Дракон на границе

В большей части набегов участвовало до пятнадцати-двадцати полых людей, которые жаждали лишь убить живых людей, чтобы завладеть доспехами, оружием, провиантом, вином или состоянием своих жертв.

Однако в последнее время атаки вроде бы сделались организованнее, а целью их стал контроль над огромной территорией к югу от Чевиот-Хиллэ и далее.

Тут вино начало оказывать заметное действие на сыновей Геррака (отец остался трезв), и Джим узнал одну новость: семейство де Мер, как и многие их соседи, было обвинено в делах, совершенных полыми людьми, причем никто не мог сказать, откуда все это пошло.

Этим облыжным обвинениям подверглось уже столько соседей, что Геррак начал подумывать, не собрать ли ему силы, чтобы напасть на полых людей на их территории. Но в настоящий момент людей, готовых вступить в союз, было так мало, что нечего и думать о глубоком вторжении в район Чевиот-Хиллз, подвластный полым людям: незваных гостей там встречает несколько сотен этой нежити, а то и больше.

И вдруг Геррак неожиданно сменил тему.

– В последнее время, – сказал он, – опять стали поговаривать о том, что шотландцы собираются вторгнуться в Нортумберленд, а затем и в Англию.

– Да что вы говорите? – с интересом спросил Брайен, подавшись вперед.

– Именно так, – отвечал Геррак. – Говорят и о том, что этим могут воспользоваться полые люди, которые опустошат и разорят всех, живущих в приграничье. Шотландцы, да еще и полые люди как стервятники, разве что не клюют тела на поле боя; у замков вроде нашего немного шансов выстоять против них, а мы все погибнем. Люди, подобные мне и Жилю, еще могут избежать такой участи, но прочие мои сыновья не посвящены в рыцари, а единственная дочь…

– Он выразительно взглянул на сыновей, сидящих рядом с Жилем.

– А я думал, что между Англией и Шотландией заключен мир, – заметил Брайен.

На него, как и на сэра Геррака, огромное количество выпитого вина не оказало никакого действия. Единственное, в чем оно могло сказаться, так это в том, что оба рыцаря стали несколько откровеннее в разговоре, чем прежде. – Да, – ответил Геррак, – однако любой владелец поместья с той стороны может поднять людей своего клана, а выглядеть все это будет как простой набег за скотом. Они набирают людей из далеких отсюда мест и составляют порядочное войско, прежде чем напасть на нас.

– Неужели? – удивился Дэффид.

– Увы, мастер валлиец, – кивнул Геррак. – Эта башня столько раз становилась нашим единственным прибежищем, что я уже со счету сбился. Их сил обычно хватает на то, чтобы сжечь или снести дворовые постройки, но в самой башне им нас не достать, а кроме того, они слишком нетерпеливы, чтобы осадить ее и взять нас измором, хотя шотландцы вряд ли подозревают, что у нас нет необходимости сдаваться. Внешняя стена спускается к самому морю, а там…

Он прервал себя на полуслове. Как бы само собой разумелось, что гости знают о крови силки, текущей в венах семейства де Мер, однако одно дело знать, а совсем другое – во всеуслышание заявить об этом тому, кто стал другом совсем недавно.

Резко оборвав свою речь, Геррак дал понять, что и так сказал больше, чем собирался. Он стремительно поднялся со своей скамьи.

– Господа, мастер лучник, прошу простить меня, но это наши местные дела, и дальнейшее вас не касается, – сказал он. – Мне пора ложиться спать, и… – он обвел взглядом своих сыновей, – …и им тоже не помешает. Алан, Гектор, Вильям, Кристофер, вам пора спать. Жиль, раз ты рыцарь, а это – твои друзья, я разрешаю тебе сидеть с ними, сколько захочешь.

Однако даже Жиль поднялся из-за стола и потянулся.

– Если они простят меня, отец, – проговорил он, – я думаю, что и мне пора в постель. Джеймс, Брайен, Дэффид, вы простите меня, если я покину вас?

– Мне в голову пришла прекрасная идея, – поднялся в свою очередь Джим. На завтра у меня особых планов нет, но этой ночью, думается, мне суждено выспаться.

Брайен вскочил с места почти одновременно с Джимом, но Дэффид даже не пошевелился и остался за столом. Он взглянул на сэра Геррака:

– Не могли бы вы дать мне свечу? Дело в том, что я хочу немного поработать над моими стрелами.

Сэр Геррак на мгновение смутился.

