ли ты получала удовольствие?

Нет, я не получала истинного удовольствия. Потому что единственное, что мне приносит истинное наслаждение – это любовь. И всё, что я делала в жизни (всё, что для других уже само по себе доставляет удовольствие), я делала только чтобы заполучить эту любовь. Хотя это и несильно работало, ибо насильно мил не будешь никому.

Может, прав был незнакомый мужчина в метро. Всё для удовольствия, и можно сделать эту жизнь лучше, только заставив других доставлять тебе это удовольствие. Но нет! Это же не одно и то же, что любовь! Вся прелесть в том, чтобы эти разумные существа сами захотели любить тебя».

Вся жизнь придумана для развлечения. И все, и всё рано или поздно возвращаются к состоянию ничего. И последний этап на пути к ничего – это любовь. Другими словами, это работает в обе стороны, так как первый этап на пути от ничего к жизни и миру – это любовь. Наверное, поэтому говорят, что Бог – это любовь. С нее всё начинается.

Она понимала, что ничего – это следующий этап сознания, конечный. Нельзя вечно находиться на этапе Бога и Богини. Но и спешить ведь некуда. Здесь уже нет тел, и они уже никогда не смогут насладиться прикосновениями друг к другу. Элизе стало безумно обидно за всё время, потраченное впустую, пока у нее было тело. Она боялась и пыталась оттянуть момент конца ее жизни, как индивидуальности. Она решила узнать все мучающие вопросы у своего Бога, который, похоже, уже давно дожидался ее на этом уровне и познал все истины. На большинство вопросов она успевала ответить сама себе до того, как спрашивала. Она надеялась, что, возможно, сможет найти еще что-нибудь, что осталось в этом мире и чем можно убить скуку. Она спрашивала его про индивидуальность. Ведь она сейчас потеряет свою, а это единственное, что у нее есть. Время? Времени не осталось. Добро, зло? Их тоже нет. Не осталось ничего. Ни конкретного, ни абстрактного. Он ее что-то спросил. Кажется, он спросил, что с ними будет дальше. «Как что? Мы отдадимся любви. Мы сольемся воедино. Мы станем единым целым». Но выговорить она смогла только:

– Дальше только я, – имея при этом в виду, что дальше, только одно единое сознание, одно «я». Но поняла, что звучит неправильно и попыталась поправиться, – то есть Бог.

«Тоже не то, что хотела сказать, но выражать свои мысли очень тяжело. Он должен понять и так. Он же на одном уровне со мной. Он же понимает и видит тоже, что и я».

Морально она была готова смириться с тем, что сейчас станет ничем. Немного удручала безысходность, и выражение ее лица не скрывало этого в тот момент. Но она почувствовала, что готова. Но куда делся ее Бог?

Элиза стала различать комнату. Похоже, она вдруг вернулась к предыдущему этапу, где есть жизнь и тела. Она встала с дивана, почувствовав свое тело. Она вдруг задумалась над тем, как глупо, что Макс перед уходом извинялся за то, что хотел пустить газы в туалете. Зачем за это извиняться? Это всего лишь тело и то, что с ним связано. Это, вообще, не имеет никакого значения, потому что этого нет. Она зашла на кухню. Ее Бог тоже снова обрел тело. Она постоянно смотрела в пол, снова начиная испытывать страх безысходности перед концом всего и подсознательно пытаясь «вернуться на землю».

– Почему ты все время смотришь в пол? Что я такой страшный, что не можешь смотреть на меня? – улыбаясь, спросил Вова.

– Да нет, не в этом дело, – она совсем не имела в виду, что он страшный, но, похоже, прозвучало именно так. – Действительно, почему я всё время смотрю в пол. Надо смотреть наверх в небо. Надо стремиться к развитию. А я замыкаюсь в себе.

Она посмотрела наверх, там не было неба. Только потолок.

Так как Элиза никак не могла проанализировать всё, что видела и ощущала, у нее никак не получалось сформулировать вопросы, которые она очень хотела спросить. Она хотела в первую очередь знать что-то вроде того: «Все ли видят и переживают один и тот же сюжет под ЛСД. У всех ли одинаковая жизнь?». Но как это правильно сформулировать. И она понимала, что для того, чтобы Вова понял ее вопросы, ей нужно перед этим объяснить ему всю цепочку своих мыслей. А это было объективно невозможно. Она не могла даже разобраться с банальными понятиями, вроде, что такое жизнь, откуда взялись визуальные эффекты, где она, в какой реальности, жива ли она, кто она, кто он.