Под веткой сирени

– Боже, как же хорошо, – подумала я, вдыхая аромат соседских гибискусов.

Лёгкой походкой я направилась вперёд, глядя по сторонам, чтобы насладиться видом нашего города.

Раньше я никогда не ездила надолго в крупные города, а сейчас у нас не просто поездка – сейчас полноценный переезд. Постоянные сомнения – подойдёт ли мне жизнь в большом городе? Люди оттуда представлялись мне серьёзными, суровыми и любящими выпендриваться дорогими покупками. Я была не такой. Я никогда не гналась за брендами и не была стервой. Даже сейчас я шла с наивной улыбкой, размахивая пакетом с верой в добро и, кажется, в розовых пони. В этот беззаботный момент я еще не знала, что в новом месте меня могут поджидать разочарования.

Тревожность в последние дни достигала высочайшего уровня, хотя я была уверена, что все мои эмоции истрачены. Эвелин, как я скучаю по тебе. Мы бы сейчас гуляли в обнимку и мечтали о том, сколько прекрасного ты мне покажешь в Пенбруке.

Когда до дома оставалось меньше километра, а воспоминания, вызывающие тоску, закончились транслироваться в голове, из-за деревьев начало просматриваться знакомое двухэтажное строение с зелёным фасадом и деревянной резной изгородью вокруг, украшенной кустами распустившегося шиповника. Растение издавало дивный аромат, который сразу же так знакомо ударил по моему носу. Это был дом Лу. Я остановилась возле каменной дорожки, ведущей к входной двери. Одолевали сомнения. Войти или не войти?

В окне я увидела миссис Пэрис, которая возилась с пакетами продуктов на кухне и явно что-то готовила. Видимо, у них тоже намечался ужин. С облегчением вздохнув, я решила, что не буду никого беспокоить, а просто уеду из Вэствиля по-английски, то есть не попрощавшись. Да и после происшествия в нашей семье мы с Лу общались лишь раза два за всё это время. Обида еще и за это всё еще живёт где-то внутри меня.

Только я развернулась, собравшись уходить, как знакомый голос окликнул меня сзади, вызывая неприятные мурашки по всему телу. Это была Лу. Она как раз вышла из дома, чтобы забрать посылку из почтового ящика, стоявшего прямо возле меня.

Чёрт.

Повернувшись в её сторону, я заметила как всегда аккуратно уложенные волосы цвета кофе и нейтральный макияж, который не отвлекал от её карих глаз и острых, как лезвие, скул. Её черты лица были немного грубыми, но по-своему интересными, чем привлекали внимание противоположного пола. Цветочное летнее платье лишь подчёркивало её милый и невинный образ. Но такая ли она была на самом деле? Её обратную сторону, казалось, видела и знала только я.

Я натянула фальшивую улыбку, которая всегда украшала моё лицо при виде тех, кого видеть совсем не хотелось, и радостно поздоровалась, ступив в её сторону, шурша пакетом с десертами…

– Лу! Давно тебя не было видно. Думала заглянуть к вам. Мы завтра с родителями уезжаем в Пенбрук.

Она осмотрела меня с ног до головы, скептически отнесясь к моим словам, и только потом ответила…

– Да, я знаю о вашем переезде, – улыбнулась она и увела руки за спину. Это выглядело так, будто она стояла на приёме у президента. Хотя важность моей персоны была не меньше.

– Кто тебе рассказал? – удивилась я, ведь мы давно не общались.

Хотя, тут совершенно любой мог об этом сказать, город-то совсем маленький. Где-то за углом при выходе из магазина ты пукнул, а через пять минут об этом знали уже на другом конце улицы во всех подробностях и даже какого запаха были твои газы.

Она отвела взгляд и после небольшой паузы немного виновато пробормотала (или же мне хотелось думать, что виновато)…

– Миссис Роуз рассказала пару месяцев назад, когда я забегала к ней, – улыбка сразу стёрлась с её лица.

В глубине души меня задели её слова. Да, мы мало общались эти месяцы, но ведь всё же в школьные годы среди девочек с ней я проводила больше всего времени.

– Ты знала так давно, но не зашла, не позвонила? – мои связки напряглись и сделали голос более наседающим, а старая обида на неё усиливала эмоции, добавив и закрепив еще порцию «снега» на этом снежном коме обиды.

