Инквизиция

23 мая 1616 г. Галилею писал его друг и доверенный человек герцога Тосканского Курций Пиккена:

«Вы испытали уже преследования монахов и вкусили их прелесть; их светлости (Подразумевается великий герцог Тосканский Фердинанд II и его брат). опасаются, что дальнейшее ваше пребывание в Риме может причинить вам неприятности, и потому они отнеслись бы к вам с похвалой, если бы теперь, когда вы с честью вышли из положения, вы не дразнили собак, пока они спят, и возвратились при первой возможности сюда, так как здесь ходят слухи вовсе нежелательные, а монахи всемогущи, и я, ваш покорный слуга, также хочу предупредить вас об этом со своей стороны, доводя до вашего сведения мнение их светлостей. Ваш преданнейший слуга Курций Пиккена».[401]

Вскоре после этого Галилей вернулся во Флоренцию. Что же, однако, произошло с ним во время его пребывания в Риме? Опубликованные документы инквизиции отвечают на этот вопрос весьма противоречиво. В одних из них говорится, что он получил предписание, т. е. приказ, отказаться от защиты коперниковской ереси, в других — что его только «увещевал» кардинал Беллармино не вступать в конфликт с церковью по этому вопросу. Сам Беллармино выдал Галилею собственноручно написанное свидетельство, помеченное 26 мая 1616 г., в котором заявляет, что Галилей ни от чего не отрекался и что ему только было «объявлено сделанное господином нашим (папой, — И. Г.) и опубликованное святой конгрегацией индекса постановление, в котором сказано, что учение, приписываемое Копернику, согласно которому Земля движется вокруг Солнца, Солнце же стоит в центре мира, не двигаясь с востока на запад, противно священному писанию и потому его нельзя ни защищать, ни придерживаться».[402]

Эти документы свидетельствуют об одном: во время встреч с Беллармино, а также с папой Павлом V, который также беседовал с ученым, на Галилея было оказано давление с целью заставить его впредь по крайней мере публично не выступать с защитой гелиоцентрической теории. Учитывая постановление инквизиции, объявлявшее эту теорию противоречащей учению церкви, любое неповиновение в этом плане угрожало Галилею серьезными неприятностями и даже костром, как об этом напоминала судьба Джордано Бруно. В этих условиях Галилей решил проявить благоразумие, не идти на риск и подчиниться требованиям папы и Беллармино. С другой стороны, последние, учитывая огромный авторитет и влияние Галилея, предпочли достигнуть с ним полюбовное соглашение, не требуя от него унизительного отречения и осуждения коперниковского учения. Таким образом, эта первая схватка ученого с инквизицией закончилась своего рода компромиссом.

Поведение Галилея вскоре показало, что он вовсе не собирался подчиниться инквизиции и отказаться от защиты и пропаганды своих взглядов, осужденных церковью.

Правда, делал он это не прямым образом, а косвенным, выступая в защиту своих открытий и открытий Коперника не с открытым забралом, а прибегая к уловкам. В своих трудах Галилей теперь выражал покорность церкви и даже осуждал коперниканство, но так, что читателю было понятно, что в действительности он осуждает не свои и Коперника взгляды, а церковную точку зрения по этому вопросу. Примером такого иносказательного, эзоповского языка, к которому неоднократно прибегали ученые в борьбе с богословием в период Возрождения, было следующее высказывание Галилея в его сочинении о кометах («Пробирщик»), изданном в 1623 г.: «Так как приписываемое Земле движение, которое я в качестве благочестивого католика считаю совершенно ложным и не соответствующим истине, прекрасно объясняет массу различных явлений, то я полагаю, что при всей своей ложности оно до некоторой степени объясняет явление комет».

В том же 1623 г., когда был опубликован «Пробирщик», на папский престол вступил кардинал Маффео Барберини, принявший имя Урбана VIII. Новый папа, еще будучи кардиналом, поддерживал дружеские отношения с Галилеем, который, рассчитывая теперь на его покровительство, стал смелее выступать в защиту своих взглядов. В 1630 г. Галилей приезжает в Рим с рукописью своего нового сочинения «Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой». В ней выступают три персонажа: Сальвиати, Сагредо и Симпличио. Первый — сторонник коперниковой системы, второй выступает как бы в роли нейтрального председательствующего, последний — защитник птолемеевой (церковной) теории мироздания. Хотя спор ведется, как мы сказали бы теперь, «на очень высоком теоретическом уровне» и автор с предельной объективностью излагает аргументацию противников, не вызывает сомнения, на чьей он стороне, хотя бы по одному тому, что защитника церковной точки зрения он окрестил Простаком (по-итальянски Симпличио). Этот Простак, исчерпав все аргументы иезуитов, перипатетиков и инквизиторов против коперниковой системы, в заключение заявляет, что ни за что не согласится с нею, даже если она соответствует действительности, потому что питает к ней отвращение. Бог — всемогущ, ему «закон не писан, его пути неисповедимы» — таковы наиболее «веские» возражения Симпличио против, по существу, самого Галилея, который под именем Сальвиати ведет с ним спор, доказывая всю нелепость, смехотворность и полную научную несостоятельность своего противника.

Эта горькая, вернее, смертоносная для церкви пилюля была облачена в сладкую оболочку, состоявшую из предисловия и послесловия, в которых предусмотрительный автор заявлял, что написал свое сочинение в защиту церковного осуждения коперниковского учения! По-видимому, это обстоятельство, а также и то, что это учение излагалось в «Диалоге» как одна из гипотез, одна из точек зрения (другой была церковная), позволили Галилею добиться в Риме от церковной цензуры разрешения на издание своего сочинения, которое вышло во Флоренции в 1632 г. на итальянском языке,[403] быстро разошлось, вызвав новый приступ ярости среди противников Галилея. Иезуиты и прочие его недоброжелатели стали доказывать Урбану VIII, что книга Галилея представляет большую опасность для всего христианства, что она «ужаснее и для церкви пагубнее писаний Лютера и Кальвина», что под видом Симпличио автор вывел чуть ли не самого папу римского, что в ней дерзко противопоставляется авторитет науки авторитету церкви и т. д. Противникам Галилея без особого труда удалось убедить Урбана VIII в том, что автор «Диалога» обманул его доверие, впал в ересь и подлежит суровому наказанию. Не прошло и нескольких месяцев после выхода в свет «Диалога», как папа запретил продажу этого произведения и отдал приказ инквизиции вновь возбудить против автора указанного произведения обвинение в еретических заблуждениях.

401

Цит. по: Выгодский М. Я. Галилей и инквизиция, с. 180–181

402

Там же, с. 198

403

См.: русский перевод: Галилей Г. Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой. М. — Л., 1948