Договор на нелюбовь

– Ирина Николаевна, – Саша поднял упавший зонтик, укрыв трясущуюся маму от дождя, затем аккуратно вложил его в руку, что ещё минуту назад угрожающе тыкала его в грудь. – Я вас понял.

– Хорошо. Мы можем расходиться? Не проснёмся от рушащихся зданий? – голос мамы дрогнул, выдав страх.

– Нет, Я же сказал, что это чистой воды недоразумение и всё объясню вам, как только мы с Катериной вернёмся. Успокойте соседей и отправьте домой, техники здесь не будет, как только закончится дождь. Договорились?

– Когда Катя вернётся домой?

– Она не пленница, Ирина Николаевна, как только она захочет, то тут же окажется дома.

– Не пленница? Именно поэтому она заперта в машине?

– Нет, она заперта, потому что чуть не убила ни в чём не повинных рабочих, а еще, потому что бегала почти голая под дождем, вместо того чтобы просто позвонить мне.

– Позвонить, значит, – протянула мама.

– Да, я не дам в обиду ни её, ни вас.

– Зятёк, значит, – хмыкнула бабушка, рассматривая его, как новогоднюю диковинную игрушку. – Идём, Ирин. Они взрослые, сами разберутся. Но я бы на вашем месте жопу ей надрала за такое поведение.

– Это не мой метод, Любовь Григорьевна.

– Обмельчал нынче мужик, – вздохнула старушка и подтолкнула дочь. – Но не думайте, что у меня к вам нет вопросов.

– Буду рад ответить на каждый, – рассмеялся Саша, смотря вслед уходящим женщинам.

Мама обернулась, еще раз посмотрев мне в глаза. Я снова улыбнулась и послала ей воздушный поцелуй. Девки тоже стояли с открытыми ртами, не сводя глаз с разыгрывающейся сцены. Мама слово своё сдержала, толпа стала расходиться. Бабушка, размахивая тростью, загнала в калитку растерянных подруг. Только после того, как гомон голосов стих, Царёв сел в машину и замер, рассматривая панель. Проследила за его взглядом и охнула. Панель, обтянутая красной кожей, была вся в царапинах от моих ногтей. Вжалась в кресло, даже не представляя, что сейчас произойдет.

Царёв выдохнул и начал расстёгивать рубашку. Дернулась в попытке снова открыть дверь. Саша резко повернул голову, словно хотел понять, о чем же я подумала, что так испугалась. Вскинул бровь, а в глазах его читалось удивление. Отвернулся, открыл окно, сделав пару глубоких вдохов. Тишина и его молчание убивали. Хотелось, чтобы он закричал, сказал, о чем думает, но нет. Лицо его было каменным, кроме стиснутой челюсти, его раздражение ничего не выдавало.

Он сдернул с себя рубашку, с которой текла вода и бросил назад. Завел машину и, развернувшись на месте со свистом тормозов, рванул в сторону «Вишнёвого». В машине стояла тишина и только его тяжелое дыхание заставляло меня не отключиться от переполняющих эмоций. Даже сквозь пелену страха я рассматривала его сильные руки, рельефную грудь, мощную шею, во впадинке которой быстро пульсировала вена, выдававшая его эмоциональное состояние.

Газовал, нарушая тишину, пока охранник не открыл ворота, мчался даже по поселку, на ходу открывая с пульта гараж. Как только остановился, выскочил из машины и уже рванул было в дом, но чертыхнулся и вернулся за мной, открывая дверь. Взял за руку и повёл за собой. Несмотря на бурлящий гнев, держал аккуратно, не причиняя боли.

Я на ходу скинула кеды, шлепая мокрыми босыми ногами по деревянному полу. Из-за плотной стены деревьев в доме было практически темно, Царев, не включая свет, повел меня на второй этаж, где было всего две комнаты. Толкнул ногой дверь, дождался, когда я войду и запер, вытаскивая ключ. Сжал его в кулаке, блеснув напряженным взглядом. Открыл ванную, врубил горячую воду, ткнул пальцем в белый халат, что висел на крючке, затем в стопку полотенец и вышел, громко хлопнув дверью.

– В душ! – наконец-то я услышала его голос из-за двери. – И вода должна быть горячей!

