Страница 30 из 95
Исходя из заслуживающих доверия свидетельств мы можем установить три непреложных факта: бегство западных саксов из Англии, переход большей части уэссекцкой территории под власть данов и противодействие захватчикам со стороны короля и его воинов, укрывшихся за Селвудом в сомерсетских болотах. Историкам позднейших веков были предоставлены все возможности толковать эти события, строя безосновательные гипотезы о самонадеянности молодого Альфреда, установившего в стране тиранию, о бунте уэссекцев, восставших против его притеснений, и о междоусобных войнах между западными саксами и кельтами, которых они покорили{36}.
По свидетельству Этельверда, западные саксы бежали через Ла-Манш в «Галлию», то есть во франкские земли, жители которых сами только что купили мир у викингов, обосновавшихся в Сене. По-видимому, беглецы в массе своей были выходцами из Гемпшира, ибо следующей весной только те гемпширцы, «кто не уплыл за море из страха перед язычниками», присоединились к Альфреду у «Камня Эгберта».
Несомненно, большую долю среди бежавших составляли клирики, и позднее многие хронисты писали о епископах, покидавших Англию и увозивших с собой святые мощи и драгоценные вещи из своих церквей. Было ли это действительно так, неизвестно, но печальные истории монахов и священников, скитающихся небольшими группами в надежде спастись от неистовой ярости викингов, в последней четверти IX века едва ли могло кого-то удивить.
Клирики, хранившие тело святого Кутберта, в 878 году еще странствовали со своей священной ношей на севере Англии, и примерно тогда же рака и реликвии святого Колумбы были перевезены с острова Иона в Ирландию, чтобы уберечь их от «чужаков». Говорится, что верденский епископ Дадо, занимавший кафедру с 880 по 923 год, принимал у себя неких ученых бриттов, покинувших свой родной остров, «все обитатели которого либо погибли, либо бежали»{37}, и за этим фактом, возможно, кроется нечто большее, чем просто любопытное совпадение.
Уэссекцам, которые остались и покорились данам, некоторые историки приписывали рабскую психологию, обвиняя их в измене за то, что они добровольно пошли под ярмо к чужеземцам, но у них, очевидно, не оставалось выбора. По опыту было известно, что сдержать викингов можно только двумя способами: выплатив им большую дань или одержав решительную военную победу, — а на то, чтобы собрать деньги или боеспособное войско, требовалось время.
Через три месяца король был готов действовать, но в тот момент он оказался бессилен, и люди, как могли, приспосабливались к ситуации. Как следует из написанного Альфредом, викинги разоряли и жгли земли к югу от Темзы, расхищали сокровища и книги, изгоняли ученых людей. У нас нет точных сведений о том, что какой-либо из крупных монастырей на юго-западе пострадал от данов, но с середины IX века в перечнях аббатов Мальмсбери и Гластонбери появляются пропуски; возможно, в рассказах Таймера о разорении монастырей и церквей многое соответствует истине.
Из Чипенгема викинги беспрепятственно прошли в Южный Уилтшир, Гемпшир и Дорсет, но Девоншир и, по крайней мере, часть Сомерсета, видимо, объединились вокруг своих элдорменов и поддерживали короля, когда он, предвосхитив Хереварда, укрылся в убежище на западных болотах[32]. Альфред из легенды провел три года в изгнании, пробираясь по дорогам и прячась за изгородями, бродя по лесам и полям, выслушивая попреки от крестьян и слова утешения от святых. Реальный исторический Альфред четыре месяца собирал войска, чтобы нанести решающий сокрушительный удар по главным военным силам данов; одновременно держа оборону в западных землях против сторожевых отрядов Гутрума и постоянно совершая вылазки из своей «крепости на болотах» в Сомерсете.