– Ну, а что ты хотела? – она пожала плечами, – думала, что я с объятиями сразу побегу к тебе плакаться о том, как мне будет тебя не хватать? Мы практически не общались последние месяцев семь. Ты мне сама не звонила, ну, и я не стала навязываться.

– Восемь, – прошептала я.

– Что? – спросила Лу, закатывая глаза, как бы дав понять мне, что ей уже хочется закончить наш диалог и пойти домой.

– Месяцев, – дополнила я, поджав губы, – восемь месяцев, – я еле сдерживалась, чтобы не повысить голос, – ты знала, как сильно мне нужна была поддержка всё это время, но снова оставила меня, будто мы были друг другу никто.

Она издевательски усмехнулась.

– С чего это тебе нужна была поддержка, и почему именно я должна была это делать?

– С чего? Да моя сестра умерла. Или ты вдруг забыла? – на глазах навернулись слезы, я обхватила себя обеими руками, еле удерживая пакет, – ты бросила меня одну наедине со всей болью и обидой, оставила в полном одиночестве, в то время как я в тебе нуждалась. Нуждалась даже после того, как ты со мной поступила. Но ты ушла. Снова.

Лу выглядела так, будто ей было абсолютно безразлично всё, что я сейчас говорила, и стояла в расслабленной позе, то и дело поправляла свои ухоженные локоны. Мы обменялись многозначительными взглядами, и я поняла, что после сказанных мною слов в ней не отозвалось совершенно ни-че-го.

Она отвернулась, посмотрела куда-то отстранённо и вскоре продолжила, разводя руками перед собой…

– Знаешь, мне было всё равно, что у тебя случилось. Я терпеть не могла твою сестру. Все парни, которые мне нравились, всегда вешались на неё. Такая прекрасная Эвелин, красавица и умница. Да вот только я знала, кто она на самом деле, – у меня всё сжалось оттого, как резко она повысила голос, – настоящая лицемерная тварь, которая заслужила то, что с ней произошло!

Её пухлые губы сложились в омерзительную ухмылку. Я опешила и невольно потрясла головой в знак отрицания. Мой кулак непроизвольно сжался до хруста костяшек, и самым манящим местом для него было женское лицо, которое явно напрашивалось познать силу моего кулака. Это было неприятным откровением от той, которая в принципе никогда и не отличалась добротой и состраданием.

– Тебя удивило, что я так о ней отзываюсь? – бросила Луиза своим «грязным» ртом, – я всегда её недолюбливала. Она нравилась всем, строила из себя милую девчонку, но сама никогда такой не была! Мой любимый Пирс из старшего класса бросил меня ради того, чтобы бегать за твоей сестрой, она покрутила им и бросила. Я рада, что она сдохла.

– Как ты можешь такое говорить мне? – я охренела от её слов, а отвиснувшуюся челюсть можно было подбирать в четыре руки.

– Ты всегда была в тени своей сестры. Неужели ты этому не рада? Дурочкой была, дурочкой и осталась.

Луиза молча смотрела на меня в ожидании ответа. Но что я могла сказать? На эмоциях я могла наговорить много гадостей, и тогда я была бы ничуть не лучше неё. Я решила, что не обязана распыляться перед ней. Тихо выдохнув, я на секунду прикрыла глаза и постаралась успокоить себя. Совладав с эмоциями, я вернула взгляд на неё, ответив с абсолютно нейтральным лицом, которое её взбесило…

– Знаешь, хоть ты никогда не отличалась добротой, я желаю тебе всего наилучшего. Надеюсь, ты возьмёшь себя в руки, съедешь от родителей, добьёшься чего-то сама и перестанешь испускать свою желчь на других. Всего хорошего.

Не желая выслушивать её ответ, я уверенно развернулась в сторону дома и оставила её с таким искривлённым лицом, что она наверняка придумывала не менее гнусный ответ.

Больше мне здесь нечего делать, я шла прямиком к себе, боясь обернуться и ни на что не отвлекаясь. Ноги мои неслись с каждым шагом всё более решительно. Прохожие недоумённо косились в мою сторону из-за этой агрессивной спешки. Мне посчастливилось, что я больше нигде не задержалась. Мама позвонила, что накрывает на стол, и пришлось поторопиться.