Хочу твоим первым

Утопают в мощнейших разрядах, способных испепелить любого, кто рискнет встать сейчас между нами.

- Арин, это дядя Леша, - раздается вдруг сзади взволнованный надсадный голос Володи. – До тебя он не может дозвониться, телефон недоступен. У твоей тети обширный инфаркт и ее увезли сейчас на скорой в реанимацию в Первую градскую.

- Что?

Мир начинает кружиться, а тело делается ватным, как у тряпичной куклы, наполненной воздушным поролоном, но лишенной при этом каркаса.

Инфаркт, в реанимацию…Не могу поверить, просто не могу в это поверить.

Когда мы ругались, тетя и правда все время хваталась за сердце, но я думала, была просто уверена в том, что это такой хитрый ход с ее стороны. Попытки заставить меня стать покладистой и изменить свое решение.

Но чтобы вот так, на самом деле…

- Когда ты сбежала, мы не спали всю ночь, искали, она еще тогда начала пить корвалол, - продолжает додавливать Володя.

Разве он не видит, что я итак на грани из-за новости? Зачем бить еще больнее, куда уже…

Боже, что же делать.

Мечусь бестолково. Выхватываю из кармана телефон, чтобы позвонить в службу такси и тут же роняю его на асфальт, настолько трясутся руки. На телефоне сразу же расползается паутина мелких неровных трещин.

...

- Садись, я отвезу, - произносит Гордей все таким же холодным тоном, какой взял со мной с сегодняшнего утра.

Я не сразу понимаю, что передо мной открыта передняя пассажирская дверь.

- Спасибо, - бормочу я, но не рискую подойти и сесть.

Закусываю губу, пытаюсь реанимировать телефон.

Боже, боже, боже. Только бы все обошлось. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Из-за меня все это происходит с моей тетей, из-за меня, из-за меня!

Гордей подходит, без лишних слов берет меня под локоть. Ведет к машине и сам усаживает в салон.

Я не сопротивляюсь, на это совершенно нету сил.

...

Мы трогаемся.

Внезапно я вспоминаю про Володю и в волнении к нему оборачиваюсь.

Гордей не произносит ни слова, но притормаживает, а задние дверцы щелкают, снимая блокировку.

Это явная уступка с его стороны, подвезти еще и Володю, чтобы я не волновалась, и тот неохотно и со стонами, но все же залезает в салон.

Гордей отворачивается от меня, выезжает на проспект и до больницы мы едем в полном и абсолютном молчании.

Глава 56. Все кончено, кончено

"Конца нет жертвам, и они не впрок! Чем больше их, тем более тревог".

У. Шекспир

Арина

Пока мы едем я стараюсь держаться и не расклеиться окончательно, но удается это мне с огромным, просто непосильным для моих донельзя расшатанных нервов трудом.

С одной стороны, на меня давит груз огромной вины из-за ситуации с тетей. С другой, убивают волны равнодушия и даже презрения, исходящие сейчас от Гордея.

Мое состояние можно назвать вменяемым разве что с большой пребольшой натяжкой. Я полностью дезориентирована, выбита, размазана по асфальту.

Никогда себе не прощу, если с тетей что-нибудь случится. Если она…она…Мне страшно даже подумать об этом, но, если она умрет из-за меня, я не смогу себе этого простить. Никогда не смогу.

Пусть выживет. Пожалуйста, пусть все обойдется. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Я сделаю все, чтобы больше не усугублять ситуацию, все, абсолютно все от меня зависящее.

И одновременно с этим я понимаю, что если мы больше не сможем видеться с Гордеем, то вместо тети, пусть и не физически, а всего лишь душевно, но умру я.

Впрочем, похоже, от меня тут уже ничего не зависит. Гордей не желает ничего обо мне знать.

Наверное, даже к лучшему, что так. Без лишних слов. Хоть и невыносимо больно.

И все же я кошусь и кошусь в его сторону в надежде, что хоть разок, но он посмотрит на меня.

И вздрагиваю всякий раз, когда он поворачивается и смотрит.

…

Гордей отлично водит машину, мы приезжаем к больнице необычайно быстро. Все также не произнося ни слова, он тормозит перед входом и ждет, пока мы с Володей выберемся из салона.