– Я искренне извиняюсь, мастер лучник, – проговорил он, – но свечи – это единственный предмет, которого нет в замке де Мер. Впрочем, вы можете воспользоваться связкой факелов в вашей комнате, если только это не помешает спать вашим друзьям.

– Что до меня, – заявил Брайен, – то я усну, даже солнце будет светить мне прямо в глаза. Я никогда не замечал, как приходит сон, если пытался уловить этот миг. Джеймс?

– Я не против, – отозвался Джим.

Дэффид пристально посмотрел на него и сказал:

– Сдается мне, что ты скорее учтив, чем искренен. Если наш хозяин позволит, я могу остаться здесь и работать за столом. Факелы в зале дадут мне достаточно света.

– Как вам угодно, – быстро ответил Геррак.

– Ну… – Джим заколебался, но понял, что выпил слишком много вина, чтобы пускаться в долгие разглагольствования. – Хорошо. По правде сказать, Дэффид, я бы скорее предпочел, чтобы в спальне не было вообще никакого света, чем даже самый слабый. Я думаю взять факел, но он будет гореть не дольше пятнадцати минут, а спать мы ляжем в темноте.

– Да будет так, – заключил Геррак. – Ступайте в спальни, дети мои.

Хозяева и гости, за исключением Дэффида, вместе покинули зал; каждый прихватил с собой по связке лучин, лежавших наготове у стены, и запалил ее от ближайшего факела. Жиль взял две и повел Джима и Брайена к комнате, в которую слуги заблаговременно внесли пожитки гостей. У двери он передал одну из связок Брайену и на мгновение замялся.

– Не могу даже сказать, что значит для меня встреча с вами, – проговорил он.

Тут он окончательно смешался и почел за лучшее исчезнуть вместе со своим факелом. Брайен воткнул пылающую связку в подставку для факелов в стене. В этот миг на пороге комнаты возник Дэффид.

– Простите, милорд и сэр Брайен, – официальным тоном произнес он. – Я забыл, что стрелы и инструменты лежат здесь. Я буквально на минуту.

Он пересек комнату и подошел к своим седельным сумам, в которых возил все, что могло ему понадобиться. Он порылся в них и извлек на свет Божий колчан и небольшой мешок.

– Обещаю, что вернусь тихо, – заверил он.

– Ну что ты, Дэффид, – сказал Брайен и зевнул во весь рот. – Клянусь, я не проснусь, даже если рухнет замок.

– Правда, – подхватил Джим, – ты нисколько не побеспокоишь нас своим возвращением.

– Спасибо вам обоим, – сказал валлиец и исчез.

Брайен уселся на краешек кровати, стянул с ног сапоги и без дальнейших приготовлений ко сну опрокинулся на спину и растянулся на покрывале.

– Форменное позорище, – пробормотал он, – что твои магические занятия запрещают тебе спать так же сладко, как мне. Ладно, ладно, молчу. Хей-хо!

Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – ответил Джим.

Он уселся на матрас, заранее развернутый на каменном полу, и тоже растянулся весь рост. Матрас не слишком смягчал твердость каменных плит, но Джим уже настолько привык к нему, что находил его вполне удобным. Он лежал и размышлял о вечернем разговоре, а факел в подставке постепенно догорал; на обугленных концах ветви еще некоторое время тлели красные огоньки, но потом погасли и они, и спальня погрузилась в абсолютный мрак.

Джим заподозрил, что Брайен с Дэффидом собираются задержаться в замке дольше, чем на неделю. Не так-то просто бросить друга и его семью, когда те со дня на день ожидают нападения много превосходящего их…

Ну конечно! Как он мог быть таким глупцом и не понять этого раньше? До Джима внезапно дошло. Так вот о каком «беспокойстве» осторожно допытывался Геррак у Жиля прямо перед ужином!

Он имел в виду дела, касающиеся не только Темных Сил или полых людей, но и возможного шотландского вторжения в Англию. Замок де Мер и его обитатели стояли перед лицом серьезной опасности, и сэр Геррак опасался, как бы кто-нибудь из его сыновей сдуру не поинтересовался у трех героев песен и легенд, не желают ли, мол, они остаться и помочь разобраться с этим делом? Если Брайен догадался об этом, то Джеймс крепко влип. Брайен, как, впрочем, и Дэффид со всей его мягкостью, воевать обожали почти так же, как есть. К тому же кодекс чести Брайена не позволит ему покинуть замок де Мер в такой ситуации, и он никогда не сможет понять, почему Джеймс, такой близкий друг, уехал, если, конечно, он уедет.