Страница 50 из 55
На его месте я бы так долго не продержалась.
Я тоже не близка к тому, чтобы кончить, поэтому толкаю его в грудь, желая и нуждаясь быть сверху. Когда была моложе, я однажды прочиталf статью в журнале о статистике женского оргазма, и семьдесят пять процентов женщин могут испытывать оргазм только сверху.
Ладно, я, наверное, выдумала это, но число велико, и я, например, отношусь к тому проценту девушек, которые не могут кончить снизу. Это мне известно.
Джексон останавливается.
— Все в порядке?
— Да. Но… — Я колеблюсь. — Могу я быть сверху?
Его красивые голубые глаза расширяются, и он перекатывается, увлекая меня за собой, наши тела все еще соединены.
«Вау. Я видела такое только в кино».
Сексуально.
— Подвинься поближе к изголовью кровати, — командую я ему.
— Да, мэм.
Я сажусь, выгибаю спину, немного наклоняюсь вперед, хватаюсь руками за изголовье кровати. Оно деревянное, немного отодвинуто от стены, и за него легко держаться.
Найдя свой ритм, я двигаюсь взад и вперед по его телу, автоматически прижимаясь тазом к его. Наблюдая, как он лежит там, глядя на меня с выражением удивления на лице, невербальные сигналы вспыхивают в его глазах.
Губы Джексона приоткрываются, когда я вращаю бедрами по кругу, прижимая руки к изголовью кровати. Действуя исключительно инстинктивно, я пытаюсь притвориться, что знаю, что делаю, когда на самом деле это не так. Может, он и девственник, но и у меня не так уж много опыта.
Плюс, он спортивный, а я нет — как будто это имеет значение? Разве он не должен быть просто от природы хорош во всем физическом, в то время как остальные из нас, простых смертных, должны работать над этим?
Когда я сверху, он погружен в меня полностью — толстый и твердый, и я стону, потому что ощущение растяжения… невероятное.
— Шарлотта. Черт возьми, Шарлотта, — стонет он, потому что действительно, нужны ли какие-то другие слова? Есть что еще сказать?
— Ты так хорош, малыш, — бормочу я над ним, растворяясь в нем. Потерявшись в нас. Потерявшись в том факте, что я люблю его. — Ты собираешься кончить?
— Да. — Его кивок отрывистый. — Кажется, да.
Кажется. Он не уверен, так как не делал этого раньше, и это наполняет меня странным чувством гордости. Чувством удовлетворения от того, что до меня не было других девушек.
Я его первая и всегда буду первой.
ГЛАВА 15
ДЕНЬ ИГРЫ
Джексон
— Джей, твой отец внизу, на кухне.
Мой кто? Я правильно расслышал Тайсона?
— Что?
Он стучит, просовывает голову в открытую дверь и смотрит на нас с Чарли, когда мы лежим на кровати. Я устал, у нас только что была игра против Университета Пенсильвании, которую мы проиграли, и ледяная ванна никак не помогла моим больным мышцам. У меня болит все тело, я устал и голоден.
Тем не менее, я поднимаюсь в сидячее положение, проводя рукой по бедру дремлющей Чарли.
— Твой отец на кухне.
— Папа здесь? — Это чертовски странно. Что здесь делает мой старик? Он ничего не говорил о том, что приедет на игру.
— Да. Похож на тебя, но намного злее.
Да, это точно мой папа.
Дерьмо.
Встаю с кровати, натягивая свою брошенную футболку Айовы, благодарный, что этот ублюдок не вошел в мою комнату без предупреждения. Последнее, что мне, блядь, нужно, это чтобы он зашел в комнату, когда здесь моя девушка. Он бы точно вышел из себя.
Наклонившись, целую Чарли в висок, и она, полуобнаженная, поворачивается в мою сторону, приоткрывая веко. Это уже третий раз за неделю, когда она остается на ночь, и я потерял счет тому, сколько раз мы трахались.
Я снова целую ее.
— Подожди здесь, я скоро вернусь.
Слабо улыбнувшись, она сонно мне машет. Ее рука взлетает вверх, затем снова опускается на матрас, и я бросаю на нее последний взгляд, прежде чем проскользнуть в дверь и тихо закрыть ее за собой.
