Безымянный

— Туда, — сухо произнесла его спутница.

Мио молча направил своего твердокрыла туда. Вскоре они углубились в скалы, и насколько мог судить юный лев, дорога вела их все время куда-то вверх. Они ехали молча, то проезжая мимо каких-то низменностей, заполненных туманом, искрящимся под лучами солнечного лика, словно это были какие-то водоемы родом из обители Древних, то по воле тропы погружаясь в прохладный полумрак под причудливыми каменными арками. То и дело они встречали на пути развилки и повороты. Лика каждый раз указывала путь, но со временем Мио стал замечать, что делала она все более и более неуверенно, и его сомнения несколько раз подтвердились. Следуя ее указаниям, они попадали то в тупик, натыкаясь на отвесную стену из скал, то вдруг едва не сорвались в пропасть, вдруг возникшую перед ними после очередного крутого поворота.

— Ты точно знаешь куда нам нужно?

— Слушай, я тут не была многие полные лунные лики, — парировала она сердито на его недовольное замечание.

Стараясь не доводить до очередной ссоры, Мио лишь сердито погонял своего безмолвного. Но вот наконец перед ними возникла очередная развилка, и тут он остановил своего усталого твердокрыла.

— Ну и куда теперь?

Он услышал ее растерянный шепот:

— Я не знаю.

Мио оглянулся на свою спутницу и увидел, что она сидит совершенно растерянная, испуганно прижав уши.

— Что, совсем никаких воспоминаний?

Она лишь покачала головой. Мио устало вздохнул. Им, похоже, оставалось только одно — исследовать оба пути в поисках верного, но это означало потерю драгоценного времени, ведь они и так потратили на путь почти пять солнцеходов. Он отпустил усики твердокрыла и крепко задумался, решая, по какому же пути им двинуться. Неожиданного за них выбор сделал их безмолвный, к слову сказать, все это время обходившийся без пищи, и это не учитывая того времени, что он так же не ел во время, пока они укрывались от бури. Он двинулся вперед, все ускоряя свой бег.

— Эй, что происходит? Может, все-таки остановишь его?

— Незачем, мы все равно не знаем, куда нам точно идти, а он что-то явно учуял.

И Мио не ошибся — вскоре их безмолвный буквально выскочил на открытую местность. Это было залитое солнечными лучами плато, и на нем, насколько хватало глаз, росла сочная растительность, которую, похоже, их оголодавший твердокрыл и почуял. Он с жадностью набросился на еду. Мио спустился с его головы.

— Все, пора сделать привал. Пока он не насытится, он никуда больше не пойдет, уж я его знаю.

Его спутница молча последовала его примеру. Поднявшись на небольшое возвышение, из поросших низкой растительностью камней она неожиданно приглушенно вскрикнула, прижав свои лапки ко рту. Это ни на шутку встревожило разминавшего в это время затекшие лапы Мио.

— Что случилось?

Он поспешил к ней и когда поднялся на возвышение, встав рядом с ней, его взору предстала картина, которую он точно не ожидал увидеть. Чуть поодаль от того места, где они находились, он увидел развалины, частично поросшие разными растениями. Он вопросительно посмотрел на свою спутницу и увидел в ее глазах слезы. Не успел он что-то сказать, как она сдавленно, словно что-то мешало ей говорить произнесла:

— Значит, это была правда.

Она сошла с возвышения и медленно, словно находясь в каком-то трансе, побрела к развалинам. Подойдя к ним, она стала медленно обходить их, а Мио следовал за ней, смутно начав догадываться, что так поразило его спутницу. Хоть эти развалины не были похожи на логово, но они напоминали ему святилище Древних. В таких одиноких сооружениях, в основном возведенных вдали от основных территорий различных племен, там, где по преданиям находились места силы Древних, обитали те, кто решил посвятить свою жизнь служению воли создателей всего сущего. Их почитали во всех племенах без исключения и причинить вред такой святыне было равносильно, словно поднять оружие на самих Древних, и никто, насколько было известно Мио, никогда не решался на такое. все же он видел руины.

