Идеальный расчет

Невысокие потолки, но комната светлая, обои на стенах или это ткань? Штора аж от потолка – в деревнях так не принято. Окно достаточно большое, а за окном огромное поле. Поле! Ни дороги, ни тебе курицы какой. Так, орал петух, - подскочила с этой мыслью я, но тут же села. И что? У петуха спросишь, что здесь происходит?

Глава 2

Я не верю в перемещение душ, в любовь после секса и в лосьон после бритья, но… то, что происходит сейчас – не идет ни в какие ворота. Я помню себя Элечкой, Элей – женщиной, у которой все понятно и расписано на пару месяцев вперед, а вот такого приключения в моей жизни просто не должно было быть хотя бы потому, что… Потому что я этого не хотела.

 – Ой, как хорошо, что ты проснулась. Я скучала по тебе, - в комнату вошла та самая девчушка, что старательно реанимировала меня с помощью тряпки и холодной воды, и не стесняясь прижалась к моему бедру. Темные волосы спутаны после сна, мятая рубаха почти до пола, босые ноги и… взгляд синих глаз, в которых можно было утонуть.

– Ты кто, девочка? – в горле моментально пересохло, и страх, нарастающий в геометрической прогрессии, захватил все это чужое тело. На память пришла та шутка про Фаину Раневскую и пионеров, и мне кажется, я даже хохотнула.

– Мэри, - сдвинув брови, словно она сильно удивлена, ответила малышка и отошла чуть назад. Что-то меня смущало в ней, но я никак не могла разобрать – что именно.

– А я кто? – дрожащим голосом спросила я. Да, вопрос, конечно, глупейший, но что оставалось делать, спросить больше не у кого.

– Ты Полка – наша мама, - ответила она, и я рукой нащупала стул, о котором с радостью вспомнила, и присела.

– Полка? –  решила не молчать, а говорить, говорить, чтобы не терять связи с реальностью, а может, наоборот, быстрее прервать этот странный сон.

– Тебя зовут Полианна, но ты сама зовешь себя Полкой. Просыпаешься утром и говоришь: «Ну что, Полка, отдохнули и ладно, пора за дела приниматься», - стараясь изменить голос, пробубнила девочка, стоящая сейчас прямо лицом к лицу со мной.

– Понятно. И за какие дела я принималась обычно?

– А ты не помнишь? Прямо ничего-ничегошеньки? Но почему? – девочка сложила губы и лицо так, словно она сейчас заплачет.

– Я не помню, как оказалась там, за мешками. Я что, пила там что-то, может быть, отравилась? – решив отвести разговор от этой скользкой темы, спросила я и чуть обняла ее. Она была теплой, мягкой и пахла детством.

– Ты раньше пила только по праздникам, а вчера как там оказалась, я и не знаю, только вот мы боялись смотреть на тебя. Гарри сказал, что ты, может, и не дышишь. Вся белая лежала. Отец, как вернулся, так мы его и отправили за тобой, а ты оказалась пьяной, как какая-нибудь прачка, - последние слова она произнесла опять не своим голосом. Скорее всего, имитировала голос того козла… нет, щегла.

– Гарри? Папа? – я говорила уже только с собой, и поток мыслей не позволял слушать ее ответа. То есть, это моя дочка, у нее есть папа, то есть мой муж? А Гарри? Это тот мальчик, голос которого я слышала? Это тоже мой ребенок? Мамочки-и…. Сердце мое билось так часто и шумно, что вот-вот и его станет заметно под рубашкой.

– … и потом уже появилась я. Так что, Гарри старше, вот. Ты только больше не говори, что нас не помнишь, Полка, - закончила речь Мэри.

– Ты покажешь мне уборную? – терпеть я уже не могла, да и ребенок, похоже, не так уж был испуган. Неужто тут постоянно такая чертовщина происходит или эта Полка – настолько нестабильный персонаж, что у нее сегодня память отшибает напрочь, завтра она просыпается мужиком с бородой. Что за бредятина?

Она потянула меня за собой в соседнюю комнату. К слову, на полу здесь были хорошие такие, добротные половички, да и доски пола – пропитанные, скорее всего, маслом, доски – все было чистенько и опрятно.

