Безликий (ЛП)

— На этой неделе годовщина смерти мамы.

Бледное лицо Эрики напряглось, как будто слова Винтер задели чувствительный нерв.

— Двадцать пять лет.

— Да. — Винтер моргнула. Казалось немного странным, что психотерапевт знала точный год смерти ее матери. Если только они не были ближе, чем предполагала Винтер. Наступило неловкое молчание, прежде чем Винтер заставила себя продолжить. — Я посетила ее могилу.

— Хорошо. — Задумчивая улыбка коснулась губ Эрики. — Посещение места упокоения любимого человека часто приносит нам утешение.

— Не в этот раз.

— Почему?

— Пока находилась в Пайке, я узнала, что моя мама совсем не такая женщина, какой ее считала. — Слова вырвались на волю резким стаккато, как будто их быстрое произнесение облегчит дискомфорт. Словно сорвать повязку. Быстро и чисто.

Эрика изучала Винтер с легким замешательством.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты предполагаешь, что Лорел не твоя биологическая мать?

Винтер покачала головой. Ей никогда не приходило в голову, что у нее может быть другая мать. Или отец, ее отец…

Поморщившись, она мысленно отбросила эту возможность. У нее и так хватало проблем, не нужно выдумывать еще больше.

— Она изменяла папе, — прямо уточнила она. — И не один раз.

Эрика тяжело вздохнула, в ее темных глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— А-а.

— И это еще не все. — Теперь, когда Винтер начала, она не могла остановиться. Как будто только и ждала возможности выплеснуть негативные эмоции, которые бурлили в ней с тех пор, как она узнала о прошлом своей мамы. — Она тратила деньги, не имея их. Моему отцу пришлось продать свою коллекцию книг, чтобы оплатить ее счета.

Что-то мелькнуло в темных глазах Эрики

— Что-нибудь еще?

— Она не хотела меня.

Эрика вздохнула, как будто искренне потрясенная резкими словами Винтер.

— Это неправда, — прохрипела она. — Твоя мать любила тебя. Очень сильно.

— Откуда вы знаете?

— Она говорила мне.

— Разве не все матери утверждают, что любят своих детей?

— Послушай меня, Винтер, — настаивала Эрика, крепко схватив Винтер за руку. — Твоя мама не просто утверждала, что любит тебя. Она постоянно говорила о тебе.

От яростной настойчивости Эрики Винтер невольно стало легче. Очевидно, ее опасение, что она стала нежелательной обузой, сильнее давило на нее, чем Винтер хотела признаваться. Даже самой себе.

— Вы двое были близки? — спросила она свою собеседницу.

В глазах Эрики появилась грусть и ностальгия.

— Когда я приехала в Ларкин, меня взяли на работу консультантом в колледж Гранта. Я стала их первым психотерапевтом, и несколько профессоров считали мою должность пустой тратой средств. Не сильно помогло и то, что я выглядела на шестнадцать лет и явно переживала из-за своей первой профессиональной должности. — Эрика решила не углубляться в воспоминания об общении с высокомерными придурками, которые, несомненно, относились к ней с едва скрываемым презрением. Винтер выросла в окружении академических кругов и этих чопорных профессоров, которые не одобряли никаких перемен. Даже если они шли явно к лучшему. — Именно твоя мама болтала со мной на этих скучных академических вечеринках и начала приглашать меня на ланч. Даже иногда на ночь. Ей единственной, казалось не плевать на мое одиночество, и она попыталась сделать так, чтобы я почувствовал себя желанным гостем.

Винтер жадно впитывала картину, которую Эрика рисовала о Лорел Мур. Последние несколько дней сильно омрачили память о ее маме. Из любящей родительницы Лорел превратилась в эгоистичную, мелочно жестокую женщину, которой нет дела ни до чьего счастья, кроме своего собственного. Но теперь становилось очевидно, что она проявляла доброту и участие. По крайней мере, когда этого хотела.

— Вы знали о ее романах? — спросила Винтер. Она не испытывала извращенного интереса к любовникам своей матери. Ей хотелось бы выкинуть эту мысль из головы. Но если один из них ответственен за смерть Лорел, то Винтер должна суметь защитить себя.

