Страница 12 из 39
– Ты права, дорогая, – немного помолчав, ответил Вальтер. – Глупо не воспользоваться силами бойцов Афонсо, хоть это и не совсем законно. Нам нужна информация от Серхио Серрано – без неё мы ни на миллиметр не продвинемся.
– Рада, что ты меня услышал. – Сельвина погладила мужа по голове. – Я звоню Армону.
Серхио Серрано родился на окраине Кордовы в семье боксёра и восточноевропейской овчарки. Обладая немалыми габаритами, ещё в щенячьем возрасте он уяснил, что многого в жизни можно добиться, не сильно утруждая себя в образовании. Проще говоря, Серрано ещё в самом детстве сделал ставку на физическую силу.
Эта самая сила позволила ему, не имея в семье никого, кто хоть как-то был бы связан с криминальными структурами его родной Кордовы, довольно быстро пробраться к верхам одной из многочисленных группировок города, занимающейся сбытом наркотиков. Серрано не обладал обильным интеллектом, зато прекрасно владел боевыми искусствами, которым обучался с самого детства – сначала у себя во дворе, а затем более профессионально. Именно это и стало его пропускным билетом в кабинеты к серьёзным псам Кордовы.
Время шло, хаос наркотрафика в северо-восточных регионах Аргентины становился более масштабным, а число группировок, контролирующих «каналы» Кордовы, перешагнуло предельно допустимое количество. Тогда, в 2002 году, началась самая настоящая резня. Второй по величине на тот момент город страны охватил бандитский беспредел. Стрельба в центре города белым днём стала обычным явлением. Буэнос-Айрес бросил все силы на подавление сложившейся обстановки, поэтому к стрельбе между враждующими кланами теперь добавились ещё и пули от столичной полиции.
Группировка, в которой состоял Серрано, разваливалась не по дням, а по часам. Многие псы были уничтожены, многие самостоятельно сложили оружие, а некоторые по-крысиному перебежали во враждебные кланы.
Именно тогда Серхио Серрано решился на побег из Кордовы. Выбор его пал на отстраивающийся в тот момент Озей. Совершенно новый город, заново возведённый на руинах и пока ещё не поделённый на территории. Однако тут Серрано просчитался. В Озее он впервые в своей жизни столкнулся с полностью монополизированной криминальной структурой, которую тогда возглавлял бульмастиф Гастон Ортега. Такой, казалось бы, совершенно невозможный нонсенс для Аргентины переломал Серхио все планы. Все аппетиты по созданию собственного канала по транзиту пришлось умерить. И Ортега, и претендент на пост мэра – Березин – за несколько лет до этого вполне успешно занимались организацией трафика через Мар-дель-Плату. И даже если теперь они и отошли от своих прошлых грехов, в чём сам Серрано тогда сильно сомневался, то эти двое не потерпят на своей территории такого сопляка, как он. Это Серхио понимал, несмотря на довольно слабые мозги, обитавшие в его черепной коробке. Попытка организовать бордель с налаженной работой проституток опять же с треском провалилась – Ортега едва не прищемил ему хвост. И тогда Серхио Серрано решил заняться подделкой документов. Так он смог сохранить себе жизнь, предоставляя услуги псам всё того же Ортеги, а также теперь он в любой неловкий момент мог сделать себе новый паспорт и бесследно покинуть город, если потребуется.
Всё это продолжалось до тех пор, пока Гастона не застрелили возле парадных ворот собственного дома. Опасаясь волны неконтролируемого наркотрафика, которая может хлынуть через город, все органы правопорядка Озея мгновенно мобилизовали силы. Псы из Следственного комитета поработали на славу. Они буквально перерыли своими носами всю страну, особое внимание уделив прошлогодним событиям в Кордове, которые эхом прокатилось по всей стране.
Параллельно, втайне ото всех, Федерико Торрес занимался расследованием загадочного убийства «крёстного отца» города, несмотря на то что сверху было выдано чёткое указание этим не заниматься. Соединив концы с концами, Торрес вышел на Серхио Серрано, загнав того в угол.
Деваться метису боксёра и восточноевропейской овчарки было некуда. На зону ему не хотелось, поскольку в тюрьме находились псы, которых он сам же в своё время и сдал Ортеге и которые навряд ли устроят ему там радушный приём. Ортега убит, а с Армоном Афонсо, сменившим бульмастифа, отношений он сложить не успел. Серрано решил пойти ва-банк, предложив Торресу свои услуги. Он изготовил главе Следственного комитета фальшивый паспорт, а также стал его тайным информатором в обмен на свободу.
