Страница 50 из 67
Как только приготовления были выполнены, жрец в белом произнес:
— В этот день мы, великий народ Шумера, собрались, как в былые времена, чтобы приветствовать Иштар в ее величии и почтить ее жертвенным дарами. Мы почитаем тебя, о великая Иштар, чтобы твоя сила возросла и обогатила нашу жизнь. Мы взываем к тебе, чтобы ты обратила внимание на рабов своих в проявленном мире. Да будет так.
Народ хором прокричал:
— Мы приветствуем тебя, о великая мать!
В конце церемонии каждый из трех жрецов подходил по очереди к алтарю, рядом с которым стояла я, падал на колени и, не смотря мне в глаза, говорил:
— Завершена великая церемония. Пусть эти церемонии никогда не канут в небытие. После нас придут другие, кто не забудет твоего имени, о великая Иштар. Пусть твоя благость никогда не покинет твой народ, любящий тебя. Да будешь ты к нам всегда благосклонна и даруешь нам мир, достаток и счастье. Сейчас и во веки веков.
Потом они запели:
Видеть тебя — благо, воля твоя — светоч!
Помилуй меня, Иштар, надели долей!
Ласково взгляни, прими молитвы!
Выбери путь, укажи дорогу!
Лики твои я познал — озари благодатью!
Ярмо твое я влачил — заслужу ли отдых?
Велений твоих жду — будь милосердна!
Блеск твой охранял — обласкай и помилуй!
Сиянья искал твоего — жду для себя просветленья
Всесилью молюсь твоему — да пребуду я в мире!
Да прибавится мне богатства, что хранишь ты справа,
Добро, что держишь ты слева, да получу от тебя я!
Прикажи лишь — и меня услышат!
И что сказал я, так как сказал я, пусть и свершится!
В здоровье плоти и веселье сердца веди меня ежедневно!
Продли дни мои, прибавь мне жизни!
Да буду жив я, да буду здрав я, твою божественность
Да восславлю!
Да достигну я моих желаний!
Тебе да возрадуются небеса, с тобою да возликует
Бездна!
Благословенна будь богами Вселенной!
Великие боги сердце твое да успокоят!
* * *
Петр оторвался от текста, так как кто-то дотронулся до его плеча. Это была Маша. Он вздрогнул от неожиданности.
— Извини, не хотела тебя пугать. Я тебе кофе взяла. Ты же любишь флэт уайт с одной ложкой сахара. — она протянула ему бумажный стаканчик с красной крышкой. — И еще вот, я тебе распечатки принесла. Это уже анализ другой мумии, мужской. У него тоже такая же гаплогруппа по игрек, как и у тебя — J2а1-M1727. У тебя их две, это одна из них.
— Зачем ты копалась в моих генетических данных? Кто тебе приказал? — Петр уже злился.
— Никто. Просто мне было интересно. Ты мне симпатичен. Я думаю о тебе. Прости. — ее щеки покраснели, казалось, что она сейчас заплачет, но девушка взяла себя в руки. — Это так необычно — иметь две разные составляющие в игрек хромосоме, я о таком никогда не слышала. Я всегда видела в тебе что-то, отличающееся от других.
— Надеюсь, это останется между нами. Я бы не хотел стать объектом исследований.
— Да, я никому не скажу.
Она замолчала, уставившись в тонкую стопку распечаток, которую держала в руках. Потом протянула их Петру.
— Вот. Это по другой мумии, мужской. Я подумала, что тебе тоже будет интересно. Если что, я скажу, что тебе стало плохо, и ты вышел подышать, если Ольга придет.
— Спасибо! — ответил Петр, смотря на девушку в упор, пытаясь понять, скрывает ли она что-то.
Похоже, что нет. И она просто втрескалась в него.
Маша уже отошла на пару метров от лавки, где сидел Петр, потом остановилась и сказала:
— Может, мы сегодня после работы кофе попьем вместе?
— Может. — ответил Петр. — Я через полчасика буду уже в лаборатории. Прикрой меня, если что.
Молодой человек приложил амулет к тем бумагам, которые принесла девушка. Эффект был тот же. Буквы засветились зеленым цветом и Петр увидел текст. Этот текст был написан от имени Дуду, с которым он уже был знаком.
* * *
— Что здесь происходит? Почему крики слышны даже во дворе? Вы мешаете мне сочинять мои песни, — возмущенная Иулана вскинула руки, как будто собиралась молиться.
Иулана была принцессой, одной из дочерей Шарумкена.
— Извините, Эни, но этот человек оскверняет имя нашего великого правителя, вашего отца Шарумкена, он должен быть наказан. — произнес я ровно и безэмоционально, на сколько это было возможно.
— И что же он говорит?
— Ваши уши не выдержат этого. Обычный торговец. Видимо, сошел с ума, говорит, что видел сон.
— Вы отобрали у меня весь товар. Мои дети хотят есть, — закричал торговец.
Свист плети раздался в воздухе — один из моих подчиненных воинов ударил старика.
— Собаке слова не давали, — произнес я с уверенностью в своей правоте.
— Прекратите. Пусть скажет, — Эни была, как всегда, добра.
— Спасибо, Эни.
— Говори.
— Мне было видение. Когда-то, когда я был еще совсем юным, я уже видел подобную картину, только не во сне, а наяву, когда аккадцы впервые напали на наш прекрасный город. Много горя и боли познал тогда наш славный Урук. Вскоре это повторится. Ворота города будут валяться разбитыми, святая Иштар оставит нетронутыми дары жрецов, храм будет охвачен страхом, ибо нет ее в городе, ею покинутом. Как дева бежит из покоев, святая Иштар покинет свой храм. И в очень короткий срок, в пять дней и ночей Урук будет разрушен. А верховный эн будет сидеть в рубище один, его колесницы стоят без дела, всеми забытые. Здравый разум превратится в безумие. Плач детей и вой собак пронесется по городу. И покинут сей мир самые достойные воины, воины света. Горе, нужда, смерть и запустение угрожают захлестнуть практически все человечество, слепленное Энлилем.
— Именем великого Шарумкена приказываю тебе замолчать, безумный старик. — прервал я его слова. — Эни, отец вам не разрешал выходить из покоев без моего ведома.
Я был главным воином храма. У меня было мощное тело и много силы.
— Уведите этого сумасшедшего. А вы, Эни, пойдемте со мной. Я вынужден доложить вашему отцу о вашем непослушании. И у меня для вас есть прекрасная новость.
Мы шли по длинным коридорам, Иулана немного впереди, а я за ней. Между нами висело тягучее молчание. Ее непокорные плечи настойчиво заявляли, что ей явно не по нраву такая опека. Она резко остановилась.
— Так! Почему ты идешь за мной следом? Я не хочу быть узницей в этом проклятом месте. Стой.
Она пошла дальше в надежде на то, что я останусь на месте. В конце концов, она Эни, а я простой солдат и должен подчиняться ее приказам. Но мне был дан приказ охранять ее, поэтому я пошел следом.
— Стой. Мне это надоело. Я прикажу тебя сослать куда-нибудь подальше, я не хочу видеть твою каменную рожу каждое утро, день и вечер. Я не удивлюсь, если ты тайно подглядываешь за мной, когда я сплю. — Она топнула ногой. — Мерзкий, противный слуга. Отойди, от тебя смердит, как от помойной ямы.
Ее лицо исказилось в гневной маске, которая однако скрывала под собой что-то более важное. На моем же лице не дрогнул ни один мускул. Я молчал.