Страница 37 из 46
Сначала я чувствовала себя скованно в присутствии родителя. А вдруг малыш снова начнёт капризничать, и я не смогу его успокоить? А если упадёт? А если его продует? Погода была очень коварной: яркое весеннее солнце и ледяной ветер…
Чтобы малыш не скучал, по дороге я затеяла игру. Сначала мы считали красные автомобили, потом — зелёные. Ещё разбирались, на что похоже то или иное облако, и придумывали про них истории.
Боялась, что Максим Николаевич достанет телефон и окунётся в работу. Но он проявил себя молодцом: тут же подключился к нашим играм. Серёжка был в экстазе.
А в клубе новое развлечение — малыша усадили на пони и повезли кататься. Мы с боссом стояли, опёршись о деревянные перекладины изгороди, и следили за нашим всадником.
— Яна, хочу сказать, что решил сократить твой испытательный срок до десяти дней. Считай, что вчера он закончился, — сообщил Максим Николаевич.
Я открыла рот, похлопала ресницами и невольно издала странный звук, похожий на кряканье. Наверное, лицо у меня было изумлённым, так как Мельников улыбнулся:
— Ты же подписала договор, Яна. Неужели ты его не прочитала?
— А там было что-то про испытательный срок? — прошептала растерянно.
— Конечно.
— Видимо, на меня такое впечатление произвела сумма компенсации, что остальные условия растворились в тумане, — искренне призналась я.
— Впредь читай, что подписываешь, Яна!
— Да-да, конечно… Надо бы… Спасибо, что решили скостить испытательный срок.
— Насколько я понял, кроме сына Ирины Витальевны, других воспитанников у тебя не было?
— Ещё с дочкой подружки нянчилась. И это весь мой опыт.
— Опыт небольшой, но весьма продуктивный. Ты научилась ловко управляться с детьми.
— Да. Просто очень люблю малышей. Наверное, они это чувствуют.
— Яна, раз ты остаёшься с нами, хочу узнать о тебе побольше. Расскажи о своей семье, о городе, где выросла, об учёбе.
— Максим Николаевич… Так вы сами всё уже выяснили. Всю мою биографию. Без этого вы бы меня к ребёнку не подпустили.
— Безусловно. Но то, что мне известно, это сухие факты: даты, фамилии, номер школы, название колледжа, адрес пекарни, в которой ты работала…
— Ой, вы и про пекарню знаете?! Ну, ничего себе! Крутая у вас служба безопасности, Максим Николаевич.
— Да, парни неплохие. Два года назад я полностью поменял команду.
Мгновенно поняла, о чём идёт речь, и по спине побежал холодок… Видимо, Мельников считал, что предыдущая команда была причастна к трагедии, произошедшей с его дочкой.
Не уследили, не справились…
— Яна, а была ли такая сильная необходимость сразу после школы устраиваться на работу в пекарню?
— Угу. Деньги были нужны. Подруге помогала с дочкой, памперсы для моей крестницы покупала. Да и самой ходить оборванкой не хотелось…
— А твоя мама что же?
— Моя мама… Её всегда больше волновали поклонники и сиюминутные удовольствия, чем единственная дочь! — с болью призналась я, но тут же осеклась и испуганно зажала рот обеими ладонями.
Господи, что я творю! Разве можно жаловаться на маму — да ещё почти незнакомому человеку!
— Нет, она хорошая! Пожалуйста, не думайте о ней ничего плохого! Она красивая, яркая…
«И мне всегда так не хватало её любви, внимания, заботы…» — мысленно добавила с горечью. Но спасибо, что мама была рядом целых восемнадцать лет, пока я не уехала в Москву. Например, бедному Серёжке такого счастья не досталось…
— А ты похожа на свою мать, Яна?
— Внешне — очень. Но характеры у нас совсем разные.
Удивительно, что бизнесмен обо всём меня расспрашивает и так внимательно слушает. Неужели ему действительно интересно?
— Посмотрите, у нашего наездника такой гордый вид! — засмеялась я.
Некоторое время любовалась малышом, а когда перевела взгляд на Мельникова, обнаружила, что он пристально меня рассматривает.
