Стежок

- Ну а теперь она мне нравится. Я просто стала сентиментальной, наверное. Та картинка, что в ванной. - Белла добавила последнее утверждение, чтобы удержать внимание тетушки Виты на вышивке наверху.

Даже дядя Сэл ей помог. Он начал кивать. Дядюшка Сэл, вариант «заботливое поведение номер 3».

- Ты можешь подняться и взглянуть на нее, - сказал он. - Она все еще там.

Белле никогда не потребовалось бы смотреть на нее еще раз. Она знала ее до мельчайших деталей.

Двое детей, вид со спины, держатся за руки и смотрят вверх по улице. Мальчик в голубой курточке и белых штанишках, длинные коричневые волосы, коричневая датская или фламандская шляпа - мягкая, в форме ковшика, определенно такая, которую носили мальчики из другого времени и места. Маленькая девочка в темно-красном платье с белым кружевным воротничком, длинные светлые волосы. Два дома, уходящие в перспективу, ведущие вверх по улице, затем стена, за ней дерево, невдалеке на тротуаре в конце дороги - старинный фонарный столб.

И лицо женщины, возможно их матери, которая глядит на них из полуоткрытого окна, будто бы напоминая им, что надо зайти в деревенскую лавку, или, может быть, предупреждая, что с незнакомцами следует быть осторожней.

И в этом-то вся проблема.

Потому что на этой уходящей в перспективу улице, там, где в ее опрятном пространстве сходятся все линии, возле того места, где стена встречается с деревом, есть именно такой незнакомец. Пешеход на боковом тротуаре, маленький, простенький, который определенно должен быть только фигуркой для композиционного равновесия, у которого и набросаны-то лишь самые общие черты. Черты из семидесяти с половиной крестиков. Маленький, но все-таки довольно большой - размером точно в семьдесят с половиной крестиков, где каждые четыре крестика складываются в жирный черный квадрат. Квадраты лежали неровно, и с одной стороны незнакомец был перекошен и как бы надорван. Рваный человечек.

Белла никогда не могла выкинуть из памяти эту фигуру за фонарем, позади домов, маленькую и размытую, перекошенную расстоянием. Дайте ей ручку - и она ее нарисует, и, как в игре в классики, перечислит, вырисовывая, все ее клеточки. Это была мантра, с которой она жила все эти годы.

Четыре дадут настоящий квадрат,

Затем еще восемь в пару линеек.

Четыре дадут нам другой квадрат,

И четыре для плеч - ровнее скамеек.

Шесть, чтоб была линия тела,

Затем еще шесть, чтобы оно не худело.

А потом еще пять, чтобы перекосить,

Будто кто-то решил им перекусить.

Затем еще шесть в линию тела,

Затем еще шесть, чтобы сыто глядело

И снова пять, а один вновь пропал.

Странное тело. Кто его крал?

Три начинаются, чтобы дать ноги.

Три с половиной - коснуться дороги.

Четыре в линейку - почти готов.

Другой, чем ты или я, не таков.

Полтора и еще с половиною раз,

Полтора и еще с половиною раз -

Вот мистер Стежок и вышел у нас.

И это все, что касалось того, как они были соединены вместе.

Человек в широкополой шляпе - или с ужасно деформированной головой, - с двумя кусками, выдранными из левого бока, и третьим, вырезанным из ног. Скособочившийся рваный человечек.

И Белла пришла, чтобы опять встретиться с ним. С существом, которое стояло за всем, что она делала, которое определяло появление таких вещей, как дополнительные замки на большой зеленой парадной двери, и на внутренней двери тоже. На внутренней Защитной Двери, покрашенной в зеленый, потому что Белла где-то прочитала, что темно-зеленый не дает войти демонам и чертям.

- Я поднимусь и взгляну на нее, если не возражаешь, - сказала Белла. - Похоже, я сентиментальна, как и ты, тетушка Вита.

- Сентиментальность - хорошая черта, - ответила тетя. - В мире слишком много противного. Слишком много плохих людей. А старые ценности - это хорошо.

- Я, пожалуй, составлю тебе компанию, Бел, - совершенно неожиданно сказал дядя Сэл. Он повернулся к Вите. - Мне кое-что надо наверху. Думаю, следует заварить этот новый «Дарджилинг», который ты недавно купила. Я уверен, что Белла должна его попробовать.

