Нифилимы

Вячеслав Кинн

Нифилимы

Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.

– Бытие. 6:2—4

Часть Первая

Глава 1

Каждый день в мою лавку приходят люди, чтобы безо всякого сожаления избавиться от надоевших или бесполезных вещей, попутно заработав какую-нибудь мелочь с продажи. Вчера, например, принесли картину, как оказалось, до этого много лет закрывавшую дыру в стене. Частенько попадаются потускневшие статуэтки балерин и почти все поголовно с отбитыми руками или головами. Случались большущие старомодные люстры, прибитые пылью настолько, что никогда не угадаешь, какого они цвета. Иногда приносят музыкальные инструменты: барабан, например, который стоит теперь под прилавком и служит мне подставкой для сменной обуви. Временами попадаются интересные вещицы. Но, в основном, это какая-нибудь малоценная коллекция монет или недобитый сервиз для чаепития. Моими клиентами были люди разного достатка. Был даже один чиновник из муниципалитета, который собирал табачные трубки и все время, когда испытывал приглянувшуюся ему трубку, дымил так, что на меня нападал бешеный приступ кашля. Частенько приходили соседки-домохозяйки и по целому часу мучили меня вопросами о происхождении тех или иных настенных часов, которых у меня было с десяток. И, как водится, приходили они целой компанией, устраивая такой шум, от которого тряслись стекла. Одна говорила, что вот эти часы с боем непременно эпохи гражданской войны, а другая переубеждала ее в том, что они провисели в Букингемском дворце не менее двухсот лет и что их лично заводил кто-нибудь очень важный из королевской семьи. Обычно я не вступал в такие споры, так как считал это делом безнадежным. Я-то твердо знал, откуда попала ко мне та или иная вещь. Подавляющее число моего нехитрого товара никогда не пересекало границ Чикаго, за исключением дюжины-другой истинно ценных экземпляров. Действительно, временами в моих руках оказывалось нечто любопытное, что могло по-настоящему заинтересовать ценителя старины. Но, в этих случаях я сам находил нужного мне клиента и предлагал ему сделку. Я не был большим знатоком в сфере искусства, но каким-то образом мне удавалось отделять от общей массы всякого старья интересные предметы. В целом, у меня это неплохо получалось. Алия, моя жена, помогала мне во всем, что касалось порядка в магазине и поддержания моего товара в надлежащем виде. Она понемногу осваивалась в нашем мире и до сих пор мне приходилось ей объяснять что к чему. По-прежнему, она считала радио каким-то видом колдовства и не могла понять как человек, находящийся от нее на расстоянии нескольких кварталов, может говорить с ней так, как будто он находится близко. Я ежедневно вводил ее в особенности нашей жизни, но годы, проведенные в Мириаэльде, за такой короткий срок забыть было трудно. Иногда она сильно скучала по своему отцу и в такие минуты сидела где-нибудь в тихом уголке, глядя в стену задумчивым взглядом. Было видно, что ей очень нелегко приходилось привыкать к новой жизни. Здесь все для нее было чужим и непонятным. Но, вернуться обратно она уже не могла. Рисунок в подвале больше не хотел оживать. Верховный Олень так и застыл на стене в своей величественной позе, призывающей попасть в Дирланд и оценить красоту этого прекрасного мира. Я и сам был бы не прочь еще разок увидеть всю прелесть этой страны, но, по всей видимости, животные навсегда закрылись от людей и больше не хотели подвергать себя смертельной опасности. И понять их было нетрудно: всего несколько человек едва не смогли привести этот мир к войне и поставить под угрозу само существование Оленьей страны. Жадность Повелителя Крыс и ужасная сила Черного Оракула чуть не погубили все живое в Дирланде, и лишь невероятными усилиями и отвагой мне и моим друзьям удалось предотвратить непоправимое. Сейчас я редко виделся с отцом. Он переехал в другой конец города и устроился сторожем в какой-то офис. Стена я видел чаще, но он, как всегда, внезапно появлялся и так же стремительно исчезал. С момента нашего возвращения из Оленьей страны, он стал постоянно куда-то уезжать, пропадал часами в разных музеях, сидел по три дня в библиотеке, посещал всякие лекции по археологии и путешествиям, короче говоря, полностью изменил образ своей жизни. Невероятные события, в которых нам пришлось принять участие, навсегда оставили в нем свой след. Стен теперь порывался куда-то отправиться, что-то найти, кому-то в чем-то помочь, но я не особо поддерживал его в этих авантюрных начинаниях. Увиденного в Дирланде мне с лихвой хватало на десять жизней вперед. Я хотел только одного – спокойной и счастливой жизни вместе с Алией. Мы еще не успели до конца узнать друг друга. Наша разница в происхождении постоянно о себе напоминала. Иногда она не понимала меня, а иногда и мне приходилось задумываться над ее поступками. Но, в этом и была вся прелесть совместной жизни. Нам было хорошо вместе и мы радовались наступлению каждого нового дня. Магазинчик приносил нам небольшой, но постоянный доход. Мы особо ни в чем не нуждались и не строили серьезных планов на будущее. Может быть, когда-нибудь у нас появятся дети, но сейчас мы об этом не думали.