Уборную тоже можно было не бояться. Комната квадратов шесть с небольшим, огромное окно со шторой, которую можно задвинуть по медной трубке, медная же ванна с гнутыми ножками и высокой спинкой, столик из толстого обруба – половина бревна с обрезанными скруглениями. На столе медный таз, большой кувшин. Унитаз заменял стул со спинкой. Дырка в сиденье говорила, что это именно то, что я ищу. Низ “трона” задрапирован шторкой. Я посмотрела в дыру и к своему счастью увидела чистое ведро.

– А бумага? – спросила я, осматриваясь по сторонам. Девочка смотрела на меня непонимающим взглядом. Я показала зачем мне нужно то, о чем я просила, и она указала на еще один кувшин на полу и полотенце, что висело на спинке.

– Ясно. Ты не выйдешь на минуточку? – уже с нетерпением спросила я и, не дожидаясь ответа, задрала рубашку и уселась.

– Зачем? – удивленно переспросила она и потопала к тазу, где шумно и с радостью принялась умываться.

Затем, что мне и самой странно сейчас даже сидеть на этой костлявой заднице, а не то что процедуры, на которые ты мне указала, детка, - хотела ответить я, но решила плюнуть на скромность. Если в обморок брякнусь от найденных на своем теле новинок, хоть кто-то в чувства приведет. Или же она опять будет ждать отца, перешептываясь с братом?

Преодолев стыд и страх, я закончила дела и подошла к зеркалу над столиком. Еще внимательнее рассмотрела свое лицо, натянула рубашку за спиной, снова убедившись, что такой я не была даже в школе. Девчонка все это время внимательно наблюдала за моими манипуляциями, но не спрашивала ни о чем. Молодец – выйдет отличный следователь.

Выйдя из уборной, мы попали в небольшой холл или коридор, но он был достаточно широк. Здесь кроме спальни и туалета были еще три двери, но, если пройти чуть дальше, выход в кухню, а уже из нее - на улицу. Все полы застелены половичками, похожими на бабулины в деревне.

 Так, а на улицу лучше пока не соваться, а то, кто знает, что у меня за падучая случилась, может, вообще болею чем, а тут туалет с дырой в стуле. Никакая медицина катастроф сюда не долетит. Если она тут вообще есть.

Кухня чистенькая и какая-то, прямо, чересчур кукольная. Шкафчики – полочки над рабочим столом занавешены занавесками в мелкий цветочек, под столешницами такие же медные трубки, на которых надета ткань. Все в оборочках и рюшах. Мда-а. Царство медного дятла. Откуда у него столько медной посуды? По стенам и над рабочей зоной в центре кухни висели блестящие миски, кастрюли и сковороды. Когда я задумала Веруне – любительнице домашнего варенья подарить такой медный таз, честно говоря, офигела от его цены. А здесь – будто сразу за домом медная руда… И судя по всему, бьет ключом прямо из земли.

– Давай покушаем, - аккуратно, будто стесняясь, попросила девочка. Я быстро переоденусь, и даже сама причешусь. А Гарри с отцом к вечеру уже будут, так что, мы с тобой еще столько всего переделать успеем! – ее инициативе и уверенности я могла только завидовать. Меня начало подташнивать, пока я рассматривала остальные комнаты. На секунду я остановилась чтобы понять – от рюшек меня тошнит или от какой-нибудь очередной беременности? Упаси Бог. Я про это только слышала, но на деле - полный профан. Даже с этой вот, вполне самостоятельной и взрослой девчушкой, и то не знаю, как себя вести и чем накормить.

Ну, раз это моя семья… или… той девушки, в которую попал мой разум, значит… Я еще раз, не обращая внимания на Мэри, обошла комнаты. Судя по вещам, у детей были разные спальни, а вот в той комнате, где проснулась я, в шкафу висели мужские вещи. Я закрыла дверцы, плечи опустились сами, и я присела на кровать.

– Полка, не делай такое лицо. Мне страшновато, словно это и не ты вовсе. И смотришь ты не так, и говоришь, - судя по интонации, девочка должна была вот-вот заплакать.

– Нет, милая, не расстраивайся. Думаю, я ударилась головой и в ней немного все спуталось, ну, - я подошла к ней и обняла, прижав к себе. Она охотно обхватила ручками мою талию и уткнулась в живот. – Давай, рассказывай, чем мы обычно завтракаем? А отцу и Гарри мы говорить не станем о моей проблеме с памятью, хорошо? – подняв ее личико за подбородок, спросила я и она охотно закивала головой.