Белла была удивлена, обрадована и шокирована одновременно. С каких это пор дядюшка Сэл решает что-то сделать? С каких это пор он проявляет такое стратегическое мышление - да вообще мышление, которое не совпадает с его ролью в пьесе «Вита и Сэл»?

На то должна быть какая-то причина.

До того как Вита успела занять его чем-то другим, например, попросить его помочь ей на кухне с чаем, - в конце концов, это был ее день рождения, - Сэл выбрался из кресла и направился к лестнице.

Еще одно «в первый раз».

Белла метнулась за ним, уже готовая к тому, чтобы подняться на этот второй этаж и войти в эту ванную комнату.

Но на то должна быть какая-то причина.

- Дядя Сэл, - сказала она в шаге от лестницы, - на самом деле, ты можешь этого не делать.

- Не говори чушь, Бел. Когда я вообще делал что-нибудь сам? И снова он ее удивил.

Почему сейчас? Почему все так? Белла решила быть прямой.

- А почему сейчас? - Вот так. Жестко и напрямую.

Ее голос был тверд, и он рассеянно моргнул, когда она прошла мимо и сделала несколько первых шагов по лестнице.

- Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, - сказал он, начиная подниматься по лестнице вслед за ней. - Эта вышивка крестиком тоже меня беспокоит.

Белла от удивления чуть не споткнулась. Что он сказал?

- Ты о чем, дядя Сэл? - Она услышала, что ее голос дрожит.

- Она беспокоит меня, она беспокоит тебя, - сказал он из-за спины. - Я всегда его ненавидел. Фигуру в глубине. Маленькую и неправильную.

Да! Именно! Маленькую и неправильную. Рваную и незаконченную.

Полдороги к концу лестницы. Белла от волнения начала идти медленнее, дышать стало труднее.

Потому что она поняла.

Он подает меня наверх. Он контролирует, чтобы я туда попала. Они в сговоре.

Белла замерла на лестнице.

Это была кошмарная картина. Новый дядя Сэл, странное поведение.

Приведи ее ко мне!

Белла повернулась и прижалась спиной к стене.

- Не думаю, что я это сделаю, - сказала она.

- Что, Бел? Что именно?

- Это. Я не могу сделать это сегодня.

- Бел, я просто расхрабрился. Я делаю все правильно. Я должен был сделать это несколько лет назад.

- Что? - она еле выдавила из себя это слово и поэтому сказала его снова: - Что?

- Сказать тебе об этом. Сказать кое-что о Бэнни.

- Бэнни? А Бэнни-то то тут при чем?

Внезапно она вспомнила. Бэнни в его дурацкой голубой клетчатой рубашке. Бэнни, восьми лет от роду, застукавший ее в ванной. В туалете. Бэнни и Стежок.

Время на лестнице застыло. Белла спиной к стене, дядя Сэл двумя шагами ниже, спиной к перилам. Тетя Вита на невообразимо далекой кухне.

- Мы с тобой знаем, что он сделал, Бел. Твоя тетя об этом не знает. И твоя мать не могла знать. Но мы-то знаем. Я знаю.

Часть Беллы оставалась на старом безопасном пути.

О чем он? Они не видели Бэнни в течение многих лет. Бэнни ушел из их жизни. Встал и ушел, просто раз - и все. Именно так, как любой может это сделать.

Другая часть Беллы в этот момент свернула с главного пути в переулок. Бэнни напротив ее. Запах его голубой клетчатой рубашки. Его рука зажимает ей рот. И Стежок. Мистер Стежок, который заставляет его сделать все это. Стежок, который стоит за всем этим, который виднеется вдали на стене, поджидает там, в конце улицы, но он там не весь. Разорванный. Темное человекоподобное нечто в смешной широкополой шляпе - или с большой крестовидной головой. Бэнни тяжело дышит. Мое слово против твоего. Никто не верит детям! Он жесток с ней. Потом, воодушевленный, взволнованный, он импровизирует. Это Стежок. Мистер Стежок! Он тебя достанет. Это его затея. Он придет за тобой, вот увидишь. Он заберет тебя, если расскажешь!