Но что-же, все-таки, изменилось? Наверное, то, что я стал другим. Нет, я не изменил способ своей жизни, но внутри меня уже был не тот Майк Робески, которого можно было увидеть год назад. Несколько раз я ловил себя на мысли, что мне тесно в этом уютном тихом магазинчике и что мне хочется на время вырваться из объятий спокойной жизни, вновь почувствовав запах свободы и вкус свежего ветра. Узнав один раз притягательную силу странствий и борьбы, я не смог навсегда забыть своих злоключений и побед. И теперь все чаще возвращался к воспоминаниям о времени своего пребывания в Оленьей стране. Мне кажется, что и отец со Стеном уже не смогут полностью забыть тех славных времен в Дирланде. Как бы они не пытались – теперь это навсегда будет в их памяти, хотят они этого или нет.

Вот и сейчас, когда в мои руки попала загадочная книга, так сильно взволновавшая Свенсена, я ощутил знакомое мне чувство и осознал, что эта находка как-то повлияет на мою дальнейшую жизнь. Хотя я уже получил за книгу двадцать долларов и теперь она всецело принадлежала другому человеку, меня не покидало ощущение, что это еще не конец. Мне неоднократно приходилось продавать разные книги, но только сейчас мне показалось, что я поспешил с этой сделкой. Но, что-же меня насторожило? Я и сам не мог дать себе внятного ответа. Возможно, это была удивительная реакция пьяницы-полиглота, который при виде книги забыл о выпивке и странно себя повел? Или это была простая интуиция человека, который понял, что продешевил? В первую очередь, меня интересовал старик, который принес книгу. Почему он пришел ко мне, если ему все равно получит он деньги или нет? Это можно было объяснить тем, что старик просто по доброте души сделал такой поступок и отдал мне ненужную вещь. Скорее всего, так и есть. Это было похоже на подарок. Но, неужели этот чудак может думать, что меня обрадует книга, которую невозможно прочитать? Я даже не знаю о чем она. В ней нет ни одной иллюстрации. Старик не создавал впечатления выжившего из ума добряка. Мне он показался вполне нормальным человеком. Знал ли он, что его книга может произвести на кого-нибудь такое впечатление, какое произвела на Свенсена? Если знал, то вряд-ли расстался бы с ней. Сейчас мне абсолютно не хотелось вернуть ее себе. Меня распирало любопытство и я не мог с собой ничего поделать. Как ни пытался я думать о чем-нибудь другом, но все равно мысленно возвращался к этой книге. Ну что плохого в том, чтобы завтра утром, когда Свенсен проспится, еще раз к нему заглянуть и попытаться что-нибудь разузнать? Если еще прихватить с собой бутылку чего-нибудь прочищающего мозги, то этот знаток языков обязательно раскроет тайну своей неожиданной покупки.