— Я подозревала, но мы это не обсуждали, — пробормотала Эрика.

— До вас доходили какие-нибудь слухи?

Эрика нахмурилась, явно испытывая беспокойство. Она занималась терапией Винтер больше года. Достаточно долго, чтобы у нее появилось желание ее защитить.

Наконец, она пожала плечами.

— Вокруг Лорел всегда ходили слухи. Люди утверждали, что у нее роман с профессором искусств…

— Доктором Пейтоном?

— Да. А также с соседом, когда твои родители переехали из квартиры в дом, с курьером и даже с одним из студентов, которых она учила в летнем художественном лагере. — Эрика с отвращением покачала головой. — Большинство из тех, кто распускал сплетни, просто завидовали и пытались запятнать ее репутацию.

Винтер сделала мысленную пометку навести справки о докторе Пейтоне. Она уже знала, что курьер, Макс, мертв. Ей придется провести небольшое расследование, чтобы выяснить, кто мог быть соседом ее родителей и тем студентом.

Дрожь пробежала по ее телу. Она не хотела допытываться, кто мог быть настолько хладнокровным, чтобы так просто взять и выстрелить в ее мать. Но какой у нее выбор?

— Мой дедушка сказал, что она была беспокойной, — сказала она, пытаясь подавить воспоминания о той ночи, когда убили ее маму. От этого кошмары стали еще хуже.

Эрика обдумала свой ответ.

— Лорел отличалась бурной эмоциональностью, — наконец сказала она.

— Что это значит?

— Лорел жила со страстью, которая иногда доводила ее до крайностей, — уточнила доктор Томлин. — Она могла быть дико счастлива в один момент, а затем впадать в такую ярость, что начинала швырять все, что попадалось ей под руку, в следующую секунду. Она была очаровательной, непредсказуемой и безнадежным романтиком. — Эрика опустила ресницы, но не раньше, чем Винтер увидел боль в ее глазах. Она действительно оплакивала свою подругу. — Я не уверена, что твой отец понимал, почему она не могла быть довольна, как жены других профессоров. Или почему постоянно искала развлечений.

— Ларкин — не самое лучшее место для захватывающих впечатлений, — сухо заметила Винтер.

— Нет, но это не значит, что она не любила своего мужа. И она обожала тебя, — поспешила успокоить Винтер Эрика. — Ей просто требовалось…

— Больше.

Эрика наклонилась вперед, ее лицо смягчилось.

— Винтер, я не знаю, с кем ты разговаривала, но твоя мать обладала многими замечательными качествами. Она была доброй, веселой и первой предлагала помощь всем, кто в ней нуждался. Она была удивительно талантливым художником и самым щедрым человеком, которого я когда-либо знала. Возможно, слишком щедрым.

— Почему вы так говорите?

— Каждый подающий надежды художник в округе просил ее о покровительстве. Знаю, что в завещании Лорел даже оставила деньги для местных художников.

Винтер удивленно вскрикнула. Она знала, что ее мать оставила деньги в трасте, который Винтер использовала для открытия ресторана, но ей и в голову не приходило, что могут быть и другие бенефициары.

— Какие художники?

— Был один, владелец местной галереи. Она закрылась через несколько лет после смерти твоей мамы. Потом выдавались стипендии местной средней школе, чтобы ученики со способностями могли посещать летний художественный лагерь при колледже, — сообщила Эрика. — Я думаю, доктор Пейтон отвечает за это.

Винтер вздрогнула. Доктор Пейтон, профессор искусств. Опять. Это что-нибудь значило? Возможно, но как ей выяснить?

Она покачала головой в разочаровании.

— Ещё кто-то? — спросила Винтер.

— Не помню. — Эрика сделала паузу, ее губы сжались, как будто она пыталась уловить какую-то далекую мысль. — Хотя. Было еще кое-что. Кажется, связанное с гончарным делом.

— Тоня Нокс? — резко спросила Винтер.

— Вроде бы да, — согласилась Эрика. — Лорел оставила деньги на строительство мастерской или что-то в этом роде.

Тоня получила наследство от Лорел Мур? И она никогда ничего не говорила?