Только сейчас почувствовала, что меня бьет дрожь от холода, стянула одежду, робко косясь на дверь и встала под обжигающий поток воды. Эмоции стали отпускать, тело слабело, а из груди вырвался плач. Закрывала ладонью рот, давя звук. Но это было сильнее. Опустилась на пол, сжавшись в комок. Ощущала себя оголенным нервом, что вибрировал от каждого касания. Воспоминания дня лавиной обрушились на меня, заставляя проживать всё это снова и снова. Разговоры про расселение шли давно, но я не испытывала такого кипучего гнева, что захлестнул меня сегодня. Нет, я не готова была просто так сдать им наш дом, но и не ожидала, что этот дом настолько для меня важен.

Опустила голову на холодный кафель, прислонившись лбом. Кусала руку, чтобы забить одну боль другой, но ничего не получалось. Стресс, как никотин наполнил тело и затуманил мысли.

Вдруг вода прекратила хлестать по спине, а на плечи легло полотенце, я вздрогнула и обернулась. Царев стоял рядом, протягивая мне руку, голова его была отвернута. Хотя кого он обманывает.

Я сжалась, даже не думая вставать. Очередной вздох отчаянья резанул слух и уже через мгновение он обернул меня полотенцем и поднял на руки. Медленно повернул голову, зафиксировав свой взгляд на моих глазах и понес в спальню. Посадил на кровать, принес халат и вышел на балкон.

– Если я не возглавлю холдинг, то от твоего поселка и камня не останется, – сказал, прежде чем закрыть за собой раздвижную дверь.

Обернулась, наблюдая, как он стоит, сжимая в руках металлический поручень ограждения. Опущенная голова, напряженные мышцы спины, по которой хлестал ливень. Кто он? Принц, готовый спасти воспоминания бедной девочки, или зверь, что обманом затягивает её в капкан? Пыталась заставить себя отвернуться, пыталась найти хоть одну причину, чтобы уйти, отказаться и бросить все. Но нет. Меня крутило от желания подойти и притронуться. Что я делаю? Пока петля на шее не затянулась, еще можно убежать!

Можно… И я побежала. Пальцы коснулись металлической ручки, открыла дверь и вышла на балкон. Саша даже не дернулся, когда я положила руку ему на спину. Пробежалась пальцами вдоль позвоночника, спустилась по плечу и сжала запястье.

– Идем, Саша…

Глава 15.

Я включила кофемашину, а потом передумала и стала открывать шкафы, решив заварить чай. Нарезала апельсин, яблоко, пару щепоток чая, сбросила все в заварочный чайник и залила кипятком. В животе урчало, поэтому чуть подумав, я открыла холодильник. Но он был пуст. Крутанулась, наслаждаясь простой красотой интерьера. Пробежалась пальцами по холодному мрамору, даря ему своё тепло. Поправила вазу с огромными пионами и наклонилась, чтобы вдохнуть аромат любимых цветов. Настоящие… Кто-то приходит ухаживать за домом?

– Позвони маме, – Царёв стоял в дверном проёме, очевидно наблюдая, как заигрываю с его жилищем. – Она волнуется.

– Я оставила телефон в сумке.

– Тогда в двух кварталах отсюда есть телефонная будка, – пожал плечами он.

– Хм… Шутишь?

– Нет, – он разблокировал телефон и протянул мне.

– Пароль? От невесты? Возмутительно! – на память набрала номер мамы, поймала руку Царёва и посмотрела на часы, потому что уже потеряла счет времени. Очевидно, грозовая туча основательно застряла над городом, уцепившись за антенны высоток, потому что на часах еще не было и шести часов вечера, а я будто год жизни прожила.

– Алло! Катя! – встревоженно и чуть громче обычного ответила мама.

– Ты чего? Что-то произошло?

– Нет. Просто я не понимаю, что происходит. Когда ты приедешь?

– Мы приедем скоро, не переживай. Я рядом.

– Мы? Приезжай одна. Сначала с тобой поговорю.

Но Царёв отрицательно покачал головой, явно дав понять, что поедет со мной и, было очевидно, что спорить с ним бессмысленно.

– Мам, мы приедем с Сашей и поговорим вчетвером, ответим на все вопросы. Можем справки ещё успеть собрать, тебе какие? Нарколога или ещё психдиспансер?

– Шутит она! – воскликнула бабушка, очевидно подслушивая. – Значит, жива. Можешь не лить слез, дочь.

Царёв с интересом слушал наш диалог, не сводя с меня своего пристального взгляда, будто пытался предостеречь от глупости, что могла брякнуть в трубку.