Страница 23 из 26
— Но… они не семья. Я думала, ты хочешь, чтобы это оставалось семейным бизнесом.
— Милая, — резко вмешивается моя мама. — Теперь ты просто ведешь себя нелепо. Возможно, это было бы возможно двадцать лет назад, но времена меняются. — Она похлопывает моего отца по руке. — Ты слышишь свою дочь, Ходж? Она думает, что мы не современные.
Они оба смеются.
— Бьюсь об заклад, она не думает, что мы знаем все об этих приложениях Тимбер и Твиттер. Пожалуйста, мы покончили с этим.
Моя мама делает жест руками, который выглядит на удивление бандитским. Даже гангстерским.
— Пожалуйста, перестань подавать знаки руками, — умоляю я.
Она делает это снова.
— Не делай этого. Пожалуйста, остановись.
Мама смеется.
— Грейсон показала мне Бамбл в прошлый раз, когда Кэл привез ее домой. Ты бы видела некоторых молодых парней в Интернете в наши дни.
— Это приложение, мама, а не веб-сайт.
Она машет рукой в воздухе.
— Одно и то же.
Нет, не одно и то же. Я молю Вселенную о терпении. Вдыхай через нос, выдыхай через рот…
А потом она задает вопрос, которого я так боялась:
— Итак, нам с твоим отцом было интересно, о чем твоя книга?
Я стону в ладони, когда моя голова падает на стол. Моя мать игнорирует мой очевидный дискомфорт и болтает.
— Это один из тех детективных романов об убийствах? Я только что говорила Донне Стэндиш, что у тебя такая склонность к драме, и что, конечно, она могла бы получить подписанный экземпляр твоей книги в мягкой обложке.
Одна мысль — и только одна мысль — мелькает у меня в голове, пока мои родители болтают без умолку, как будто меня даже нет в комнате.
Я собираюсь убить Коллина Келлера.
Или поцеловать.
***
Табита: В конце концов, родители и правда поддержали меня…
Кэлвин: Я ни на секунду не могу поверить, что ты думала, что будет иначе.
Табита: Знаю, но ты должен понять, мне было действительно стыдно.
Кэлвин: Почему? Не похоже, что кто-то из нас собирается это читать.
Табита: ТЫ ПРИДУРОК! Грейсон собирается это прочитать. КОЛЛИН прочел это!
Кэлвин: Но Коллин прочитал это только потому, что у него на тебя стоит. Это другое. Ни один чувак не читает любовный роман, если ему действительно не нравится девушка. Или не хочет трахнуть ее. Просто говорю.
Табита: Ты отвратителен.
Грейсон: Он прав в одном, Таб. Коллин искренне любит тебя. Не могла бы ты, пожалуйста, избавить моего брата от страданий и позвонить ему. Или написать? Он чувствует себя ужасно.
Табита: Боже, как я люблю эти групповые чаты [с большим сарказмом].
Грейсон: Делай, что хочешь, но имей в виду — это была честная ошибка. Он так сильно заботится о тебе. Он отличный парень, Табби. Не позволяй своей ГОРДОСТИ встать на пути прекрасных отношений.
Кэлвин: Ты и твоя чертова гордость Келлера.
Грейсон: ^^^^ Привет, умник. Кажется, я помню, как ты взбесился из-за одного твита, прежде чем мы начали встречаться. Ты отказывался разговаривать со мной несколько дней #сексуальныйкрасавчик.
Кэлвин: О да, совсем забыл об этом. Спасибо, что напомнила. Нет.
Грейсон: Оу, детка, но именно тогда я влюбилась в тебя.
Кэлвин: Я не могу дождаться завтрашнего дня, когда смогу поцеловать твои сексуальные губы.
Грейсон: ТВОИ губы сексуальны. Равр.
Кэлвин: Я люблю тебя.
Грейсон: Я люблю ТЕБЯ.
Табита: ЭЙ! ГРУППОВОЙ ЧАТ! Остановитесь. НЕ начинайте секстинг. О, мой Бог. Как, черт возьми, мне выбраться отсюда? КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ МНЕ. Стук по стеклу.