- Гордей, спасибо тебе большое, - говорю я, прежде, чем он исчезнет из моего поля зрения. В ответ он лишь неопределенно пожимает плечами.

Я смотрю на него еще пару секунд, а потом разворачиваюсь и спешу по ступенькам ко входу в здание.

И вздрагиваю, когда в нос ударяет специфический больничный запах.

Всегда обходила больницы стороной, и атмосфера, царящая сейчас здесь, мне совершенно и категорически не по душе.

Володя набирает дяде Леше и тот почти сразу выходит к нам со стороны больничных лифтов.

- Арина, Володя, как хорошо, что вы пришли. Дети, слава богу, в школе до вечера, а то бы перепугались. Я сам все никак не отойду, - говорит дядя Леша и тяжело порывисто вздыхает.

- Как она, как тетя? – восклицаю я, молясь про себя, чтобы дядя ответил, что все благополучно обошлось.

- Пока стабильно плохо, но надежда есть, - произносит вместо этого дядя. - Ждем, ждем.

Он нервно проводит рукой по своим жидким с проседью волосам и снова смотрит на Володю, уже более внимательным взглядом. На его лице появляется удивление, вперемешку с новой порцией тревоги и озабоченности.

- Володя, что с тобой? - восклицает он громко. - Никак ты в драке поучаствовал.

- Так и есть, - кивает Володя. - Пришлось поучаствовать.

- Боже мой, тебе срочно нужно в травмпункт. Кажется, он где-то здесь, за углом.

- Да, я сейчас туда пойду. Вначале хотел узнать, как тетя Галя.

- Пока к ней никого не пускают. Даже меня, ее законного, так сказать, супруга. Но что поделать, такие тут порядки, ничего не попишешь.

И дядя Леша принимается снова осматривать Володю, то и дело качая головой и цокая языком.

- Дааа, хорошо тебя отделали, парень, ничего не скажешь. Это кто ж тебя так?

- Да так, хрен один неуравновешенный, - цедит Володя, косясь на меня, а потом сплевывает с досады в ближайшую корзину для мусора.

- Так не стой столбом. Иди, обезболивающее попроси и зафиксируй, заодно, все побои до одного. Эти данные врачи передадут в полицию, и там, дай бог, возбудят уголовное дело на этого хулигана.

- Отличная идея, - кивает Володя, а по моей коже пробегают тревожные табуны мурашек.

- Прямо сейчас и пойду, дядь Леш. Если что, новости какие про тетю Галю или еще что, мы с вами на связи.

- Само-собой, как только что-то станет известно, сразу позвоню. А ты давай, дуй скорее, вон на ногах не стоишь. Хороша драка. Где ж это видано, чтобы средь бела дня людей так уродовали. Да, пусть кого надо, того к ответственности призовут. Нельзя спускать все им с рук, категорически нельзя.

- Совершенно с вами согласен, дядь Леш, - кивает дяде Володя и поворачивается ко мне.

- Арин, я в травмпункт, ты со мной?

Я соглашаюсь пойти с Володей и пока идем, раздумываю, с чего лучше начать предстоящий нелегкий разговор.

- Володь, ты же не станешь на него доносить, ведь не станешь? - выпаливаю, когда до травмпункта остается какой-то десяток метров, а ничего более или менее складного и убедительного я так и не придумала.

- Почему не стану? Пусть отвечает за все свои действия перед законом.

- Но…

И снова у меня от волнения пропадает голос. Ненавижу эту свою досадную привычку, но ничего поделать с этим, как ни стараюсь, не могу.

- Но…Володь…,- чуть ли не хриплю.

- Он же привез тебя в больницу, не бросил там на дороге!

- Ну и что?

Мне жаль, что Володя пострадал, но его поведение стирает все границы сочувствия.

- Пожалуйста, не надо сообщать врачам, что это он. На него же заведут уголовное дело!

- И поделом.

- Володь, я тебя не узнаю, - в волнении шепчу я.

Володя останавливается, подходит и берет меня за плечи.

- Ариш, как ты не понимаешь? Если он не умеет контролировать свою агрессию, то он опасен для общества. Это же ясно. Сегодня я, завтра кто-то еще. А значит, моя прямая гражданская обязанность сообщить обо всем этом в полицию.