Между Квантоксом и Полден Хиллс тянется большой участок заболоченных земель: поросшие лесом бугры, возвышающиеся над сырой травяной равниной. Ныне ровные ряды серо-зеленых ив растут вдоль осушительных рвов, и скот пасется на заливных лугах, в тех местах, где во времена Альфреда были болота и топи. Но эта пустынная страна по-прежнему радует глаз первозданной красотой, когда среди тянущихся до горизонта ровных зеленых лугов замечаешь сверкающее зеркальце пруда, блеск воды в ручье или заросли тростника и осоки, ольхи и ивы, которые издали кажутся просто пятнами разных оттенков зелени. У равнин есть своя долгая история. Они хранят память о Седжмурском сражении XVII века, о «короле Монмуте», а к северу от них лежат «артуровские» земли, место действия старых рыцарских романов и легенд — Гластонбери и остров Авалон. В VII веке здесь прятались бритты, «растаявшие, как снег» при победном приближении уэссекцкого короля Кенвалха. Здесь же, в устье реки Паррет, элдормены Сомерсета и Дорсета разбили данов в 845 году. Но чаще всего в этом краю приходит на ум имя короля Альфреда, ибо он тяжко трудился и страдал, скитаясь в здешних землях до того самого дня, пока не вернулся к своему народу, словно воскресший из мертвых.
Примерно десять недель, с начала января до конца марта 878 года, Альфред прятался в болотах, охраняя «врата в Девоншир», Тонтонский проход — равнину между Квантоксом и Блекдаун Хиллс. Несомненно, король вел жизнь, полную лишений, тревог и опасностей, как написал Ассер, но в действительности он отнюдь не был забытым всеми изгнанником, каким его сделала народная молва. Неподалеку располагались королевские поместья, в частности Лин, Сомертон и Ланпорт, которые обязаны были платить подати королю; кроме того, за Альфреда стоял преданный ему Девоншир. Все трудности с ним делил небольшой отряд опытных и отважных воинов, последовавших за своим повелителем в Сомерсет, которых Ассер называет франкским словом вассалы (faselli). Среди них, очевидно, было несколько представителей высшей знати — Этельверд называет сомерсетского элдормена Этельнота, — но в основном это были тэны и дружинники короля, «его люди», жившие, как поясняет Этельверд, за счет подати (pastus, feorm), выплачивавшейся съестными припасами и предназначенной для королевских воинов, коней и собак. В XI веке поместье в Ланпорте по-прежнему поставляло в качестве особой дани пятьдесят угрей в год к королевскому столу, а сомерсетские поместья Чеддер и Сомертон должны были вместе обеспечить ежегодную «firma unius noctis», то есть кормить королевский двор в течение одного дня в год.
Поэтому Альфред не страдал от одиночества и не голодал в те несколько недель вынужденного ожидания, хотя истории о том, что с ним делила тяготы его матушка (умершая на самом деле за много лет до этих событий) или что в «крепости» находились его жена и дети, — чистый вымысел. Разумеется, женщин из королевского дома, скорее всего, увезли на запад в некое безопасное убежище, подальше от викингов.
Уильям Мальмсберийский пишет, что в годы благополучия Альфред, будучи в веселом расположении духа, сам рассказывал друзьям о своих приключениях. Многие из легенд о великом короле действительно возникли в те времена. Мы находим в житиях святого Неота и святого Кутберта или в подкупающе сбивчивых пассажах Уильяма Мальмсберийского знаменитую историю об Альфреде и лепешках и другие легенды — о походе Альфреда в лагерь данов под видом скопа, о том, как к нему являлись святой Неот и святой Кутберт, или об огромном неводе, полном рыбы и извлеченном чудесным образом из замерзшей реки. Часть этих преданий, вероятно, заимствована из древней местной традиции, другие представляют собой «бродячие» сказочные сюжеты, третьи созданы воображением клириков, но все они служат подтверждением непреходящего живого интереса к «этелнийским событиям»{38}.
Легенда объединяет шесть недель, которые Альфред провел на Этелни, с десятью неделями его скитаний в болотах, но в исторических источниках последовательность событий изложена яснее. Согласно Англосаксонской хронике и Ассеру, скитания в болотах предшествовали победе над флотом данов в Девоншире, после которой Альфред построил укрепления на острове Этелни и шесть недель вел местные бои, прежде чем выйти на решающее сражение к Этандуне.
32
Линкольнширский тэн, в 1070 году поддержавший датского конунга Свейна, попытавшегося сместить Вильгельма и получить английскую корону. После того как Свейн, заключив мир с Вильгельмом, отплыл в Данию, Херевард с горсткой сторонников укрылся в болотах и совершал дерзкие вылазки против нормандцев. Сразу после его гибели о нем была сложена песнь, и впоследствии вокруг его имени сложилась богатая легендарная традиция. — Примеч. пер.