Страница 17 из 39
Тузейло отодвинул микрофон и сложил лапы. Вслед заморгали вспышки камер, а журналисты взорвались от наполнявших их вопросов, которые они не успели ему задать. За многие годы у Тузика сформировался ко всему этому некоторый иммунитет, поэтому он продолжал сидеть молча и неподвижно. Через пять минут зал постепенно начал редеть. Журналисты покидали помещение, громко переговариваясь друг с другом и обсуждая услышанное. Тузейло же не сводил глаз с Александры Беррингтон – той самой колли, которая задавала ему предпоследний вопрос. Шепнув Питеру Франциско, чтобы тот постарался её задержать, Тузик продолжал пристально на неё смотреть.
Если Питер всё правильно понял, то уже сегодня вечером Тузейло вновь встретится со своей школьной любовью – Александрой Касаткиной.
Ворота Озея
В то время, когда Нью-Йоркшир Терьер осуществлял свои первые удары по кварталам пригородов персидской столицы, а в самом центре Озея Тузик отвечал на бесконечный поток вопросов от журналистов, Саппи отправился в аэропорт Псово и отчаянно боролся с желанием уснуть прямо на аэровокзале. Верхние веки так и норовили сползти ему на глаза и не подниматься до утра вторника, а голову словно набили ватой – настолько медленнее она стала соображать.
Визит в аэропорт, о котором Саппи договорился с супругами Веласко ещё в субботу, пришлось отложить до понедельника. Причиной стал внезапный звонок от Афонсо, потребовавший приостановить поиски Торреса на два дня. Как выяснилось позже, Аргентина также не осталась равнодушна к пропаже бывшего главы Следственного комитета и выслала в Озей своих сыщиков. Не желая знакомить этих сыщиков с Фейджем, а также с супругами Веласко, с которыми эти сыщики могли быть вполне знакомы ещё со времён службы в Отделе Безопасности, когда оба вельш-корги жили совсем под другими именами, сеньор Афонсо решил притормозить. Ему вообще хотелось всё разрисовать так, что в Озее вообще никто не интересуется пропавшим Торресом. Конечно, выглядело это довольно странно, но зато сбило столичных «следаков» с толку. Вместо этого Саппи было поручено развернуть масштабные поиски Ани Озейло, чем Фейдж был немало ошарашен.
– Сеньор Афонсо! – устало взмолился тогда Саппи. – Я вас перестал понимать!
– Столичные друзья наверняка удивятся отсутствием нашего интереса к поиску Ани Озейло, – невозмутимо ответил бигль. – Они тут же начнут копать. И ведь накопают, а нам этого не нужно. Аня Озейло мертва. Её нет. Не существует. Что ж тут непонятного?
– Теперь понял, – вздохнул Саппи. – Требуется «липа».
– Конечно. – Афонсо улыбнулся.
Саппи разложил по полочкам все свои соображения вместе с произнесёнными Армоном Афонсо словами. Значит, бигль хочет накормить сыщиков из Буэнос-Айреса песенкой дезинформации. В роли «куплета» выступит полное отсутствие каких-либо успехов в поиске дочери Тузика Озейло. Ну а «припевом» станет нежелание искать Торреса. Ведь если Озейло не ищет пропавшего Торреса, то он либо избавился от него самостоятельно, либо точно так же самостоятельно его где-то укрывает. Особо любопытные псы из Буэнос-Айреса попробуют выяснить, где именно Озейло с Афонсо прячут ротвейлера, засунув свои любопытные носы прямо в логово к Афонсо. За эти самые носы Армон их и схватит. Чистая ловля «на живца».
– Я подготовлю дело к утру понедельника, – пообещал Саппи, с ужасом думая, что только «липового» дела о поиске сводной племянницы ему как раз сейчас не хватало. Сначала Торрес, а теперь это. А как быть с огромной стопкой официальных дел, которые висели на нём и его подчинённых в Следственном комитете? Отложить в сторонку?
Саппи вновь почувствовал, что вообще зря связался с Афонсо. Если, не дай бог, этого бигля завтра пристрелят возле дома, как полгода назад Ортегу, то ему, Саппи Фейджу, можно будет самостоятельно надевать налапники и смело идти за решётку. Поскольку и поиски Торреса, и «липовое» дело Ани Озейло будут считаться преступлениями, попадающими под статью «злоупотребление должностными полномочиями».