К большому удивлению Серхио, за эти полгода Федерико Торрес обратился всего несколько раз. Сначала по поводу нового паспорта на имя Хуана Рамиреса. Затем сразу же после громкой поимки озейского маньяка, в конце января. На прошлой неделе Торрес вновь объявился, отправив «маячковое» СМС. Вопрос поначалу поставил Серхио в тупик.
– Приветствую, сеньор Серрано, – говорил Торрес. – Сразу к делу. Имя Альфредо Мельгар о чём-нибудь говорит?
– Я не совсем понимаю, – честно признался Серхио. – Я должен быть с ним знаком?
– Документы делал на это имя? – несдержанно повысил голос ротвейлер.
– Понял. – Серрано сорвался с места и направился к компьютеру. – Сейчас гляну в базе. Мне кажется, делал, но давно…
– Февраль прошлого года, – подсказал Торрес.
– Да, – подтвердил Серрано. – В начале февраля.
– Спасибо, Серхио. Теперь прошу тебя, удали эту базу, – отчего-то убитым голосом ответил Федерико Торрес, после чего, не попрощавшись, отключился.
Спустя несколько дней в новостях по телевизору сообщили том, что Торрес сложил свои полномочия, а Серхио Серрано ждал новых сигнальных «маячков» от ротвейлера. Даже пару раз сам ему позвонил, но телефон того находился вне зоны доступа или отключён.
Ровно через неделю, субботним утром, в его дом ворвались псы крупных пород и повалили его на пол. Боевые искусства, которыми так хорошо владел Серхио, на этот раз не помогли. После долгих избиений перед ним возникли две собаки породы вельш-корги. Серхио Серрано выложил им практически всю свою жизнь – от непростого детства внутри лихих кварталов на окраине Кордовы до эмоций от выпитой сегодня утром чашки дорогого кофе. Имя Альфредо Серхио вспомнить не смог, поэтому последний телефонный разговор в полном виде передать так и не смог. Зато передал супругам Веласко новое имя Федерико Торреса – Хуан Рамирес.
Знал ли Серхио, чем именно закончатся все эти расспросы? Знал ли он, что сегодняшнее утро станет для него последним в его жизни, а уже послезавтра его тело прибьёт к берегу одного из многочисленных необитаемых островов Атлантики? Наверное, нет. Не знал. Иначе давал бы показания более дозированно. Однако ничего уже было не изменить.
Саппи Фейдж в спешке переваривал новости, которые он только что получил от Вальтера Веласко. В этот субботний день он совсем не рассчитывал увидеть на пороге своего дома супругов вельш-корги, которые ему были далеко не симпатичны. Всю эту неделю в перерывах между мыслями о работе Саппи рассчитывал посвятить свой выходной день Вегетте. Вернее, поездке на кладбище. Теперь, когда он понял, что сегодняшние планы придётся отложить на неопределённый срок, эти двое пенсионеров раздражали его ещё больше, чем при всех предыдущих контактах с ними.
Торреса не похитили. Он сбежал. Почему он сбежал?
Разумеется, Саппи начал размышлять на эту тему не сегодняшним днём, когда на него с министерским видом и поджатыми губками воззрились пожилые супруги Веласко. Просто теперь, когда побег ротвейлера выглядел очевидным, Фейдж запустил мозговую деятельность на полную катушку.
Вариантов на данный момент было три. Первый – Торрес, опасаясь сумасшедшего дома, который неминуемо начнётся в городе сразу после траурной церемонии, собирает вещички и покидает Озей. Сумасшедший дом может обернуться для него лишением звания, публичной травлей или условным – а может, даже и реальным! – сроком, в случае если вдруг выяснится, что именно его неэффективное руководство Следственным комитетом послужило косвенной причиной зимних террористических атак. Саппи задумался над тем, могло ли так всё сложиться в реале и что бы сделал его шеф, предвидя подобный поворот событий. Скорее всего, Федерико из города бы не убежал. Публичная травля была неминуема. Лишение звания – под большим вопросом. А уж срок вообще бы никто ему не дал. Во всяком случае, пока в кресле президента сидит Тузик.