Между тем его спутница наконец остановилась перед каким-то странным возвышением посреди руин и, сложив в молитвенном жесте свои лапы, закрыла глаза и замерла. Мио стоял чуть поодаль и не смел нарушить ее разговор с Древними. Наконец, юная львица снова открыла глаза и, низко склонив голову, побрела прочь. Мио все так же, словно бесплотная тень, следовал за ней. Тем временем она поднялась на еще одно возвышение и, обхватив себя лапами, словно стараясь согреться, замерла, глядя куда-то вдаль. Помедлив немного, ее спутник решил прервать затянувшееся молчание:

— Как я понимаю, это и есть то место, где ты жила раньше?

Она молча кивнула.

— И что же тут произошло? Кто-то напал на святыню?

Тут она наконец прервала молчание и глухо произнесла:

— Я мало что могу вспомнить, лишь какие-то обрывки, порой скорее это фрагменты каких-то снов или, вернее сказать, ночных кошмаров. Ничего конкретно, там лишь какой-то гул, и множество, как я понимаю, знакомых мне существ из разных племен, живших вместе со мной. Мы куда-то бежали, но я понятия не имею, куда и почему.

Она снова замолчала. Мио какое-то время стоял рядом, но в конце концов решил, что его спутнице лучше побыть немного одной. Он вернулся к своему наконец-то к тому времени насытившемуся твердокрылу. Теперь он дремал, блаженно улегшись на заметно округлившееся брюшко, подобрал под себя лапки, явно готовясь ко сну. Впрочем, солнечный лик уже почти достиг конца своего пути, им и самим нужно было подумать о сне. Он сел рядом с безмолвным и прикрыл глаза, но мысли о трагедии, когда-то разразившейся здесь, не давали ему расслабиться. Вскоре, когда стали сгущаться сумерки, наконец пришла Лика. Она все так же молча села на небольшой камень недалеко от него и все так же стала молча вглядываться в темноту.

Немного помедлив, Мио решил заговорить с ней:

— И что теперь ты будешь делать?

— Останусь здесь, что еще? Как бы там ни было, именно здесь мое логово.

— Ну это вряд ли. Насколько мне известно, служители сюда приходили из других племен, значит где-то есть и твое родное племя, где ты была до того, как попала сюда.

— Может и так, но я понятия не имею, где оно. Об этом-то месте едва смогла вспомнить спустя немало времени, а уж все остальное для меня покрыто сплошным мраком.

— Но в любом случае ты не можешь тут остаться совсем одна.

— И что же ты предлагаешь? Вернуться в прайд твоего брата и стать его капой?

В ее голосе звучала горькая усмешка. Мио немного помолчал, но потом решительно продолжил:

— Ты можешь стать моей самкой.

От его слов она вдруг резко повернулась и их глаза встретились. В ее взгляде читалось недоверие, словно она не верила своим собственным ушам.

— Твоей самкой? Я? Вот так, не имея даже своего племени?

— Да, именно вот так. В конце концов, где-то же оно существует, твое племя.

Она поднялась с камня и, сделав несколько шагов, подошла к нему. Глядя на него сверху вниз, она с нотками усмешки произнесла:

— И какой же по счету самкой вы намерены меня сделать, ваше высочество?

Она впервые обратилась к нему вот так. Он тоже поднялся и, приблизившись к ней вплотную, произнес:

— Ну-у-у, надо подумать. И сколько же у меня самок?..

Он притворно нахмурил брови, словно вспоминая что-то, но в конце концов, озорно щелкнув языком, произнес:

— Да, пожалуй, что моей первой самкой.

Он коснулся ее плеча и чуть наклонился, намереваясь впервые потереться своим носом о ее, но она не позволила — резко отвернулась и пошла куда-то прочь в сгущающийся мрак. Мио смотрел ей вслед, не зная, как ему лучше поступить: следовать за ней или все же дать ей время. В конце концов, он снова лег рядом с уже заснувшим твердокрылом, и стал ждать, чувствуя в душе сомнения — не поторопился ли он. Может, стоило повременить и дать Лики хоть немного оправиться от увиденного. Однако сожалеть было уже поздно, да и времени у них, на самом деле, было не так много.