Проработав над «виртуальными» поисками сводной племяшки все оставшиеся выходные, Саппи успел вздремнуть лишь пару часов – вечером в воскресенье. Всё остальное время он либо носился по Озею, изображая видимость поисков, либо сидел дома и сочинял протоколы, которые якобы успел записать. Сегодня, в утро понедельника, когда в Комитет заявились гости из Буэнос-Айреса, Саппи с прискорбием сообщил, что поиски Ани Озейло на данный момент не увенчались успехом, а также отвёл от себя подозрения, что занимается поиском бывшего шефа. Теперь можно спокойно искать след Торреса, тогда как со стороны это будет выглядеть так, будто Саппи занимается расследованием исчезновения дочери президента Российской Автономии.
В итоге во второй половине дня работу по Торресу возобновили, как и было оговорено с Армоном. Пока Сельвина и Вальтер все выходные прохлопали от досады себе лапами по коленям, Саппи, напротив, извлёк из двухдневного «простоя» положительные моменты. Благодаря этим дням у них появилось время, чтобы через Афонсо собрать как можно больше данных о Хуане Рамиресе, под именем которого, если верить словам Серхио Серрано, скрывался сейчас ротвейлер.
Саппи никогда не позволял себе критиковать своих коллег, он не делал этого и сейчас. Однако он не мог не признать, что соваться в аэропорт в субботу, прямо так сразу, предварительно не нащупав почву, не разузнав толком про Хуана Рамиреса, имя которого им подкинул довольно сомнительный пёс, было бы чистой воды идиотизмом. Саппи работал в следственных органах и поэтому любил ювелирную работу, скрупулёзную. Это по большей части и отличало его от супругов Веласко, которых ему навязал Афонсо. Вельш-корги были слеплены из другого теста. Они почти всю свою жизнь прослужили в несколько ином ведомстве, в котором практиковались совершенно другие методы – грубые и резкие. Эти псы с молодости привыкли чувствовать себя «хозяевами» положения, открывая почти любые двери ударом ботинка. Привыкли доставать информацию путём её вырывания прямо из глотки, почти что хирургическим способом, совершенно не задумываясь о том пепелище, которое после себя в итоге оставляют. Саппи же привык к деликатности, которая, по его мнению, является лучшим гарантом того, что все его «сыщицкие» намерения, а также тайны следствия на следующий день не станут достоянием мировой собачей общественности.
Как Саппи и предполагал, ротвейлер Хуан Рамирес действительно существовал и проживал в Росарио. Судя по всему, когда-то давным-давно Серхио Серрано украл у него полный комплект документов, включая водительские права и заграничный паспорт, сделал копии и подкинул обратно. Среди псов, занимающихся изготовлением фальшивых документов, такая схема была довольно популярна. Документы вместе с серийными номерами были откопированы, а затем возвращены владельцу. Возможно, тот даже не успел обнаружить их отсутствие и не заявлял в полицию о краже, а это значит, что «копиями» можно будет пользоваться без каких-либо опасений, поскольку в базах аргентинской полиции серийные номера «оригиналов» в качестве краденых никогда не проходили.
В итоге Саппи пришёл к выводу, что в Аргентине в настоящий момент проживало как минимум двое ротвейлеров Хуанов Рамиресов. Оба владели практически идентичными друг другу документами, за исключением фотографии и вшитой биометрии. Теперь оставалось вычислить передвижения этих ротвейлеров по стране, а также вычислить, кто из этих двух являлся Федерико Торресом.
Саппи, уставший и в настоящий момент мечтающий только о мягкой кровати и тёплой подушке, вошёл в здание аэровокзала Псово с полной уверенностью, что сегодня наконец дело сдвинется с мёртвой точки и след бывшего шефа будет обнаружен, хотя бы призрачный.
Начальник аэровокзала, метис датского дога, несколько удивившись тому, что глава Следственного комитета лично прибыл в аэропорт, а не послал сюда кого-то из своих подчинённых, послушно выложил списки со всеми пассажирами за последнюю неделю.