Смутилась, а потом сердце прошило автоматной очередью: заметила в глазах мужчины такую тоску, от которой ему, наверное, и дышать больно. Поняла, что Максим Николаевич пытается представить, какой сейчас была бы его дочь, если бы не погибла два года назад. Мы же с ней почти одного возраста…
20
ЯНА
Уму непостижимо! Но спустя три дня после поездки в конноспортивный комплекс биг босс опять вызвался провести время с сынишкой. Я не знала, что и думать. Неужели мои слова произвели на Мельникова такой эффект? Или он сам понял, что упускает самые чудесные моменты из жизни ребёнка?
Как бы то ни было, Серёжка ликовал — папа не только заглянул в детскую, но и согласился поучаствовать в наших играх.
Поздно вечером, когда малыш уже спал, я спустилась на кухню в поисках пропитания. Вроде нормально поужинала… Вообще, конечно, неудобно, когда еды нет в свободном доступе. Нельзя просто так нырнуть в холодильник и стянуть с полки вкусняшку или смастерить себе пятиэтажный бутербродик. Всё же я тут не хозяйка.
В квартире у бабули было гораздо проще: мы с подругой сами покупали продукты и готовили еду, а значит могли в любой момент подзаправиться чем-то калорийным.
Даже не понимаю, почему я вдруг стала такой прожорливой… Наверное, дело в том, что еда, которую подавали в доме бизнесмена, была изысканной и непривычной. Я вошла во вкус и уже не могла остановиться. Но это не дело! Оглянуться не успею, джинсы затрещат по швам. Надо как-то взять себя в руки…
Но чувство голода, накрывшее меня в полночь, было невыносимым, и я отправилась в поход.
А на кухне напоролась на… Максима Николаевича. В халате из бордового шёлка. Шеф пил чай и что-то делал на планшете.
— Яна?
У меня запылали щёки. Впервые я увидела работодателя в таком домашнем одеянии. Надо сказать, в халате шеф выглядел не хуже, чем в костюме. У него были крепкие прямые плечи, поджарая фигура…
— Умираю, есть хочу, — обречённо выдохнула я. — Можно порыться в холодильнике?
— Велкам. Поешь чего-нибудь, малыш. Налить тебе чаю?
Я ошалело взглянула на владельца холдинга:
— Нет, что вы! Я сама.
Отрезала кусок чизкейка, скромненько так. Без свидетелей отрезала бы в три раза больше…
— Максим Николаевич, а что будет с Марией? Вы её теперь уволите? Я ей звонила и знаю, что на днях она выписывается из больницы.
— Ей ещё долго восстанавливаться. Зарплату я ей пока сохранил, несмотря на то, что Мария сильно меня подвела. Отправилась на прогулку без охраны, и что из этого вышло? И, если честно, Яна… Я вижу, что с тобой Серёжке гораздо лучше. Интереснее.
— Спасибо… — Я тут же вспомнила, как ребёнок пожаловался, что няня от него устаёт.
А дальше Мельников произнёс слова, которые насквозь пронзили моё сердце:
— Яна, мы можем брать кого-то на замену, чтобы ты время от времени могла уходить из дома. Ты совсем лишилась личной жизни, а это неправильно.
— О-о-о…
— Так недалеко до выгорания.
— А у Марии была… мм… дублёрша?
— Я ей тоже предлагал, но она всегда отказывалась.
Возможно, она боялась конкуренции? Вдруг ребёнок, пообщавшись со сменной няней, заявил бы, что хочет всегда быть с ней?
— Я не откажусь! Я, конечно, без ума от Серёжки, но иногда хочется сходить в магазин или встретиться с подругами…
— Это вполне понятное желание, — кивнул Мельников, и я посмотрела на него с обожанием.
Не работодатель, а чистое золото! Как же мне повезло!
— Расскажи ещё что-нибудь о себе, Яна. Например… Насколько я понял, ты росла без отца. Но ты с ним знакома? Он как-то участвовал в твоей жизни?
Хм… В свидетельстве о рождении в графе «отец» у меня прочерк. И у Леськи тоже. Безотцовщина — вот мы кто. Обе всегда дико завидовали девчонкам, которым посчастливилось родиться в полной семье. Видели иногда, как папы прыгают вокруг своих принцесс и готовы исполнить любое их желание.
Наверное, и Максим Николаевич был точно таким же заботливым отцом для Даны…
Бедный. Как же ему больно… Дочки у него больше нет, сердце искромсано, внутри — выжженная пустыня. И ничего нельзя исправить…