Спускаюсь по лестнице, направляюсь на кухню.
Папа стоит у раковины, смотрит в окно, на улицу, уперев руки в бока. Он больше похож на сержанта по строевой подготовке, чем на чьего-то отца, бодрый и внимательный. Только бизнес и никаких удовольствий.
— Пап, что ты здесь делаешь?
Он не делает ни малейшего движения, чтобы обнять меня.
— Пришел посмотреть твою игру против Пенна. — Он поворачивается, выдвигает стул из-за стола и садится, расставив ноги, сложив толстые руки на груди, которая раньше была такой же широкой, как у меня. Годы, когда он не ходил в спортзал и ел всякую дрянь, сработали против него, добавив около пятнадцати лишних килограмм и кучу накопившегося негодования.
Папа всегда хотел играть в мяч, просто у него никогда не было того, что для этого требовалось. Если бы было, то он все еще был бы в форме, а не выгорел, живя опосредованно через своего сына.
Я прислоняюсь к стойке.
— И что думаешь?
— Думаю, ты должен был победить. — Он берет виноград из вазы в центре стола, который принесла сестра Родриго, когда приехала сюда сегодня утром, чтобы потусоваться со своими друзьями.
Да, мы должны были победить, но проиграли.
Я не знаю, что сказать.
— Ты играл дерьмово.
На самом деле, это не так — у меня была одна из лучших игр сезона, когда я пробежал больше всего ярдов. Но я держу рот на замке, потому что если буду защищаться это только разозлит его. Ему просто обидно, что я играю за Айову, а не за Нотр-Дам или Университет Калифорнии.
Я терпеливо жду, когда он прочитает свою стандартную лекцию, как и всегда в тех редких случаях, когда приезжает в гости.
— Ты не выглядишь расстроенным, — критикует он.
— Теперь я ничего не могу с этим поделать. — Что сделано, то сделано. Игра закончилась уже несколько часов назад.
— Ты уже просмотрел записи?
Он знает, что мы не будем смотреть их до тренировки на этой неделе.
— Еще нет. Но сделаю это.
— Пришли их мне.
Маловероятно.
— Конечно. Я посмотрю, что смогу сделать. — Воздух наполнен тишиной, и я ломаю голову, как сменить тему. — Где мама?
— Дома.
Ну, конечно. Почему бы ей приезжать?
— О.
— Ей нужно было работать.
Верно. Потому что ее работа в магазине ремесел настолько чертовски важна, что она не смогла приехать на один из футбольных матчей своего сына. Я стараюсь не раздражаться, но это чертовски невозможно. Мама должна была быть моей спасительной благодатью против отца, но у нее не хватает смелости противостоять ему. Наши отношения ненормальны, и я только сейчас это осознаю.
Печально.
— Мне понадобятся два билета для моих друзей Дэрила и Пэтси на игру против Огайо в октябре. Они будут в городе, навещать кузенов в те выходные.
Ни «пожалуйста». Ни «спасибо».
— Конечно.
— Отправь их домой, чтобы им не пришлось беспокоиться. — Он разговаривает со мной так, словно я его подчиненный.
Не дай Бог, чтобы его друзья сами получили в кассе свои бесплатные билеты. Или на самом деле заплатили за них.
— Ты голоден? — наконец спрашивает он. — Здесь есть какая-нибудь еда?
Да, но я за это не платил и не позволю ему рыться в холодильнике и есть за чужой счет.
— Нет. Нам придется выйти на улицу.
Он хмыкает, недовольный этим ответом. Папа мог бы легко наклониться вперед и открыть холодильник, но слишком ленив, чтобы приложить усилия.
Мы смотрим друг на друга немного дольше, позволяя напряжению нарастать. Это всегда присутствует, когда он навещает меня. Никакое количество совместного времени не преодолевало пропасть, которая увеличивалась с годами. С тех пор как я осознал свою независимость в отношении учебы в колледже по собственному выбору и проживания со своими друзьями.
Папа жует жвачку с открытым ртом, наполняя воздух чавканьем.
Мои ягодицы сжимаются, взгляд устремляется на лестницу, когда появляется Чарли, босая и с сонными глазами, ее робкая улыбка становится застенчивой, когда она смотрит на моего отца.