Глава 15
Коллин
Я прождал почти два часа за столиком в дальнем углу, ожидая, войдет ли она в эту дверь. Во вторник и среду она не появлялась, а вчера я опоздал всего на секунду, и увидел лишь задние фары ее отъезжающей машины.
Но все же я жду.
Надеюсь, что удача будет на моей стороне.
Теплая кружка на моем столе перестала дымиться больше часа назад, на дно опустился осадок. Я помешиваю его, чтобы занять руки, но не делаю ни глотка.
Суетливая и встревоженная, как наркоманская шлюха, постукиваю ложкой по блюдцу, пока молодая женщина за соседним столиком не подносит палец к губам, чтобы заставить меня замолчать, бросая на меня при этом непристойный взгляд.
Принято к сведению.
Мои ноги беспокойно дергаются под столом.
Черт возьми, где она?
Роясь во внутреннем кармане пиджака, я вытаскиваю конверт, засунутый внутрь, и разглаживаю складки ладонью, используя поверхность плоской столешницы. Поднимаю глаза, когда дверь кофейни со свистом открывается, и вместе с порывом ветра в помещение влетает небольшая кучка листьев.
Святое дерьмо, это она.
Она здесь.
Я, блядь, клянусь, что мое сердце замирает при виде нее. Прошло всего несколько дней, но, черт возьми, она просто загляденье для этих голодных глаз.
Встаю, иду к ней, а потом возвращаюсь, потому что, черт, я забыл свой конверт. Засовываю его в задний карман джинсов, прежде чем произношу ее имя.
— Табита.
Она кладет свою сумку на столик возле ряда окон и замирает при звуке моего голоса, ее движения замирают. Поворачивается, прямо как в кино — или в любовном романе — ее глаза расширяются при виде меня. И она выглядит так, как я себя чувствую: усталой. Утомленной. Отчаянно пытаюсь остановить мгновенное воспроизведение того, что произошло между нами снова и снова в моей голове, и просто желаю... чего-то. Чего-нибудь.
Разрешения проблемы. Беседы.
Завершения.
Это ложь, я не хочу завершения — хочу ее.
— Коллин. — Почему она не выглядит удивленной, увидев меня?
— Привет, — говорю я, подходя. Мой взгляд падает на ее сумку с ноутбуком и осторожно позволяю своим губам изогнуться в неуверенной улыбке. — Над чем работаешь?
Она прикусывает нижнюю губу, забавляясь дежавю.
— Рабочие дела.
Я не могу насытиться этой красивой девушкой и ее непринужденным чувством юмора. Слава Богу, она не послала меня на хер.
Пока.
Облегчение опускает мои плечи.
— Что за рабочие дела? — Я поднимаю руки и делаю воздушные кавычки, потому что знаю, что она ненавидит, когда люди так делают. Вознагражден дерзкой ухмылкой за свои усилия.
Ее рука опускается на бедро.
— К чему все эти вопросы?
— Просто любопытно, вот и все.
— Помнишь, что случилось в последний раз, когда тебе было любопытно? — спрашивает она, прислоняясь к большому мягкому креслу рядом со своим столом.
— Да. Но я готов рискнуть. — Я вытаскиваю конверт из заднего кармана и протягиваю ей. — Это тебе. Можешь прочесть? Пожалуйста.
— Сейчас? — Она смотрит на него, затем на мое лицо, изучая его несколько мгновений, прежде чем протянуть руку, чтобы взять конверт. Наши пальцы встречаются, когда она это делает, и мне хотелось бы думать, что это было намеренно с ее стороны. Или, может быть, я брежу.
Она дрожит.
Нет. Это не бред.
Мой пульс учащается, когда она выдвигает стул и садится.
Я неловко стою там, не уверенный…
— Присядешь? — требует она. — Ты заставляешь меня нервничать.
Я сижу, внимательно наблюдая, как она вскрывает печать на конверте, достает изнутри плотную кремовую бумагу, разворачивает ее и начинает читать.
***
Табита
Ни один мужчина никогда раньше не писал мне любовных писем — если не считать того случая в седьмом классе, когда Тим Бахман передал мне на уроке записку, в которой описывал, как он хотел пощупать мою грудь. Хотела ли я, чтобы он прикасался ко мне под свитером после футбольного матча? Да или нет. (Твердое «нет», кстати).